Большая восьмерка: цена вхождения - Уткин Анатолий Иванович (читать книги полные .TXT) 📗
Кто-то назвал Шеварднадзе «хитрым лисом», но ни один лис не изгоняет из норы своих потомков или родственников. Да и хитрый ли? Корыстный — несомненно, глухой к чужому горю — да, но коварство трудно назвать хитростью. Он играл на продаже наших достижений, на продаже наших интересов, и такого рода хитрость называется иначе.
Бейкер предложил распространить вайомингские договоренности на Договор по сокращению Стратегических Наступательных Вооружений (СНВ). Шеварднадзе пообещал, что эксперты будут работать всю ночь. И потребовал неразглашения предварительных договоренностей.
Вечером 8 февраля 1990 г. Шеварднадзе принимал чету Бейкеров в своей московской квартире. После смены грузинских блюд советский министр сказал американскому гостю, что ухудшение экономической обстановки угрожает политическому выживанию Горбачева. Но главная угроза — не экономика, а проявления национализма. И новой чертой политической жизни страны является открытая критика в обществе курса внешней политики. На пленуме открыто задавались такие вопросы: «Почему и зачем вы и Горбачев потеряли Восточную Европу? Почему вы капитулировали в Германии?»
После беседы с Шеварднадзе Джеймс Бейкер сказал своим помощникам: «На Пленуме Центрального Комитета Горбачев укрепил свои позиции, но, возможно, это-то и являет собой опасность. Чем больше он берет на себя полномочий, тем труднее ему будет обвинять кого-либо кроме себя в том, что дела идут так плохо». Бейкер впервые выразил сомнения в «непотопляемости» Горбачева: «Его выживание подвергается риску, хотя этого не следует говорить на публике. Чем больше мы говорим о его уязвимости, тем больше это становится самореализуемым пророчеством. Опасность Горбачеву идет не со стороны заговорщиков, а со стороны недовольных на улицах, снизу». Оптимальный курс для США: «Мы будем помогать Горбачеву, если это будет в наших взаимных интересах. Но сейчас мы уже не рискуем полностью привязывать свои интересы к звезде Горбачева»261.
9 февраля 1990 г. Бейкер сидел напротив Горбачева и Шеварднадзе в роскошном Екатерининском зале Кремля. В отличие от Шеварднадзе, Горбачев был изможден происходящим, в начале встречи не было его стандартных шуток За столом рядом с Горбачевым сидел маршал Ахромеев, и это означало, что дело будет касаться проблем Стратегических Наступательных Вооружений.
Не прошло и часа, как советская сторона сделала первую уступку — приняла американское предложение по баллистическим ракетам морского базирования. Вместо инспекций на местах стороны обязались раз в год сообщать численность ракет, которые она намерена разместить на военных судах и подводных лодках — льготные условия для США, прячущих свою стратегическую мощь в океанах.
Что касается переговоров по обычным войскам и вооружениям в Европе, то Горбачев заявил, что не может принять последнего предложения американской стороны, оставляющего Запад с войсками, на 30 тысяч большими, чем у Востока. Вслед за Шеварднадзе Горбачев предложил американской стороне подумать о «выдвижении контрпредложения, а не о контрнаступлении». Бейкер ответил, что в ближайшие дни проконсультируется с американскими союзниками в Европе, но уже сейчас находит предложения Горбачева «интересными». После этого Горбачев отпустил Ахромеева и других помощников, чтобы в самом узком кругу обратиться к тому, что его более всего интересовало: перемены в Восточной Европе, Германия.
