На полях сражений гражданской войны в США - Бурин Сергей Николаевич (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗

По дороге арестованные жалобно взывали к жителям города, умоляя спасти их от казни и пыток. Неподалеку от тюрьмы группа горожан попыталась освободить милиционеров, но Лайон приказал открыть огонь, и толпа немедленно разбежалась; 28 человек при этом было убито. Любопытная деталь: это столкновение на улицах Сент-Луиса с разных точек наблюдали два будущих героя войны — еще не знакомые друг с другом Улисс Грант и Уильям Шерман. Первый оказался в городе, занимаясь набором добровольцев для штата Иллинойс, а второй в то время жил в Сент-Луисе и возглавлял там… компанию, ведавшую городской конкой. Заметим также, что всех арестованных на следующий же день вместо ожидаемых «пыток» отпустили по домам, разумеется, отобрав у них оружие и, как водится, взяв обещание никогда не воевать против Союза. В Вашингтоне известия из Сент-Луиса встретили с радостью, а главнокомандующий федеральными войсками престарелый генерал Уинфилд Скотт присвоил Лайону звание бригадного генерала.

Однако ситуация в Миссури была далеко не безоблачной: сразу же после ликвидации лагеря Джэксон вместе с рядом членов ассамблеи и освобожденными милиционерами (естественно, о своем «обещании» они забыли, едва выйдя за ворота тюрьмы) доплыл на пароходах по Миссури до столицы «своего» штата Джефферсон-Сити, намереваясь там поднять население на мятеж против Союза. В качестве аргумента теперь выдвигался расстрел ополченцами Лайона «мирных, беззащитных жителей». Что ж, на многих это производило впечатление. В частности, С. Прайс, занимавший пост губернатора до Джэксона и в начале войны решительно выступивший против сецессии, узнав о «кровавой расправе», предложил свои услуги Джэксону, за что и получил от него звание генерала.

Созванная Джэксоном ассамблея осудила действия Блэйра и Лайона, а также облекла губернатора чрезвычайными полномочиями. Генерал-южанин Б. Маккалоч, командовавший силами мятежников в Арканзасе, уже двинул на поддержку Джэксона свои части. Но Лайон, опередив Маккалоча, явился в Джефферсон-Сити с войском, и Джэксону все в той же компании снова пришлось бежать. 17 июня Лайон настиг его у Бунвилла и нанес довольно чувствительное поражение. Джэксон бежал к границе с Арканзасом, навстречу частям Маккалоча. Спешно созванный Блэйром конвент в Сент-Луисе объявил этого генерала новым губернатором, а изменника Джэксона — предателем.

Теперь о Кентукки, губернатор которого Б. Мэгоффин с самого начала конфликта поддерживал рабовладельцев. Едва узнав про призыв Линкольна о добровольцах, он отправил в Вашингтон телеграмму, сообщавшую, что «Кентукки не предоставят войск для греховной цели — подчинения братских южных штатов» [19]. Это крайне обеспокоило вашингтонскую администрацию: Кентукки клином врезались в территорию Севера, как бы намереваясь расколоть его, и отход этого штата к мятежникам мог повлечь на собой расчленение Союза. Линкольн сказал в этой связи: «Надеюсь, что Господь за меня, но и Кентукки должны быть за меня» [20]. Однако большинство законодателей штата, к счастью, выступали за единство Союза, против сецессии. И Мэгоффин выбрал компромиссный вариант: он обратился к населению с призывом соблюдать нейтралитет, т.е. не откликаться ни на северные, ни на южные воззвания о наборе добровольцев. 24 мая ассамблея Кентукки официально объявила о нейтралитете штата. Впоследствии Кентукки дали ряд воинских соединений Союзу, хотя и на Юг бежало немало «добровольцев».

Что же касается четвертого «пограничного» штата — Теннесси, то его власти еще 7 мая заключили военный союз с Конфедерацией, а 8 июня было объявлено, что по результатам проведенного в штате референдума (104 019 избирателей высказались «за» сецессию, 47 238 — «против» [21]) Теннесси выходит из состава Союза и примыкает к Конфедерации. Итак, борьба за «пограничные» штаты завершилась явно в пользу Союза. Кроме того, Конфедерация вскоре потеряла и западную часть Виргинии.

В целом первые три месяцы войны (до середины июля), обычно «пробегаемые» исследователями как этап якобы малозначительный, при внимательном рассмотрении оказываются интереснейшим периодом, в сумбуре и хаосе которого, в постоянно возникающих и рушащихся планах, надеждах и начинаниях все могло бы повернуться по-другому, пойти иным путем.

