Большая восьмерка: цена вхождения - Уткин Анатолий Иванович (читать книги полные .TXT) 📗

Как бы не так. Уже в январе 1994 года президент Клинтон, без малейшего согласования с теми, кто отдал ему влияние в Восточной Европе, объявил о марше НАТО на Восток И двух десятилетий не прошло, как не только Восточная Европа, но и Прибалтика стали аванпостами военной организации Североатлантического союза — НАТО. А у наивных борцов за «единую Европу» не хватило видения хотя бы оговорить вопрос о нерасширении НАТО на Восток в процессе сдачи своих позиций.

В ситуации, когда американские лидеры и не заикались о выводе натовских войск с территории западноевропейских и центральноевропейских государств, не преступным ли было заверить президента Буша на Мальте в том, что СССР выведет свои войска из восточноевропейского пояса своей безопасности.

Если рядовой Советской армии засыпал на посту, его ждали две недели гауптвахты. Если советский офицер опаздывал к месту несения службы, его ждал трибунал. А если Верховный главнокомандующий давал карт бланш вождю противостоящего блока, то он ожидал за это оваций. Полное искажение представлений о государственных интересах воцарилось в Кремле, а сверхцентрализованная обстановка в Советском Союзе делала противостояние преступной бесшабашности верховного руководства почти невозможной.

Именно об этом времени Збигнев Бжезинский сказал, что «мы не знали, что противника можно было свалить вначале используя лесть, а потом деньги». А идеолог консерваторов в США Майкл Ледин заметил с изумлением: «Мы смогли сокрушить Советский Союз, воодушевляя и поддерживая весьма малый процент его населения…» Горькое время предательства, смещения естественных инстинктов, безоглядного безразличия к своему отечеству. В комбинации с глупостью. Ведь Буш и тогда не обещал сохранять статус-кво в будущем.

Мальта характерна именно тем, какой характер приняли отношения Советской России и западного лидера — Америки. Горбачев фактически сдал Организацию Варшавского Договора. За туманные обещания неких экономических поблажек (никогда не сбывшихся в реальности), лидер огромной восточной страны как лучшему другу объяснил президенту Бушу-старшему, что восточноевропейские страны «могут уходить», Советский Союз не предпримет никаких контрдействий. Более того, расслабившийся генсек, вопреки всем правилам дипломатического торга, как последний простак из незрелой провинции, фактически «бесплатно» и непонятно для западных собеседников щедро распорядился судьбой Восточной Германии, и даже Советской Прибалтики.

На следующие двадцать месяцев Буш строил свою политику в отношении Советского Союза на четырех базовых принципах: 1) помогать Горбачеву оставаться во власти; 2) держать его в рамках реформ, как бы расплывчато это определение ни звучало; 3) немедленно фиксировать все уступки, делаемые Горбачевым в пользу США; 4) «не уступать ничего ни на каком направлении».

Гибель ГДР

В ту самую неделю, когда Горбачев и Буш боролись с природой на Мальте, дружественная Советскому Союзу Восточная Германия погибала. Статья конституции о правящей роли коммунистической партии была отменена. Особый парламентский комитет обвинил Хонеккера и других смещенных лидеров в коррупции и изгнал их из СЕПГ. При этом не удержался и хитрый оппортунист Эгон Кренц — он был вынужден подать в отставку, и его во главе партии заменил Грегор Гизи.

В начале декабря 1989 г. в Москве собрались лидеры рушащегося Варшавского блока. Лишь неистребимый оптимист Горбачев, вопреки происходящему за окном, объявил, что Организация Варшавского Договора будет играть важную роль в новой Европе. ОВД и НАТО будут в ней главными элементами безопасности. Все понимали, что в этом случае он еще надеется предотвратить слияние двух Германий. Горбачев сообщил присутствующим «радостную новость» — он и Буш примерно одинаково смотрят на германскую проблему. В это же время американский посол в ФРГ Вернон Уолтерс уже предсказал, что Германия будет воссоединена в течение пяти лет.

На московской встрече только Николае Чаушеску предлагал контрмеры своим, назначенным вождями в текущем году коллегам созвать в Бухаресте съезд «пролетарских партий». Его игнорировали. По предложению чехословацкой делегации, все осудили действия ОВД против Чехословакии в 1968 г. Не подписался только Чаушеску. Судьба его была печальна. Через три недели чету Чаушеску расстреляли. Бейкер в Вашингтоне сказал, что США не препятствовали бы Советской армии, если бы она решила восстановить порядок в Румынии, (именно в это

199

время армия США начала массированное вторжение в Панаму). Интересно, о чем думал борец за планетарный гуманизм? Один из заместителей Шеварднадзе сказал послу Мэтлоку что американцы «отняли у русских «доктрину Брежнева».

Горбачев убедил настроенный на силовые действия Центральный Комитет отложить дело Прибалтики на некоторое время, а в это время послать в Вильнюс делегацию, чтобы там прислушались к голосу разума. Ельцин предложил, чтобы эту делегацию возглавил Горбачев. И ЦК согласился. Горбачев вылетел в Вильнюс 11 января 1990 г. в сопровождении делегации из сорока человек.

Глава 12

РЕШАЮЩИЙ ГОД: 1990

После краха в 1989 г. советской зоны влияния в Европе у американцев возникла задача по своему «обустроить» Европу — объединить Германию и принять в свои объятия прежних советских союзников, преданных Горбачевым. Горбачев упивался присутствием в «первом классе». Новый 1990-й год они встречали совместным с президентом Бушем обращением к двум, советскому и американскому, народам. Буш прославлял динамичный процесс внутри СССР, в очередной раз заверяя, что «Запад не воспользуется исключительными переменами, происходящими на Востоке»²⁴⁹.

Воистину удивительным было то, что влиятельные американские круги продолжали настаивать на том, что политика Горбачева — хитрый и коварный трюк, рассчитанный на раскол Запада и дальнейшую победу над ним. Вот что, к примеру, писал многоопытный Пол Нитце, автор знаменитого в американской истории документа «Совет национальной безопасности — 68», заложившего одну из главных основ «холодной войны»: «Новое мышление Горбачева камуфлирует неистребимую решимость довести большевистский конфликт до конца, ожидая неизбежного нового сочетания условий, в которых преобладание в регулировании условий развития конфликта даст коммунистическим партиям решительное преобладание в расколотом мире»²⁵⁰. С опасением на сближение с Горбачевым смотрели Генри Киссинджер и госсекретарь Рональда Рейгана Александр Хейг. Киссинджер бил тревогу на телевидении²⁵¹. Хейг требовал не забывать, что речь идет о противонаправленной сверхдержаве²⁵². В самой американской администрации министр обороны Ричард Чейни и председатель объединенного

201

комитета начальников штабов подчеркивали, что цели СССР в среде развивающихся стран не изменились.

Администрация Буша уже не верила в подобные варианты развития событий. Бейкер сказал, что «нашей политикой должна быть помощь Горбачеву именно там, куда он хочет идти»²⁵³. Глава Центрального разведывательного управления Уильям Уэбстер докладывал, что «не существует шансов восстановления советской гегемонии в Восточной Европе и что, даже если жесткий режим наследует Горбачеву, «у него будет мало стимулов идти в направлении непосредственного противостояния с Соединенными Штатами, это руководство не сможет даже начать крупное военное строительство»²⁵⁴. Государственный секретарь Бейкер полностью солидаризировался с Уэбстером. А в Америке росло чувство, что администрация движется в этом направлении медленно.