Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность - Тарик Али (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
С падением коммунизма государственные интеллектуалы «Американской империи» начали обсуждать славное будущее. Идеологическая и экономическая победа была полной, но освободился ли на самом деле мир от конфликтов? Первая серьезная попытка придать победе теоретическое обоснование была предпринята в июле 1989 года с опубликованием эссе Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории?» в «Национальных интересах». Фукуяма, бывший работник Государственного департамента, чей гибельный совет пакистанскому военному диктатору генералу Зия-уль-Хаку (1977–1989), держаться подальше от Индии, привел к разгрому либералов и демократов в Пакистане [142].
Основной тезис Фукуямы, позаимствованный из сочинений Гегеля и Кожева, состоял в том, что разгром нацизма во Второй мировой войне и дезинтеграция Советского Союза сорок пять лет спустя, а также победа либеральной демократии отметила окончание гуманистической эволюции человечества [143]. Это конец, потому что идти дальше некуда. Национализм и религиозный фундаментализм — это прибитый к берегу мертвый груз далекого прошлого. И это победа не только Запада. На Востоке успех Японии, Южной Кореи и Тайваня также возвестил о дальнейших изменениях в этом направлении. Либеральная демократия стала высшей точкой эпохальной победы капитализма, и его структуры будут поддерживать экономическую конкуренцию между государствами, что, вероятно, продлится до конца времен. Некоторые конфликты будут продолжаться, но они будут носить второстепенный характер; эти булавочные уколы не смогут бросить вызов гегемонии либерализма. Это эссе имело такой успех, что молниеносно превратилось в бестселлер, переведенный на все основные европейские языки, и ведущие писатели и фельетонисты всего мира, если и не читали, то постоянно на него ссылались.
В кратчайшие сроки оно стало катехизисом новых глобалистов. После чего книга практически исчезла. Стояло лето 1993 года, когда Сэмюэль Хантингтон, бывший «эксперт по мятежам» во Вьетнаме при администрации Джонсона, впоследствии директор Института стратегических исследований Гарвардского университета, опубликовал свою статью «Схватка цивилизаций?» в сборнике «Международные отношения», которая мгновенно вызвала глобальную полемику. Как впоследствии объяснял Хантингтон, «статья задела за живое всех цивилизованных людей». Эта статья стала книгой, а позднее, благодаря Усаме бен Ладену, бестселлером, а автор — пророком. Задуманные главным образом как полемика с Фрэнсисом Фукуяма и его «Концом истории?», тезисы Хантингтона утверждали, что, хотя сокрушительное поражение коммунизма положило конец идеологическим спорам, это еще далеко не «конец истории». Впредь культура, а не политика или экономика будет доминировать в мире и делить его на части.
Он составил список из восьми основных культур: западная (европейская), конфуцианская, японская, исламская, индуистская, славянско-православная, латиноамериканская и, может быть, африканская. Почему «может быть»? Потому что он не был уверен, что Африка действительно цивилизованна. Символом каждой из этих цивилизаций, сформированных отличной от других системой ценностей, является религия, которая, как заявил Хантингтон, «возможно, стала той главной силой, которая мотивирует и мобилизует людей». Главное разделение пролегало между Западом и остальным миром, потому что только Запад ценил «индивидуализм, либерализм, конституционализм, права человека, равенство, свободу, власть закона, демократию и свободный рынок». По этой причине Запад (читай: Соединенные Штаты) должен быть готов военной силой бороться с угрозами, исходящими от цивилизаций-соперников. Предсказуемо, что двумя самыми грозными противниками Запада являются ислам и конфуцианство (нефтеносные районы и экспорт китайской продукции), и если они когда-нибудь объединятся, то могут стать угрозой существованию коренной (западной) цивилизации. Заключение звучит зловеще: «Мир не един. Цивилизации и объединяют, и разделяют человечество… кровь и вера — вот понятия, при помощи которых люди идентифицируют себя, за родную кровь и веру они сражаются и умирают». Другие фундаменталисты с восторгом согласились бы с этими сантиментами.