Когда в первые дни президентства Линкольн постоянно обращался к министрам, сенаторам и другим видным лицам с просьбой «что-нибудь предложить», он нередко слышал в ответ нелепости. Впрочем, были и разумные предложения. Например, главнокомандующий У. Скотт в письмах генералу Дж. Макклеллану от 3 и 21 мая, еще не подозревая, что обращается к своему преемнику, сформулировал так называемый план «Анаконда». Этот план предполагал создание сети кордонов по линии реки Огайо и наступление 60-тысячной армии северян вниз по течению Миссисипи. В совокупности с морской блокадой это привело бы, как полагал Скотт, к постепенному сдавливанию и «удушению» Конфедерации. План «Анаконда», пожалуй, излишне резко критикуется в историографии, на деле же изъяны кроются не столько в нем, сколько в отсутствии у Севера сил для таких операций в начале войны.

Тем временем неизбежность, неотвратимость жестоких, кровопролитных боев становилась все очевиднее. К началу войны на Севере проживали 22 млн человек, на Юге — лишь 9 млн, из них 3,5 млн составляли негры-рабы. Значительным было и экономическое превосходство Севера, хотя в известной степени оно было связано с доходами от сельскохозяйственной продукции Юга (промышленность в южных штатах практически отсутствовала). Тем не менее Юг, объективно более слабая сторона, с первых же дней войны повел себя крайне воинственно, его представители на всех уровнях высказывались в категорическом и непримиримом тоне. Южане явно готовились драться не на жизнь, а на смерть, драться до победы, под которой более решительные из них понимали военный разгром Севера, а остальные — «всего лишь» жесткую оборону границ Конфедерации, чтобы северяне ничем не могли нарушить ее политическую и социально-экономическую структуру.

И напротив: Север, резонно чувствовавший себя более сильным, уверенный в казавшихся ему неисчерпаемыми ресурсах, не торопился в бой, наивно считая, что победа гарантирована ему и так. Да и неясная перспектива какого-то (они еще и представить не могли, какого именно!) числа жертв и разрушений, крупных материальных затрат не вдохновляла деловых, экономных северян на немедленную драку. Что ж, определенные основания для такой беспечности у северян были, возможно даже в большей степени, чем это принято считать. По мнению большинства исследователей, лучшая и преобладающая часть американского офицерства сразу же после сецессии уволилась из армии и отправилась в родные южные штаты. Цифры говорят об обратном: из 1108 офицеров, состоявших в армии США на начало 1861 г., лишь 313 (чуть более 28%) подали в отставку и затем вступили в различные армии Юга [22]. Практически все они были южанами и не без определенной логики заявляли, что никто не заставит их воевать против родного штата. Итак, реальное соотношение налицо: 795 офицеров остались на Севере.

Миф о том, что чуть ли не все федеральные офицеры «сбежали» на Юг, отчасти был порожден отдельными яркими примерами такого рода. Главный из них связан с биографией самого известного генерала Конфедерации Уроженца Виргинии Роберта Ли. В начале 1861 г. он выступил против сецессии южных штатов. В то время полковник Ли временно командовал Техасским округом. После сецессии Техаса (1 февраля) он покинул этот пост и уехал к семье в Арлингтон, на границе Виргинии и федерального столичного округа Колумбия. 28 марта Линкольн назначил Ли командиром 1-го кавалерийского полка регулярных войск, а 18 апреля главнокомандующий Скотт пригласил Ли к себе и предложил занять его пост. Скотт пояснил, что сам он уже стар и боится не справиться со сложнейшими задачами военного времени. Но Ли отказался, а уже 22 апреля губернатор Виргинии Летчер предложил ему командовать всеми вооруженными силами штата в звании генерал-майора. Ли согласился. В те апрельские дни время надежд и иллюзий для обеих сторон подходило к концу. Страшная, жестокая война, о которой, как говорят сами американцы, помнят даже грудные дети, родившиеся много десятилетий спустя, уже стучалась в ворота страны, провозгласившей себя самой демократической, самой свободной, самой процветающей на земле, не интересуясь, что думают об этом другие нации. И вот теперь самонадеянные соотечественники сходились лицом к лицу на полях сражений, чтобы огнем орудий и винтовок устроить кровавую проверку всем этим лозунгам, в неоспоримости которых американцы до тех пор не сомневались.