Консерватизм в прошлом и настоящем - Рахшмир Павел Юхимович (книга жизни .TXT, .FB2) 📗
Можно, разумеется, привести отдельные примеры того, как правые, консервативные силы терпят поражение в попытках навязать обществу свое господство. Общая тенденция остается, однако, весьма определенной.
Еще более выражена эта тенденция в идеологической сфере. Со второй половины 70-х годов в ней произошло своеобразное перевооружение. Либерально-реформистские концепции, наиболее модные в 60-е годы, оказались отодвинутыми на второй план. Рассуждения о «социальной экономике», способной обеспечить «всеобщее благосостояние», сменились апологетикой «экономического реализма», очищенного от сентиментальности. Место размышлений на тему о «социальной гармонии» заняли утверждения об извечности социального неравенства. Моду на «плюрализм» как форму политической организации общества сменила мода на «корпоративизм», призванный положить конец «плюралистической неустойчивости» сложившихся общественных отношений. Серьезные бреши пробиты в рядах теоретических защитников буржуазной демократии. Растущее консервативно-скептическое отношение к ней нашло выражение в жалобах на «избыток демократии», который-де является причиной недостаточной эффективности управляющих механизмов, а также в разного рода предложениях, имеющих целью ликвидацию этого «избытка».
При рассмотрении вопросов мировой политики господствующие позиции заняли консервативные школы, «историко-философскую» основу которых составляют положения об изначальной «греховности» человека, о его склонности к злу вследствие стремления достичь большего, чем он имеет, о вечности и неизбежности борьбы людей за власть и силу.
Подобное развитие вызывает настоятельную потребность во всестороннем анализе консерватизма как социального и идейно-политического феномена.
Особый интерес в этой связи представляют несколько аспектов.
Во-первых, необходимо осмыслить действительные масштабы явления. Отражает ли оживление консерватизма периферийные или магистральные тенденции в зоне развитого капитализма, характерны они для всей зоны или же лишь для отдельных стран? Представляет ли собой такое оживление преимущественно верхушечное явление, будучи результатом изменения расстановки сил в господствующем классе, или же проистекает и из сдвигов в массовом общественном сознании?
Во-вторых, важно установить степень объективной обусловленности оживления консерватизма и, соответственно, выявить факторы, которые породили это оживление. В этой связи следует прежде всего определить, в какой мере обращение господствующего класса в промышленно развитых капиталистических странах к консерватизму обусловлено глубинными процессами, а в какой является импровизированным ответом на нынешнюю стадию кризисного развития. Нужно также уяснить, существуют ли объективные факторы, способствующие сохранению и даже временному усилению консервативных ценностей в массовых социальных группах современного капиталистического общества, и в случае положительного ответа выделить и всесторонне рассмотреть эти факторы.
В-третьих, следует оценить возможные общественно-политические последствия продолжающегося оживления консерватизма.
Ответ на эти вопросы в значительной мере зависит от правильного определения функций консерватизма в общественном развитии.
Под консерватизмом авторы подразумевают тип политики господствующих классов антагонистического общества с соответствующей идеологической надстройкой, с определенной партийно-организационной базой. Он возник как реакция на Великую французскую революцию, вобрав в себя как феодально-аристократические, так и буржуазные компоненты. Консерватизм направлен против общественного прогресса, противодействуя ему разнообразными методами — от провозглашения готовности к ограниченным реформам до откровенного насилия, причем вариативность его как раз и определяется соотношением, дозировкой в политической практике того и другого.
Будучи прежде всего социально-политическим и идеологическим явлением, разновидностью стратегии верхов, консерватизм имеет также чрезвычайно важную психологическую сторону. Ему придают силу и жизнеспособность глубинные традиционалистские и ностальгические тенденции, коренящиеся в психологии массовых слоев населения. Для консерваторов характерно умение использовать эти тенденции для мобилизации под свои знамена массовой базы.
Подобное исходное положение предопределяет и методологию исследования феномена. Чтобы выявить его суть, место в общественно-политических структурах, степень идейного воздействия, необходимо органическое сочетание двух подходов. С одной стороны, исторического, позволяющего рассматривать явление в его неразрывной связи с каждой данной ступенью развития общества. С другой — социологического, открывающего возможность проследить взаимодействие между консерватизмом как идеологией и политикой господствующего класса и процессами, происходящими в общественном базисе, в социальной структуре общества, в массовой психологии и т. д.
Эти соображения предопределили подход авторов к освещаемому ими объекту и, соответственно, структуру книги. Она обусловлена стремлением дополнить исторический анализ социологическим и наоборот.
Авторы рассматривают свою книгу как попытку дать цельную картину исторического развития консерватизма и его роли в современном капиталистическом обществе на нынешнем этапе общего кризиса капитализма, показать большую опасность для общественного развития^ которой чревато нынешнее возрастание роли консерватизма как инструмента политики, направленной против социального прогресса, демократии, социализма. В какой мере это удалось — судить читателям.
Глава 1. ИСТОКИ КОНСЕРВАТИЗМА
Анализ консерватизма как сложного международного явления, естественно, предполагает определение исходного рубежа, точки отсчета его возникновения. Однако существующее множество истолкований консерватизма не позволяет выработать единый подход к вопросу, откуда вести отсчет. Если трактовать консерватизм антропологически, т. е. как естественное свойство человеческой натуры, как определенный стиль мышления, психологии личности или группы, то можно обнаружить его признаки с незапамятных времен человеческой истории. Антиисторизм характерен и для трактовки консерватизма как преимущественно идеологического явления. Ее сторонники находят те или иные «вечные» консервативные идеи и ценности еще у мыслителей древности, особенно у Платона и Аристотеля. Так, американский ученый М. Ауэрбах усматривал разницу между консерватизмом Платона и английского философа XVIII в. Э. Берка «в различии исторической среды, хотя их фундаментальные ценности были идентичны»{1}.
Историческое измерение консерватизм утрачивает и при так называемом ситуационном подходе, предложенном известным американским политологом С. Хантингтоном. Хотя этот подход внешне выглядит диаметрально противоположным названным выше, итоговые выводы практически идентичны. За консерватизмом, подчеркивал Хантингтон, нет никакой интеллектуальной традиции. «Людей толкает к консерватизму шок, вызванный теми или иными событиями, ужасное чувство, что общество или институты, которые они одобряют или, по крайней мере, принимают и с которыми они тесно связаны, могут вдруг прекратить существование»{2}. Поэтому консерватизм предстает не как явление, постоянно сопутствующее политической жизни, подверженное подъемам и спадам, а как нечто ситуационное, эпизодическое, возникающее подобно вспышке или волне. Таких волн к концу 50-х годов нашего века Хантингтон насчитал четыре, причем первая из них, по его мнению, была ответом на религиозную Реформацию и централизацию государственной власти в XVI–XVII вв. Этим же временем датирует истоки консерватизма американский историк Дж. Вейсс, рассматривая консерватизм как реакцию на угрозу традиционным ценностям, исходившую от европейских монархов, которые в XVI–XVII вв. сумели обуздать феодально-аристократическую вольницу{3}.
В подобной трактовке искажается социальная сущность консерватизма; он выглядит всего лишь как вспышка аристократического недовольства, своего рода фронда. Но охранительные тенденции были свойственны власть имущим во все времена и всегда были поборники старого, традиционного в противовес новому; все это находило отражение в политической борьбе, в идеологии и искусстве. Именно поэтому так часто срабатывает эффект узнавания: аналогии современному консерватизму легко просматриваются в отдаленном прошлом.
