Ленинград действует. Книга 2 - Лукницкий Павел Николаевич (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ПЕРВЫЙ ПРЯМОЙ
(Ленинград – Шлиссельбург – Ленинград. 4 –7 февраля 1943 года)
4 февраля. Ленинград
Завтра я еду встречать прямой поезд с Большой земли.
Последний пассажирский поезд вышел из Ленинграда 26 августа 1941 года. Железнодорожная связь города с внешним миром оборвалась, когда немцы захватили Мгу.
В марте 1942 года, в самый тяжкий период блокады, мне встретился человек, о котором я сегодня не могу не думать. Не знаю, жив он или нет. Если жив, встречусь с ним завтра, потому что он из тех людей, кто умеет держать слово. Этот человек обещал мне, что поведет в Ленинград первый поезд, едва наши войска прорвут блокаду. А я пообещал встретить его в пути.
Познакомились мы с ним на станции Волховстрой. Вольдемар Матвеевич Виролайнен был мужчина немолодой, но здоровый, приметный своим крепким телосложением.
Бывший паровозный машинист, водивший с восемнадцатого по двадцать второй год маршрутные поезда с хлебом для Москвы и Петрограда, старый член партии, Вольдемар Матвеевич Виролайнен в 1942 году был заместителем начальника Северной железной дороги. Чаще всего он находился на станции Волховстрой, где, несмотря на постоянные бомбежки, было сосредоточено большое железнодорожное хозяйство. Он посвятил себя делу эвакуации ленинградцев и снабжения города.
Я тогда написал и подарил ему стихотворение о том первом поезде, который придет лрямым рейсом по очищенным от оккупантов болотам и лесам Приладожья. Стихотворение заканчивалось строками:
Виролайнен спрятал в бумажник исписанный карандашом листок и обещал мне, что он будет за реверсом паровоза этого поезда.
И вот сегодня я узнал: первый поезд идет в Ленинград!
По какой же дороге?
Ведь дороги с Большой Земли ведут через Мгу и Тосно, а Мга, Тосно и сейчас у немцев… Может быть, нам удалось проложить дорогу по льду Ладожского озера? Да, такая дорога прокладывалась, но… ее строительство не было доведено до конца. Впрочем, об этом надо сказать подробнее.
Перед нынешней зимой казалось, что задолго до конца года снова начнет действовать ледовая трасса. Но, как я уже упоминал, автомобильная трасса начала действовать только совсем недавно, потому что эта зима оказалась неожиданно мягкой! У берегов лед был тонок и слаб, в середине озера его вовсе не обнаруживалось, а позже, когда Ладога замерзла, огромные ледяные поля изламывались штормами. Перевозки никак не удавалось наладить. Пробивающиеся наряду с автомашинами тральщики в зыбком ледяном массиве испытывали невероятные трудности и подвергались большой опасности. Снабжение Ленинграда оказалось под угрозой.
Командование нашло необычайное, дерзкое решение: чтобы не зависеть от состояния льда, обусловливающего открытие ледовой трассы, – проложить над Ладожским озером 30-километровую эстакаду на сваях и провести по ней линию железной дороги. Это значило: прежде всего надо под самым носом у немцев вбить в дно Ладожского озера тридцать две тысячи свай…
Необычайное строительство было поручено управлению No 400.
Начальником строительства назначили военного железнодорожника Ивана Григорьевича Зубкова.
Западным направлением (работами, которые велись со стороны Ленинграда) руководил генерал-майор В. Е. Матишев; восточным – полковник Г. П. Дебольский.
Батальоны строителей вышли на лед. Подвезли электрокопры, лебедки, сваи, горючее для машин; поставили на льду палатки, полевые кухни; создали склады с продовольствием и теплой одеждой, медпункты, столовые; протянули телефонную и телеграфную связь.
Пурга, свирепые ветры, внезапные подвижки льда, разрывы снарядов, пулеметные очереди с пикирующих самолетов, бомбежки – ничто не могло помешать работам.
На дне озера трудились водолазы ЭПРОНа. В семи местах трасса пересекла кабели высокого напряжения, но водолазы уберегли их от повреждений.
