Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну - Нарочницкая Наталия Алексеевна (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
Почему поляки проявили несговорчивость? До сих пор до конца это не ясно. Известно, однако, что Варшава ничего не делала, предварительно не посоветовавшись с Парижем и особенно с Лондоном. Видимо, там заверили поляков, что они могут рассчитывать на защиту своих союзников, и посоветовали продолжить торговаться с Гитлером. На самом деле ни Франция, ни Англия за Польшу воевать не собирались. Они сознательно провоцировали конфликт между Польшей и Германией, исход которого был заранее очевиден. Такой исход отвечал замыслам англо-французов, стремившихся всячески ускорить момент столкновения Советского Союза с Гитлером.
В эти дни Гитлер и решил предложить пакт о ненападении Сталину, отлично понимая, что позиция СССР приобретает решающее значение для развития событий в Европе. При этом он хотел одним выстрелом убить сразу трех зайцев: ликвидировать Польшу; показать Западу, что если тот будет и дальше проявлять несговорчивость и неготовность поделиться с ним своими колониями, то вполне возможен союз Германии с Россией; вбить клин между Россией и западными демократиями. Последнее было особенно важно, поскольку Гитлер полагал, что Запад не простит Сталину сговора с ним, и позже, после начала войны с СССР, останется нейтральным.
Каково было положение СССР на тот момент? Оно было крайне тяжелым. Мюнхенский сговор продемонстрировал международную изоляцию СССР, нежелание Запада предпринимать совместные с нами шаги против продолжающейся агрессии Германии, явное стремление толкать Гитлера на Восток в условиях, когда СССР не был готов к ведению войны. Нам надо было попробовать выиграть время и расколоть фактическую коалицию Гитлера и его западных пособников — «умиротворителей». Такая возможность внезапно открылась в 1939 г.
Сталин, однако, медлил несколько месяцев. Но человек он был жесткий, реалистичный и решительный. Его выбор был совершенно естественным. То, что Германия нападет рано или поздно на Польшу, было очевидно. Очевидно было и то, что поляки будут разбиты. То, что военный союз СССР с западными державами вряд ли удержит Гитлера от нападения на Польшу, было очевидно тоже. Французы только что предали Чехословакию и, скорее всего, поступили бы точно так же по отношению к Польше. Но у французов была хотя бы армия. Англичане тоже предали бы Польшу, как до этого Чемберлен предал Чехословакию, но в отличие от французов и армии-то у них не было. Последующие события подтвердили справедливость этих соображений.
Если бы Сталин выбрал союз с англо-французами, то воевать пришлось бы одной России, причем все еще не готовой к войне. Воевать пришлось бы на своей собственной территории, так как поляки наотрез отказывались допускать Красную армию в свою страну. Французы сидели бы сложа руки за своей «линией Мажино», а англичане рассказывали бы нам о трудностях высадки на континент.
«Сколько дивизий в случае начала войны вы сможете развернуть на континенте?» — спрашивал англичан Сталин. «Две немедленно, и еще две несколько позже», — отвечали те. «Вот как! — иронизировал Сталин, — две немедленно, и две несколько позже. А знаете ли вы, сколько дивизий у немцев?»
А что предлагала нам Германия? Она предлагала главное — мир еще на некоторое время. Но это было не все. За воздержание от военных действий Советский Союз получал крупные территориальные приращения на Западе — Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву, украинские и белорусские земли Польши, Бессарабию. Все это были территории, которые оттяпали у России немцы по похабному миру в Брест-Литовске. Конечно, Гитлер был так щедр, поскольку собирался в самое ближайшее время отобрать у нас все это назад, но для нас создавалась стратегически очень важное предполье, прикрывавшее центральные районы СССР на случай возникновения войны.
