Порочный круг деспотизма, или рассуждения о русских и будущем их страны - Кабанов Александр Борисович
“Извысокомерия они и сами между собою не уступают друг другу, стремятся к высшемуместу и часто из-за этого вступают в сильные ссоры. Нечто подобное случилосьоднажды в Нижнем Новгороде в нашем присутствии. 14 июля гофмейстергосударственного канцлера из Москвы, человек знатный, явился сюда, чтобыпосмотреть вновь построенный корабль и приветствовать послов. Когда онприглашен был к столу вместе сприставом, то между ними начался рьяный спор о значении: “бл..ин с.., с..инс.., .б т... м...ть” и другие гнусные слова были лучшими титулами, которыми онинеистово приветствовали друг друга. Гофмейстер говорил: “Он — сын боярский, атот из простого звания и поэтому ему надлежит сидеть выше”. Пристав же говорил:“Он — великокняжеский слуга и потому, ради государя своего, должен по правузанимать высшее” (Олеарий; 1647).
“В случае ссорони прибегают к самым скверным ругательствам, как-то: блендин сын — дурака сын,сукин сын, собака; есть еще две в высшей степени непристойных поговорки,которыми бранят родители детей, а дети родителей; этими отвратительными словамисреди нас они производили страшный скандал, иногда приводили нас даже внегодование (Таннер; 1605).
Страстьрусских к самому грязному сквернословию хорошо известна, поэтому нет смыслаздесь долго задерживаться – я добавлю только несколько слов. Из-за того, чторусские не признают никаких нравственных норм, не знают и не уважают законы длячего необходимо наличие культуры и интеллекта, то они не гнушаются любымисредствами для достижения своих целей и оскорбления – одно из них. Всякоеоскорбление, в сущности, есть унижение, поэтому наиболее культурные ичувствительные люди, не способные ответить, находятся у них, как бы, заведомо впроигрышном положении и часто вынуждены уступать, желая прекратить,сопровождаемый бранью спор, а зачинщикам только этого и надо, ибо, достигнувсвоей цели, они редко опасаются суда, наказания или общественного порицания,как в том случае, когда в обществе господствуют закон и мораль: у русских все наоборот,если кому удалось оскорбить человека, то он считается мастером и к нему относятсядаже с уважением и завистью. Дети очень часто и в нынешние времена матерятся,вынужденные в раннем возрасте дома и на улице выслушивая брань.
КНИГА VII
ИСТОРИЧЕСКИЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА ОБРАЗА ПРАВЛЕНИЯ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
Жестокость русских деспотов. – Опасно смотреть натирана, печалиться или улыбаться в его присутствии. – Как Петр Iсобственноручно рубил головы. - Как он повязал кровью своих вельмож, ради их преданностиему. – Преклонение перед царем, как перед богом. – Самомнение русских ипереговоры с ними. – Бесправие всех перед тираном. - Произвол царскихчиновников. – Несправедливость и суд. – Сила и выносливость населения. – Страхи беспрекословное выполнение приказов царя на войне. ГЛАВА I
ЖЕСТОКОСТЬ ПРАВИТЕЛЕЙa) Иван Грозный
“Чтобы показать власть свою над жизнью подданных, покойный ЦарьИван Васильевич во время прогулок или поездок приказывал рубить головы тех,которые попадались ему навстречу, если их лица ему не нравились, или когдакто-нибудь неосторожно на него смотрел. Приказ исполнялся немедленно, и головыпадали к ногам его” (Флетчер; 1591).
“Этот Царь обращается очень свободно как со своими знатными иподданными, также точно и с иностранцами, которые служат ему в войнах иликаких-нибудь других делах; для его удовольствия они должны довольно часто вгоду обедать у него; кроме того он часто выходит из дому в церковь иликуда-либо в другое место и прогуливается со своими придворными. Благодаря чему,его не только обожают знатные и простой народ, но и так боятся его во всех еговладениях, что я думаю, что нет Христианского государя, которого бы большебоялись и больше любили, чем этого. Если он приказывает кому-нибудь из Бояридти, тот бежит; если он скажет одному из них дурное или бранное слово, товиновный не может являться пред его лицо, если за ним не пошлют; но он долженпритворяться больным, отпускает себе длиннейшие волосы на голове, не подрезаяих, что есть очевидный признак, что он в немилости у Государя, потому что боярев счастье считают позорным носить длинные волоса, вследствие чего волоса у нихобыкновенно коротко обстрижены огнем” (Описание России неизвестного англичанинаслужившего зиму 1557— 1558 годов при Царском дворе).