«Успехи демократии»
Советский Союз переживал подлинную революцию. Мартовские выборы 1990 года дали значительный успех демократам в крупных городах. 13 марта 1990 г. Съезд народных депутатов отменил статью 6 конституции (о главенствующей роли в советском обществе Коммунистической партии Советского Союза). Съезд избрал Горбачева президентом на пять лет. Права прежнего Политбюро перешли к вновь созданному Президентскому Совету. Горбачев обещал использовать свои расширенные полномочия для проведения экономических реформ в направлении формирования свободного рынка. Его экономический советник Леонид Абалкин обрисовал экономический план, ведущий к масштабной приватизации, созданию системы банков и переменам в налогообложении. Между тем словеса лукавые уже отозвались на жизни народа. Само начало так называемых реформ вызвало утроение цены на хлеб и панику на рынке потребления. Опасаясь массового недовольства, Верховный Совет СССР 15 июня 1990 г. отменил эти болезненные меры.
На фронте политической модернизации начали складываться протопартии — «Демократическая платформа» — на левом от КПСС фланге и Коммунистическая партия Российской Федерации — на правом. Обе партийные группировки были пока еще лишены внешнеполитической стратегии. То было словно «молчание моря» на арене, где Россия стремительно теряла свой внешнеполитический вес.
207
Американцы же сражались за своих сателлитов, за свою политическую линию отчаянно. В период, когда Литва объявила о своей независимости, а Горбачев с замиранием сердца объявлял себя президентом СССР, государственный секретарь Джеймс Бейкер оказал терзающим великую страну силам самую мощную поддержку. Адресованное Шеварднадзе особо доверительное письмо прибыло 25 марта 1990 г. В нем американское руководство еще раз настойчиво подчеркивало свое отношение к трем республикам Прибалтики как к оккупированным странам. Высший орган, конгресс США, призвал признать Прибалтику независимой. Мэтлок и его коллеги страшно волновались — они стремились получить в Латвии поддержку 80 процентов живущих в стране латышей и поддержку минимум сорока процентов нелатышского населения. (Тогда никто из нелатышей в страшном сне не мог предположить, что независимость поместит русских в гетто — лишит их права образования и жизни в родном языке).
В мае 1990 г. государственный секретарь США Джеймс Бейкер прибыл в Москву для подготовки визита Горбачева в США. На устах у всех была мятежная Литва. Уже не опасаясь за озлобление Кремля, Бейкер после Горбачева и его ближайших помощников встретился с литовским премьер-министром Казимирой Прунскене. Глава американской дипломатии вовсе не ощущал критичности момента, того факта, что он находится в суверенной стране и при этом всячески содействует ее развалу.
Давайте послушаем, что говорил американскому государственному секретарю тот, кто средствами дипломатии обязан был защищать Советский Союз — Эдуард Шеварднадзе. Когда Бейкер предложил «провести особую линию» вокруг прибалтийских государств, Шеварднадзе не указал иностранному деятелю, вмешивающемуся, в дела суверенного государства, на дверь. Послушайте, что он вместо этого сказал:«Но жители Кавказа столь же остро чувствуют свое насильственное включение в состав Советского Союза, и многие также думают и в Центральной Азии»2Ь2. Редкий случай стопроцентного предательства государственных интересов страны. Тот, кому было поручено защищать страну, стал ее разваливать на глазах у изумленного высшего дипломата противоположной стороны.
Неизвестно, что испытал госсекретарь Бейкер. Возможно, он испытал отвращение. Он как-то привык к тому, что дипломаты защищают собственные страны. Поразительнее всего то, что Горбачев, лидер великой державы, сам призвал Бейкера быть посредником в отношениях между Москвой и Вильнюсом. Любой непредвзятый наблюдатель сказал бы, что это уже слишком: ведь США открыто выступают за выход прибалтов из страны Горбачева. Что, Горбачев этого не знал? Именно в беседе с американским государственным секретарем Горбачев предложил мятежной Литве «отложить на время» провозглашение независимости — тогда Москва снимет экономическое эмбарго. Бейкер немедленно после встречи с Горбачевым призвал в резиденцию американского посла литовского премьер-министра Казимиру Прунскене и двух помощников Ландсбергиса. (Не все знали тогда, что Прунскене и Ландсбергис находятся в глубокой ссоре и Ландсбергис, профессор музыковедения, ставший Председателем Верховного Совета, прислал своих людей присматривать за Прунскене.)
