Киевская Русь - Вернадский Георгий Владимирович (список книг TXT) 📗
Византия с ее развитой торговлей и прибыльными ремеслами выгодно выделялась на фоне аграрной и феодальной Европы. Не «натуральное хозяйство», а «монетарная экономика» господствовала в Византийской империи. Заметьте, что Италия со времен Юстиниана частично контролировалась Византией, по меньшей мере до конца десятого века. Экономически в период Каролингов Италия принадлежала скорее к византийскому миру, чем к европейскому.
Русь тоже являлась частью византийского мира, кроме того что она была непосредственно связана с торговлей с Востоком. Хотя противопoложно мнению Ключевского и его школы сельское хозяйство являлось таким же важным элементом русской экономики, как и торговля, социальное значение его становления отличалось от западного, поскольку эти две сферы деятельности на Руси были более тесно связаны, особенно в форме оживленной торговли зерном. В любом случае, в Киевской Руси, как в Византии, монетарная экономика превалировала над натуральным хозяйством. И, в отличие от Запада, не феодальное поместье, а город был главным фактором экономической и социальной эволюции страны.
Но если в социально-политическом развитии Руси и Западной Европы в средние века существовали значительные различия, то имелись также и многочисленные сходства. В Киевской Руси строй «торгового капитализма» был наложен на неразвитые родо-племенные отношения. Ранняя социальная организация славянских и германских племен была во многих отношениях сходной, результатом чего являются поразительные аналогии в древнем обычном праве славянских и германских народов. Раннюю редакцию Киевского свода законов — Русскую Правду — можно отнести, вместе с Салической Правдой (Lex Salica) и другими западными Leges, к одному и тому же общему типу «варварского права» (Barbaric Laws).
Много общего было и в организации княжеских властных органов. На Руси, как на Западе, управление обществом строилось на опыте домашнего господства правителей. Возвышение майордома (maire du palais) во Франкском королевстве в седьмом и восьмом веках стало одним из характерных проявлений именно этого процесса. На Руси, как на Западе, князь старался упрочить свое положение, предоставляя особую защиту помощникам по управлению собственными имениями. «Правда» сыновей Ярослава имеет много общих черт с «Capitularia» Каролингов.
Однако политические влияния русского и западного правителя существенно различались. И князь на Руси, и король на Западе должны были делить власть с могущественной аристократией, но в Киевской Руси существовал еще и третий важный политический компонент, которого не было на Западе: город.
4. Понятие о восточно-европейской истории
До сих пор я говорил о Европе этого периода как о едином социально-политическом образовании. На самом же деле разные народы жили там вместе, но совместность или сходность их жизни только относительны. Общая церковь и общая империя обычно считаются двумя столпами общности средневековой Европы, феодальный строй признается как ее третий фундаментальный институт. Однако мы не должны забывать, что территория, на которой действовали эти три фактора, географически не охватывает всю Европу.
Чаще всего, когда мы говорим о «средневековой Европе», то имеем в виду только западную и центральную ее части. Якобы «общая империя» — Священная Римская империя германской нации — фактически была не общей, а ограниченной в пространстве, поскольку уравновешивалась Византийской империей на юго-востоке. Точно также и римско-католическая церковь признавалась не всеми; многие восточно-европейские народы отдавали предпочтение греческому православию. А, как мы только что видели, экономические и социальные основы византийского Востока заметно отличались от таковых на феодальном Западе.
Следовательно, мы должны признать существование не одной, а двух средневековых Европ — Западной и Восточной. При этом историческая роль Восточной Европы долгое время недооценивалась. Даже сейчас в общих работах по средневековой истории под «Европой» обычно подразумевают Западную Европу, а к Восточной Европе относятся как к ненужному придатку, если вообще принимают во внимание.
Этнически Западную Европу населяют, по большей части, романские и германские народы, Восточную — славяне, греки и несколько других групп. В пренебрежении к восточно-европейской истории не последнюю роль, несомненно, сыграли расовые предрассудки, особенно традиционное презрение германцев к славянам. Показательно, что даже такой выдающийся мыслитель как Гегель не нашел места для славян в своей «Философии истории». Как он объясняет:
"Эти племена, действительно, основали государства и успешно противостояли различным народам, встававшим на их пути. Иногда они, как авангард — как нация, находившаяся между Западом и Востоком принимали участие в борьбе между христианской Европой и нехристианской Азией. Поляки даже освободили осажденную Вену от турок; и славяне были, в определенной степени, вовлечены в орбиту Западного Разума. Однако вся эта группа народов остается вне нашего рассмотрения, потому что до сих пор она не выступала как самостоятельный элемент в ряду обнаружения Разума в Мире" 5.