“Когда наш король прикажет позвать к себе кого-нибудь, то достойноудивления отметить, как у этого человека ликует сердце, восхищен дух, какимсчастливцем считает себя тот, с кем хочет встретиться государь, и потому такоелицо уходит полное надежды получить милость в лицезрении государя. Но каксолнце отличается от луны, так добродетель и милость нашего короля от тираниикнязя Московии. Если он прикажет придти к себе какому-либо знатному сенаторуили воину, тот, собираясь пойти к тирану, прощается с женой, детьми, друзьями,как бы не рассчитывая их никогда видеть. Он питает уверенность, что емупридется погибнуть или от палок, или от секиры, хотя бы он и сознавал, что заним нет никакой вины. Именно, московитам врожденно какое-то зложелательство, всилу которого у них вошло в обычай взаимно обвинять и клеветать друг на другапред тираном и пылать ненавистью один к другому, так что они убивают себявзаимной клеветой. А тирану все это любо, и он никого не слушает охотнее, какдоносчиков и клеветников, не заботясь, лживы они или правдивы, лишь бы толькоиметь удобный случай для погибели людей, хотя бы многим и в голову не приходилоо взведенных на них обвинениях. При дворе тирана не безопасно заговорить скем-нибудь. Скажет ли кто-нибудь громко или тихо, буркнет что-нибудь, посмеетсяили поморщится, станет веселым или печальным, сейчас же возникает обвинение,что ты за одно с его врагами или замышляешь против него что-либо преступное. Нооправдать своего поступка никто не может: тиран немедленно зовет убийц, своихОпричников, чтобы они взяли такого-то и вслед за тем на глазах у владыки либорассекли на куски, либо отрубили голову, либо утопили, либо бросили нарастерзание собакам или медведям” (Шлихтинг; 1570). b) Петр Великий
“Ихвыводили по 10 человек из огороженного места, о котором только что говорилось,на площадь, где были установлены виселицы, чтобы повесить там 2 тысячи человек.Они были связаны по 10 человек в присутствии царя, который их считал, и вприсутствии всех придворных, которым он приказал быть свидетелями этой казни.Царь хотел, чтобы во время казни солдаты его гвардии показали, как они несутсвою службу”.“Послеказни этих 2 тысяч стрельцов приступили к расправе с теми 5-ю тысячами, которымследовало отрубить головы. Их выводили также по 10 человек из огороженногоместа и приводили на площадь. Здесь между виселицами положили большоеколичество брусьев, которые служили плахой для 5 тысяч осужденных. По мере тогокак они прибывали, их заставляли ложиться в ряд во всю длину и класть шею наплаху, сразу по 50 человек. Затем отрубали головы сразу всему ряду”.
“Царь неудовлетворился лишь услугами солдат своей гвардии для выполнения этойэкзекуции. Взяв топор, он начал собственной рукой рубить головы. Он зарубилоколо 100 этих несчастных, после чего раздал топоры всем своим вельможам иофицерам своей свиты и приказал последовать его примеру”. “Никто из этихвельмож, а среди них были такие, как известный адмирал Апраксин, великийканцлер, князь Меншиков, Долгорукий и другие, не осмелился ослушаться, слишкомхорошо зная характер царя и понимая, что малейшее непослушание поставит подугрозу их собственную жизнь и что они сами могут оказаться на месте мятежников” (Вильбуа).c) Жестокость и слепоепреклонение народа перед правителем
“Могло бы показаться, что этот народ скорее рожден для рабства,чем сделался таким, если бы большая часть их не познала порабощения и незнала, что их дети и все, что они имеют, будет убито и уничтожено, если ониперебегут куда-нибудь. Привыкнув с детства к такому образу жизни, они как быизменили свою природу и стали в высшей степени превозносить все эти качества своегокнязя и утверждать, что они сами живут и благоденствуют, если живет иблагоденствует князь. Что бы они ни видели у других, этому не придают большогозначения, хотя мыслящие более здраво и побывавшие за границей без особого трудапризнают силу и могущество других государей, если не приходится опасатьсядоносчика”. “Князю все оказывают такой почет, который едва можно представить впомышлении. Они очень часто говорят (если даже так и не думают), что их жизнь,благополучие и все остальное дарованы им великим князем. По их мнению, всеприписывается милости божьей и милосердию великого царя, то есть короля иимператора, как они называют своего князя. И под палками, и чуть не умирая, онииногда говорят, что принимают это как милость”. “По отношению к своему государюугождение и почтение удивительны до такой степени, что создается впечатление,что некоторые его мнения считаются чуть ли не божественными: они убеждают себя,что он всё знает, всё может, всё в его власти. У них часто употребляетсявыражение: «Бог и великий государь все ведает». Когда они желают кому-нибудьдобра или что-нибудь настойчиво доказывают, говорят так: «Да будет счастлив нашвеликий государь!»” (Пассевино; 1586).
