Рождение и гибель цивилизаций - Кваша Григорий Семенович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt, .fb2) 📗
Собственно о самом идеологическом чуде в статье ничего нет, одни намеки. Дворяне Третьей России создали для своей Родины великую светскую культуру, за сотню лет догнав ушедшую на пять веков вперед Европу. Что подарят своей Родине, да и всему миру технари Четвертой России? Об этом в статье почти ничего нет. Для разъяснения в следующем номере «Зазеркалья» выходит статья «Портрет грядущей эпохи». Статья вся целиком пребывает в русле «Возрастов человечества» и к обратной логике истории отношения почти не имеет. Тем не менее в ней упоминается о том, что после окончания в России имперского цикла начнется самое интересное, а именно — идеологическое чудо. В России, так же, как на заре нашей эры в Палестине, начнут появляться все более сильные пророки, будут создаваться все более глобальные учения. Дальше — больше. Сказано, что в России XXI века произойдет последняя вспышка человеческого гения перед наступлением эры покоя, независимости и одиночества. Человечество, благодаря России, обретет новую веру, не языческую и не единобожескую, но такую, с которой смело просуществует по крайней мере еще 16 веков.
В указанной статье все смешалось в кучу: учение о вечном народе, идеологическом чуде, большом откровении, возрастах человечества. Поэтому лучше отложим подробное описание грядущих российских чудес и тщательнее разберемся с современной русской технократией. Для этого есть наделавшая в свое время много шума статья в «Коммерсант-власть». Некоторые неизбежные повторы, которые встретит читатель книги, думается не повредят: слишком уж много оказалось принципов истории. Время от времени нужно их встряхивать и расставлять в определенном порядке. Итак, декабрь 1997 года, «Технократия на грани фантастики».
Поскольку учесть все многообразие факторов при составлении астрологического прогноза невозможно, логично ограничиться одним-единственным. По этот фактор должен по своему значению превосходить все остальные, вместе взятые. Для нашей страны, да и для мира в целом, таким фактором сейчас является массовый прорыв в российскую власть представителей технической интеллигенции.
На первый взгляд к астрологии это имеет очень отдаленное отношение. Поэтому, прежде чем приступить к сути дела, необходим ряд предварительных замечаний. Дело в том, что мы живем не в обычном государстве, что, кстати, многие чувствуют, а в государстве экспериментальном: все, что в нем происходит, происходит впервые в мировой истории (поэтому так смешны разговоры о необходимости копировать польскую, венгерскую или китайскую модель развития). Эксперимент длится не все время, а периодами по 144 года. Сейчас мы пребываем на финишном участке четвертого российского имперского (экспериментального) цикла, начавшегося в 1881 году.
Всего в истории человечества имперских 144-летий было двадцать. Такое малое количество циклов доказывает их уникальность и энергоемкость, однако не дает возможности предсказать заранее, что нового принесет каждый и;> них. Задача исследователя состоит в том, чтобы найти цикл (революции в нем всегда приходятся на годы Змеи), выделить в нем первую фазу (36 лет накопления энергии), вторую (36 лет террора и разрушения старых порядков), третью (36 лет бюрократизации и укрепления новых порядков) и, наконец, четвертую (36 лет освобождения нового лидирующего класса).
Предпоследний имперский цикл имел место в Англии в 1761–1905 годах. После него весь мир зажил но английской модели бытия. В двух словах, это правление гуманитариев (юристы, экономисты, журналисты, филологи и т. д.) в технократическом мире (паровозы, самолеты, телефоны, компьютеры и т. д.).