О степени влияния националистических теорий даже на современные американские гуманитарные науки можно судить по труду Джона Бургеса «Основы политической науки», впервые опубликованному в 1917 г. и переизданному в 1933 г. По мнению этого автора греки и славяне продемонстрировали "низкий уровень политической способности" («a low order of political genius»), и поэтому"совершенно необходимо, чтобы политическая организация, на самом высоком уровне, греческой и славянской наций была бы взята на себя иноземной политической силой" 6. Далее он предлагает, что германские народы "как политические нации по преимуществу", должны бы "принять на себя руководство созданием и управлением государств" 7.
Единственная причина, по которой американский ученый мог дать подобный совет, кроется в непонимании исторической роли греческого и славянских народов.
Относительно греков старое неведение и предрассудки были давно развеяны, благодаря блестящему развитию византинистики. Со времени появления в XVII веке работ великого Дю Канжа и других исследователей византологическая традиция поддерживалась целым рядом французских и бельгийских ученых, а также русскими, немецкими, английскими, американскими, итальянскими, венгерскими, румынскими, польскими, чешскими, болгарскими, югославскими византинистами и, конечно, самими греками. Огромный прогресс в этой области был достигнут за последние пятьдесят лет, и великая историческая роль Византии теперь ясна всем.
Византия, однако, была только одним из политических и культурных центров Восточной Европы в средние века. Угроза церковного раскола не позволяла приверженцам римско-католической веры, например полякам, признать культурное лидерство византийцев. С другой стороны, несмотря на то, что они хранили верность Риму, поляки — как и венгры — принадлежали, географически и экономически, к Восточной Европе, а не к Западу. Можно сказать, что они составляли особую часть Восточной Европы, в тесном контакте с которой находились некоторые другие народы: литовцы, белорусы, украинцы и румыны. Кроме того, народы этого района поддерживали оживленные отношения с Центральной Европой, в частности с чехами и словаками.
Именно сферу польского культурного влияния можно назвать ядром Восточной Европы в период позднего средневековья и начала новой эры. И именно польским, украинским и чешским историкам принадлежит честь постановки проблемы Восточно-Европейской истории как самостоятельного предмета исследования.
Первая кафедра истории Восточной Европы в европейском университете была учреждена в 1894 г. во Львове (тогда Лемберг Австрийской Галиции). Ее первым руководителем стал известный украинский ученый Михаил Грушевский. В 1904 г. он опубликовал значительную работу, посвященную взаимосвязям русской истории и истории восточных славян, где рассматривал Украину как часть Восточной Европы, а не России 8. В период между двумя мировыми войнами проблема восточно-европейской истории стала предметом активного обсуждения, в котором сыграли заметную роль несколько польских и чешских историков 9. Главным вопросом дискуссии была связь между понятиями «славянская Европа» и «восточная Европа».
5. G.W.F. Hegel, Samliche Werke, H. Glockner, ed. (Stuttgart, 1928), XI, 447. Необходимо отметить, что Гегель предвидел возможность великого будущего славян и, особенно, России. В письме от 28 ноября 1821 года Борису фон Юкскеллю, происходившему из прибалтийских немцев и русских, он пишет следующее: «Вам посчастливилось принадлежать к стране, занимающей столь значительное место на поле всемирной истории, и которая, без сомнения, имеет еще более высокое предназначение. Кажется, что другие современные государства, более или менее, достигли цели своего развития; возможно, они уже прошли свою высшую точку, и их положение теперь не изменяется. Россия, напротив, потенциально самое могущественное государство, носит в себе громадные возможности дальнейшего развития ее глубокой природы» См, Kuno Fischer, Geschichte der neuern Philosophie VIII, Part I (Heidelberg, 1911), pp. 118-119; также Д.И. Чижевский. Гегель в России. Париж, 1939, с.13.
6. John W. Burgess, The Foundations of Political Science, with an introduction by Nicholas M.Butler (New York, Columbia University Press, 1933), p. 32.
7. Там же, с. 40.
8. M. Грушевский, "Звычайна схема русской icтopii и справа рацioнального укладу схiдного славянства " Статьи по славяноведению, В.И. Ламанский, ред.1, (С.-Петербург, 1904), с. 298-304.
9. См. О. Halecki, «L'Histoire de l'Eurоре orientale», La Pologne au V-e congres international des sciences historiques (Warsaw, 1924); M.Weingart, «Le Passe et le present de la solidarite slave», Monde Slave, February, 1926, pp. 187-210; W.Lednicki, «Existe-t-il un patrimonine commun d'etudes slaves?» Monde Slave, December, 1926, pp. 411-431; J.Bidlo, «Ce que c'est I'histoire de l'Orient europeen», Bulletin d'information des sciences historiques en Europe orientale, 6 (Warsaw, 1934), и того же автора, «L'Europe orientale et le domaine de son histoire», Monde Slave, October.