Играло роль и еще одно соображение. Конечно, Запад не хотел воевать с Гитлером и с затаенным дыханием ждал его нападения на СССР, чтобы Германия и Россия вконец обескровили друг друга, а Запад затем выступил бы арбитром. Но это был всего лишь один из возможных вариантов развития событий. Если, однако, Запад все же выступил бы в поддержку Польши и хотя бы формально объявил войну Гитлеру, это сразу отвлекло бы внимание Германии по крайней мере на некоторое время от России. Открывался бы реальный шанс, что война Германии с западными державами затянется. Ведь Франция была крупнейшей континентальной державой, и никто в тот момент не предполагал, что она в течение нескольких недель рассыплется, как карточный домик. Англичане на своих островах были отгорожены от Германии морем, имели сильный флот и могли довольно долго продержаться. Значит, Гитлер мог серьезно завязнуть, а мы выигрывали время и могли рассчитывать на серьезное укрепление своих внешнеполитических возможностей перед лицом конфликта ведущих империалистических держав между собой.
Ситуацию в тот момент можно было бы сравнить с положением на футбольном поле, на которое Гитлер внезапно вбросил польский мяч. «Остановите его! — говорили нам западники». «Нет, вы останавливайте его», — отвечал им Сталин. В этом, собственно, и заключался весь дипломатический диалог, пока Сталин решительно не забил мяч в ворота англо-французов к их крайнему неудовольствию. Это был мастерский удар.
Дальнейшее известно. Англия и Франция для формы объявили войну Гитлеру, но не воевали, спокойно наблюдая за разгромом и оккупацией немцами Польши. СССР в ответ продвинул свои рубежи на Запад до линии Керзона, восстановив былые границы России. Казалось, все шло по плану. Но обстановка резко изменилась уже через 9 месяцев. Гитлер разбил французов и англичан и оккупировал всю западную часть европейского континента, прихватив еще Балканы, Данию и Норвегию. Без Франции Англия перестала представлять собой серьезный военный фактор в Европе. Расчет Сталина на то, что Гитлер увязнет на Западе, не оправдался. Угроза войны для нас начала быстро нарастать.
Уже летом 1940 г. Гитлер вернулся к своему плану нападения на Советский Союз. 2 июня 1940 г. он говорил на встрече с офицерами штаба группы «А» сухопутных войск, что у него «вскоре, наконец, будут развязаны руки для великой и настоящей задачи борьбы с большевизмом». 30 июня он говорил начальнику генштаба Гальдеру, что нужна еще одна маленькая демонстрация по адресу Англии для того, чтобы «англичане не ударили нам в спину, когда мы двинемся на Восток». 21 июля он поручил генштабу «заняться русской проблемой», а 31 июля провел совещание с командующими родами и видами войск о предстоящем походе на Россию. Главная цель похода — «уничтожение жизнеспособной России». Дата начала операции — 15 мая 1941 г. Зимой начинать войну Гитлер не решался. Подготовке войны с Россией фюрер уделял все свое время и энергию, хотя вроде бы должен был заниматься войной против Англии. Но она его уже мало интересовала, т. к. он был уверен, что Черчилль не будет ему помехой.
До весны 1941 г. немцы вели, однако, переговоры с нами. Написаны толстые книги о том, будто можно было избежать войны с Германией, если бы СССР занял в 1940 г. только Бессарабию и не трогал Северную Буковину, если бы Молотов во время визита в Берлин в ноябре 1940 г. поменьше говорил о Финляндии, Болгарии и черноморских проливах. Однако все это ерунда. Немцы просто водили нас за нос. В это время составлялся план «Барбаросса», окончательно утвержденный 18 декабря 1940 г. Для отвлечения внимания Сталина немцы предлагали нам заняться Индией, а когда тот ответил им, они замолчали и прекратили разговоры на эту тему.
В конце концов, Гитлер сам себя уговорил, что дальше тянуть с открытием войны против СССР не стоит. Во-первых, полагал он, разбив Россию, он лишит Англию последнего союзника на европейском континенте, и Лондон, наконец, примет его условия. Во-вторых, СССР будет разгромлен в течение нескольких недель или месяцев. В-третьих, замаячила опасность вовлечения в войну США на стороне англичан. Поэтому надо было постараться вывести из строя СССР еще до того, как в войну вступит Америка. Все эти три соображения, в конце концов, оказались ошибочными.