Новый русский цикл (1881–2025) начался но английским правилам. По ним прошла его первая фаза. Однако уже со второй фазы Россия показала строптивый нрав, отгородившись от всего мира «железным занавесом», чтобы никто не подглядывал, что же там вырастила наша Четвертая Империя. В 1989 году Россия вступила в четвертую фазу: занавес открывается, и мы видим совершенно новую систему комплектования властной элиты, причем настолько жесткую, что ей не в состоянии противостоять ни звезды, ни планеты, ни ангелы, ни черти. Система эта проста как дважды два: у власти могут быть только технические специалисты-металлурги, авиационщики, химики, физики и т. д. Когда в 1917 году большевики брали власть, ни о какой технократии и речи быть не могло. Ленин, будучи связующим звеном между первой и второй фазами, имел диплом о высшем юридическом образовании. А все его сподвижники являлись классическими героями вторых имперских фаз, то есть самоучками или недоучками. Была группа семинаристов (Сталин, Микоян), группа отчисленных из институтов студентов (Фрунзе, Молотов, Куйбышев, Каменев, Бухарин). Такой суперинтеллектуал, как Свердлов, окончил пять классов гимназии, Троцкий — среднюю школу, Калинин — сельскую школу, Каганович — самоучка. Если и попадались люди с высшим образованием, то где-нибудь па второстепенных должностях. В ходе второй фазы бывшие недоучки-самоучки обзавелись маршальскими званиями, позаканчивали академии, поднаторели в красивом обхождении, но так и остались, по сути, токарями, пекарями, сапожниками и семинаристами.
Совсем иначе повернулось дело в 1953 году, когда токарей-пекарей отстранила от власти новая элита — дети властителей второй фазы. Из отцов остался только Хрущев — связующее звено между второй и третьей фазами. Дети были людьми образованными. Но какое образование дали им их недоучки-родители? Разумеется, техническое: ведь страна занималась индустриализацией, а не каким-нибудь там построением правового государства.
Список анкетных записей в графе «образование» должен был бы поразить любого независимого эксперта, если бы он, конечно, обладал еще и независимым умом. Увы, эксперты видят только то, что хотят видеть, а именно: что новая элита оставалась коммунистической. Но ведь она была еще И технократической! Леонид Брежнев закончил металлургический институт, Андрей Кириленко — авиационный, Алексей Косыгин — текстильный, Николай Подгорный — институт пищевой промышленности. Был, правда, среди технарей вынускиик плехановского — Михаил Суслов, но не ему отводились первые роли. Был экономист Андрей Громыко. Как и Суслов, он пыдвинулся еще при Сталине. Еще два гуманитария с характерной судьбой: юрист Дмитрий Шипилов, который не к тем примкнул, и историк — философ Александр Шелепин, который примкнул правильно, но при дворе не удержался.
Постепенно внутренняя солидарность нового правящего класса крен-нет, элита кристаллизуется: Владимир Щербицкий (химико-технологический институт), Петр Шелест (металлургический), Дмитрий Устинов (военно-механический), Николай Тихонов (металлургический), Михаил Соломенцев (политехнический), Григорий Романов (кораблестроительный), Динмухамед Кунаев (институт цветных металлов и золота), Василий Кузнецов (политехнический институт), Константин Катушев (снова политехнический), Владимир Долгих (горно-металлургический). И такого засилья технарей на должностях, которые в других странах всегда занимали юристы, артисты и журналисты, никто почему-то не заметил? Забавляло всех лишь появление на должности министра культуры очередных химиков — Фурцевой, Демичева. В оправдание всем тем, кто проспал фактор номер один, можно вспомнить только, что техническое образование этих людей не бросалось в глаза, так как было замаскировано длительной партноменклатурной карьерой.
Когда третья фаза приближалась к концу, казалось, что новый порядок набора властителей незыблем. Но история, как всегда, приготовила неожиданность: переход в новую фазу, а стало быть, и в новое качество, стал происходить через кризис. Большинство властителей, доведших до него страну, были все теми же технократами: Виталий Воротников (авиационный институт), Егор Лигачев (тоже авиационный), Николай Рыжков (политехнический), Виктор Чебриков (металлургический).