Этот простой, однако политически удобный анализ обеспечивает невероятно полезное прикрытие политиканам и идеологам в Вашингтоне и во всем мире. В исламе видят самую большую угрозу, потому что наибольшая часть мировой нефти добывается в Иране, Ираке и Саудовской Аравии. В то время когда Хантингтон писал свое эссе, Исламской Республике Иран было 14 лет, и она считалась враждебной «Великому сатане», социальная, экономическая и военная мощь Ирака все больше и больше размывалась послевоенным конфликтом в Заливе, и только Саудовскую Аравию хранили Небеса, поскольку ее монархию защищали американские войска. «Западная цивилизация» (которую в этом деле поддерживали ее коллеги — конфуцианцы и православные славяне) вынудила погибать медленной смертью, как я упоминал в одной из предыдущих глав, 300000 иракских детей, в то время как альянс либеральных демократов с ваххабитами защищал нефтяные скважины в восточных провинциях Саудовской Аравии.
Чтобы ответить Хантингтону и другим торговцам цивилизациями, нужно учесть два факта. Первый, как я постарался показать в этой книге, состоит в том, что исламский мир в течение более чем тысячи лет вовсе не был монолитным. Социально-культурные различия между сенегальцами, китайцами, индонезийцами, арабами и мусульманами Южной Азии столь же сильны, как и сходство, которое они имеют с немусульманскими членами тех же самых народов, наций и культур. На протяжении последнего века исламский мир ощущал огненное дыхание войн и революций точно так же, как и все остальные сообщества в мире. Семидесятилетняя «война империализмов» — США и СССР — повлияла на каждую отдельную «цивилизацию». Коммунистические партии рождались, росли и получали поддержку масс не только в лютеранской Германии, но и в конфуцианском Китае и мусульманской Индонезии. Только англосаксонская зона, включающая Британию и Северную Америку, сопротивлялась этой «инфекции».
В 1920—1930-е годы в арабском мире, как и Европе, интеллектуалы с равным успехом склонялись в сторону космополитизма просвещенных марксистов и в сторону непросвещенного популизма Муссолини или Гитлера. Либерализм, который считали идеологией Британской империи, был менее популярен. Точно так же обстоят дела и сегодня. Некоторые мусульманские партизаны в Палестине и Чечне читают работы Че Гевары и Во Нгуен Зиапа. Некоторые мусульманские мыслители в начале 1960-х годов, в частности Али Шариати и Сайид Кутб, высоко ценили работы радикального националиста и сторонника Петена Алексиса Карреля, работы которого жадно изучаются сегодня в тренировочных лагерях Французского Национального фронта [144].
Позднее, после Второй мировой войны, Соединенные Штаты поддерживали наиболее реакционные режимы, считая их бастионом борьбы против коммунизма, а также религиозного или светского национализма. Чаще всего это были радикальные исламские фундаменталисты: «Братья-мусульмане» против Насера в Египте, «Масджуми» против Сукарно в Индонезии, «Джамаат-э-Ислами» против Бхутто в Пакистане, а позднее Усама бен Ладен и его друзья против просоветски настроенного коммуниста Наджибуллы. Когда талибы в 1966 году взяли Кабул, то первое, что они сделали, схватили Наджибуллу во временном лагере ООН, где он искал убежища, и убили его. После чего его обнаженное тело с засунутым в рот пенисом и яичками было повешено на всеобщее обозрение, чтобы жители Кабула могли видеть, какую высокую цену должен заплатить любой неверный. И ни один общественно-политический лидер или ведущий писатель Запада, насколько мне известно, не выразил своего мнения по этому поводу. Схватка цивилизаций?
Единственными исключениями были Иран и Ирак. В 1960-е годы у Ирака не было никакого потенциала для создания конфессиональной организации. Коммунистическая партия была самой значимой социальной силой в стране, и ей нельзя было позволить победить. Соединенные Штаты поддержали террористическое крыло партии «Баас», которое сначала искоренило коммунистов, а потом профсоюзы рабочих нефтяной промышленности. Саддам Хусейн подчинился и получал от Запада подачки в виде оружия и торговых контрактов до тех пор, пока совершил фатальную ошибку в 1990 году в отношении Кувейта. В Иране, как я уже писал в одной из предыдущих глав, Запад поддержал деспотичного шаха, модернизм которого был дополнен инструментами для пыток, сделанными на заказ в Британии. За светской оппозицией, которая сделала вполне удачную попытку избавиться от шаха, охотились британская разведка и ЦРУ. Вакуум власти скоро заполнило духовенство, которое правит страной и сегодня.
