Украденное имя (Почему русины стали украинцами) - Наконечный Евгений (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Молодой генерал Украинской Народной Республики Юрий Тютюнник по собственному опыту описал трагические этнонимические коллизии в революционном 1917 году на восточноукраинских землях. Надо было сформировать из украинских «дядек в шинелях» военную часть. Для этого, по тогдашнему обычаю, созвали вече.
«Прибыло что-то до семи тысяч. Открывая вече, я предложил:
— Кто среди вас украинцы, поднимите руку к горе!
Поднялось не больше трехсот рук.
— Малороссы! Поднимите руки!
Подняло руки около половины присутствующих.
— Хахлы! Поднимите руки!
Снова подняла руки добрая треть.
— Украинцы, малороссы и хахлы! Все вместе поднимите руки!
Над головами несколькотысячной толпы поднялся лес рук. Единицы, которые не подняли рук, не были заметны среди массы» [1013].
Для пленных российской армии, выходцев из Украины, на протяжении 1914–1917 лет в немецком городе Раштате находился лагерь. Среди большой массы пленных украинцами считали себя совсем немногие. Господствовало полнейшее замешательство в названиях: «малороссы», «русские», «хахлы» [1014].
Обидный термин «хахол» для определения украинца, как уже было сказано, широко бытует в России по сей день. «Первый урок, который уже становится неотъемлемой составляющей национального сознания украинца, состоит в том, что в России никогда не было, нет и пока что не предполагается другого интереса в Украине, чем полного уничтожения, до ноги, до пня украинской нации. Видим, что от самого рафинированного философа до самого последнего пропойцы — весьма во многих россиян вложена в самом деле фатальная одержимость украинофобией. Она составляет один из главных элементов „русской идеи“, она ныне пенится невменяемой, в самом деле зоологической ненавистью к украинству в российском парламенте, она высечена на стенах городов Крыма „Хароший хахол — мёртвый хахол!“» [1015]. Даже украинские деньги пренебрежительно обзывают «хохлобаксами».
Эта убийственная для украинцев и самоубийственная для самих россиян мания диктует «каждый шаг, каждое слово, каждый жест относительно Украины и со стороны нынешней власти в Москве, генералитета политического, военного, экономического, научного и культурного, в какое бы одеяние они не маскировались. Должны констатировать, что ныне заканчивается формирование несколькосотлетнего великорусского расизма, российского нацизма как мировоззренческой духовной базы, кажется, последнего и решающего похода для окончательного уничтожения украинской нации» [1016].
О происхождении хахлов существует украинская народная легенда такого содержания: «Шел по полю Христос и св. Петр, а навстречу им идет поезд свадьбы. Пьяные люди начали насмехаться над ними. Первый мужчина начал кривляться и говорить Христу и Петру: „Чего вы бродяги, ходите здесь? Вы должны заниматься хлебопашеством, а не ходить без дела по миру!“ Святой Петр и говорит Христу потихоньку: „Этому мужчине быть хахлом-земледельцем: он век будет хлеборобничать“. Христос и говорит: „делай с ним, что тебе угодно“. Второй пьяный мужчина в насмешку кричит: „Чего вы ходите здесь; вишь, ботинок нет; вам бы только лапти плести, а не ходить здесь по чужим свадьбам!“ Святой Петр и говорит: „а этому мужику быть москалем, и он будет лапти плести и в лаптях ходить“» [1017].
С конца 20-х гг. XIX ст. Украина, по мнению современных исследователей, «была колонией без ограничений туземцев по цвету кожи и прямо по национальности (хоть известно и презрительное отношения к „хохлам“ со стороны россиян независимо от общественной принадлежностей и первых, и вторых: российский рабочий мог быть целиком пренебрежительным к украинскому интеллигенту)» [1018]. В то время можно было не раз услышать: «Поедете в свою Хахландию, там будете говорить на своем собачьем языке» [1019].
По мнению Е. Сверстюка «Столетие неволи и национальных мытарств выработали тип украинского обывателя, который сам себя называет пренебрежительным прозвищем „хохол“, приговаривая: „Хоть горшком названия, только в печь не сажай“. И он тоже имеет какое-то отношение к тем прадедам, которые в огонь шли за честь своего имени. Он имеет свою этику и мораль, свой юмор, свои поговорки и песни. Вся низкопробная, мелкокрикливая, осмотрительная — малодушная и балаганная частица нашего фольклора произведена им и принадлежит ему — хохлу, которому бы хорошо только поесть и выпить, хохлу, из которого растет сытый, самодовольный, „торжествующий хам“, который избегает вериг чести и долга, а потому и духа украинского не будет сносить» [1020].
Рядом с термином «хахол» российский имперский шовинизм придумал еще ряд обидных ярлыков для определения украинских патриотов. В XVIII ст. такой кличкой стал термин «мазепинец». «Слова „мазепинец“ и „мазепинцы“ начали употреблять, начали притачивать их к другим такие люди, которые не желают добра нашему народу, которые враждебно относятся и дурным глазом смотрят на украинцев, на украинскую интеллигенцию — на просвещенных людей наших. Делают это всякие черносотенцы, которые зовут себя то „националистами“, то „союзниками“, то „истинно-русскими людьми“» [1021].
Российская православная церковь, по распоряжению царя, прокляла имя Ивана Мазепы. Российские попы, не без успеха, позорили перед темной «хахлацкой» паствой украинских патриотов-мазепинцев такими словами: «Вы изменники, предатели, в сердце ваше заползла змея, подпущенная жидом» [1022]. Профессиональный украинофоб Пихно радовался: «Нынешний хохол „мазепой“ называет всякого изменника» [1023].
Со временем «мазепинцы» постепенно превращались в малороссов, верных служителей романовской династии. Так, в первой половине XIX века в общественном сознании России, как уже говорилось, стал преобладать положительный образ малороссов, которые воспринимались как колоритный вариант российского народа [1024]. С точки зрения жандармов и петербургского чиновничества мазепинство, как опасное патриотическое движение, пошло на убыль, и «в XIX веке в глазах россиян массы украинцев стали хахлами, прототипом нецивилизованного крестьянина» [1025]. Но накануне Первой мировой войны идея большого гетмана Ивана Мазепы о праве украинцев на собственное государство стала возрождаться. Борьба с ненавистным для России мазепинством запылала снова. «Черносотенные малороссы, такие как Савенко, начали теперь называть себя „богдановцами“ в память о Богдане Хмельницком, который присоединил Украину к Москве, противопоставляя себя „мазепинцам“» [1026].
На смену «мазепинцам» с 1919 года появляется новый термин «петлюровцы». И хоть большевики свои этнические вкусы скрывали в социально-классовых терминах, для украинства они нашли персональный термин — «петлюровцы». Борьбой с «петлюровцами» была заполнена жизнь довоенной советской Украины. Петлюровцев, петлюровщину находили везде, где лишь теплился огонек национального сознания, и жестоко истребляли. «На смену „Мазепинству“ пришла „Петлюровщина“. Пришла она через 210 лет после того, как на Украине проревела последняя украинская пушка, и через 55 лет после окончательного, категоричного и решительного объявления, что не только народа украинского, но даже языка его „не было, нет и быть не может“» [1027].