Ладожское дно обильно усеяно валунами. Сваи садились на валуны. Водолазы оттаскивали эти огромные камни в сторону. В створе первоначально намеченной трассы обнаружилась потопленная баржа. Оттащить или уничтожить ее было немыслимо. Трассу пришлось вести в обход.
Некоторые водолазы работали на дне, когда над ними, пробивая лед, разрывались снаряды. Один из водолазов наткнулся на ушедшую под лед грузовую машину. Она стояла на дне невредимая. Позади, над ней, затянутые тонким ледком, виднелись три круглые полыньи, образованные разрывами авиационных бомб. В кабине грузовика сидел шофер, вцепившийся левой рукой в ручку дверцы, а правой прижавший к себе закутанного в шерстяной платок ребенка. На руках у женщины, сидевшей в кабине рядом, лежала девочка лет восьми, в туго застегнутой шубке. А чуть дальше на дне, вверх колесами, лежала на мешках с раскисшей мукой другая – встречная – автомашина. Как мечтала эта женщина, эвакуируясь из Ленинграда, о горстке муки для своих детей!
В середине января начался сдвиг ледяных полей в направлении на северо-восток. Забитые сваи оказались наклоненными. Вокруг каждой пришлось скалывать лед, делать новую лунку, а потом тросами и лебедками выпрямлять.
Через две недели двенадцать тысяч свай для ширококолейной железной дороги встали накрепко. Первые два с половиной километра были готовы, на четырнадцати километрах электрокопры вели кругло,! суточную работу. Военный совет торопил строителей. 17 января 1943 года было подписано обращение Военного совета, призывавшее закончить строительство к 30 января.
Обращение было опубликовано на следующий день в газете «Городу Ленина» – боевом листке строительства No 400.
Но именно в этот день – 18 января – наши войска прорвали блокаду и освободили Шлиссельбург, распахнув окно во внешний мир. И… надобность в завершении уже почти законченной стройки отпала!
Теперь поезда можно было пустить по суше, если перекинуть в Шлиссельбурге мост через Неву.
В ночь на 19 января работы на Ладоге прекратились. Перед рассветом началось новое строительство ' на освобожденной от гитлеровцев земле. Тысячи строителей двинулись к Шлиссельбургу.
О том, что здесь записано, я узнал две недели назад, когда был в Шлиссельбурге в дни прорыва блокады.
А о том, что произошло дальше, я узнаю завтра, на месте работ, которые ныне закончены.
5 февраля. Морозовка
Выехал из Ленинграда вместе с военным корреспондентом «Комсомольской правды» Р. Июльским на его «эмке». Столь удобный способ сообщения для меня большая редкость. Сколько длится война, а я все «голосую» да хожу по фронтовым дорогам пешком.
Июльский – спутник энергичный, заботливый и приятный. Всю дорогу мы проговорили о фронтовых делах и не заметили, как приехали в Морозовку.
Поселок Морозовка – ряд разваленных снарядами деревянных домов. Вокруг лес, вырубленный и побитый у берега Невы.
Первое, на что мы обратили внимание, – большой, плоский и узкий, вписанный в берега по кривой дугообразной линии железнодорожный мост. Он построен на сваях, часто вбитых сквозь лед в Неву, выглядит очень надежным, хотя устоит только до первого ледохода, если до того времени удастся сберечь его от термитных немецких снарядов и авиационных бомб. Длина моста – тысяча триста метров, а создан он в срок, поразительный даже для военного времени, – за девять дней!
Весь берег изрезан ходами сообщения, таит в себе блиндажи, землянки, дзоты и капониры. Теперь здесь всюду автомашины, тракторы, копры, штабеля бревен и досок, всякие сарайчики, шалаши и палатки строителей.
Поселок Морозовка – кипучий табор управления No 400. Он часто обстреливается немецкой артиллерией.
Мы подъехали к развалинам разбитой бомбами и снарядами железнодорожной станции. Ее заменяет стоящий на рельсах товарный вагон, забитый людьми так, что в нем можно только стоять.
Тут же и маленький, финского типа, весь заиндевелый, паровоз No 617, с трубой, пересеченной трапециеобразным кожухом. Он пофыркивает паром, он весь в сосульках. Обтирающий паклей его кулиссы и поползушки военный машинист, сержант – молодой, жизнерадостный и трудолюбивый – может по справедливости гордиться своей старенькой машиной – «четырехпаркой».