Однако в курятник уже пробрался лис — юрист Михаил Горбачев. Он, естественно, привел за собой подкрепление, братьев-гуманитариев: юриста Анатолия Лукьянова, экономиста Вадима Медведева, историка Александра Яковлева. Страну залихорадило. Запад возликовал. Но не потому, что у нас поднялась температура, а просто там неосознанно почувствовали, что к власти в России пришли такие же люди, как они — родные, гуманитарные, понятные (не то что эти буки — технари).
Пик кризиса пришелся на 1989 год — год прихода в политику академика Сахарова (физик) и победы на выборах от Москвы нынешнего президента Ельцина (инженер-строитель). Однако кризис не ограничивался годом ника: он прихватывает четыре года до пего и четыре после. Вот почему Ельцин продолжает дело Горбачева и усердно окружает себя все новыми и новыми гуманитариями. Кого мы тут только не видим: экономист Хасбулатов, историк Афанасьев, опять экономист Гайдар, юрист Шахрай, снова историк Станкевич, философ Бурбулис, опять экономист Гавриил Попов, журналист Полторанин. В этот букет вплетаются военные и физкультурники. Казалось бы, преемственность технократической власти необратимо нарушена.
Однако уже к 1993 году картина очень быстро восстанавливается. Простыл след Афанасьева и Бурбулиса, горят Полторанин, Станкевич и Собчак, задвигаются на вторые и третьи роли всевластные Гайдар и Шахрай, а в окружении властелина вновь появляются знакомые лица технарей.
Грандиозную карьеру делает нефтехимик Юрий Лужков: в его уникальном правительстве не просто химики и физики, там есть и маститые ученые, кандидаты и доктора — это вам уже не технари-партаппаратчики. Премьер-министром становится технолог Виктор Черномырдин, предпочитающий в своем правительстве не «мальчишей-кибальчишей», а солидных, технически подкованных дядечек, таких, как инженеры-строители Ясип и Шойгу, физик Немцов и т. д. Технарей становится все больше — Шумейко, Филатов, Батурин. А гуманитарии дружно отступили и попрятались в Государственной думе: здесь и экономист Явлинский, и юрист Жириновский, и философ Зюганов, и журналист Селезнев, и экономист Шохин. Они нашли свое дело: говорить, говорить, говорить… А технари, наоборот, бегут из парламента: им что-нибудь делать хочется. После 1993 года технари стали побеждать не только в госаппарате, но и в сфере бизнеса. Борис Березовский — математик, Михаил Ходорковский — химик, Сергей Лисовский — радиофизик, Владимир Виноградов — инженер по космической энергетике, Виталий Малкин — физик, Владимир Гусинский — нефтехимик (первое образование), Александр Смоленский — геолог. Если перечислять директоров заводов, нефтяных и газовых королей, то здесь, разумеется, технократическое присутствие будет подавляющим. Причем нужно учитывать, что все перечисленные представители новой элиты коренным образом отличаются от технократов предыдущей, третьей фазы. Свое образование они получили сразу после средней школы, в том возрасте, когда формируется тип мышления. Это технари суперкласса, с максимально мощным интеллектом.
В ближайшие несколько лет процесс обновления власти будет активно продолжаться. К 2001 году армии освобожденных (от работы по основной специальности) технарей окончательно выбьют из нее журналистов, историков и музыкантов. Первые роли окончательно отойдут спокойным, уверенным в себе энергетикам, строителям, химикам, физикам. Особенно заметно это станет, когда посыплются и забуксуют блестящие, но слишком прозападные, слишком безыдейные корифеи сегодняшнего пустозвонного телеэфира.
На смену английскому миру с его чисто гуманитарным преклонением перед игрушками технического прогресса идет мир русский, в котором технократическая власть повернется лицом к человеку, начнет строить гуманитарный мир. Парадокс только видимый, кажущийся, ибо технократ не способен обожествлять автомобиль, компьютер, телевизор — для него все это только инструменты. Химики с большим недоверием относятся к химизации, механики — к механизации и т. д. Зато к кино, театру, живописи, поэзии технари всегда относились с благоговением.