Пути, которые мы избираем - Поповский Александр Данилович (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
— Вот что значит содружество физиологии с клиникой! — сказал взволнованный Быков. — Наши учителя Павлов и Боткин прекрасно это понимали.
Горшков о чем-то подумал и с грустью произнес:
— Не все физиологи это понимают. Когда я установил, что одно только зондирование вызывает отделение желудочного сока, никто не пришел проверить меня, зато многие вдосталь посмеялись. Меня называли недальновидным, близоруким и даже слепым…
— Скажу вам в утешение, — усмехнулся Быков, — что близорукость и даже слепота не могут помешать ученому быть прозорливым. Человек, который лучше других разглядел законы иммунитета — Мечников, — был наделен весьма слабым зрением… Я разделяю мысль Павлова, — продолжал он, — которую он высказал в связи со смертью Боткина. «Покойный, — сказал Иван Петрович, — был лучшим олицетворением законного и плодотворного союза медицины и физиологии, тех двух рядов человеческой деятельности, которые на наших глазах воздвигают здание науки о человеческом организме и сулят в будущем обеспечить человеку его лучшее счастье — здоровье и жизнь». То обстоятельство, — закончил Быков, — что мы сейчас тут, служит лучшей иллюстрацией к этим словам…
Занятые разговором, ученые словно забыли об аспиранте. Он стоял поодаль, занятый собственными мыслями.
— Я сделал одно любопытное наблюдение, — напомнил Курцин о себе, — мне хотелось бы послушать ваше мнение.
Ученые насторожились.
— Я заметил у испытуемых в момент, когда баллон заполнял желудок, обильное выделение слюны. У меня возникло подозрение, что это неспроста. При насыщении, очевидно, из желудка следуют импульсы к слюнной железе… Я повторил опыт и убедился, что мы имеем дело с рефлексом…
— Каким? — заинтересовался Быков. — Врожденным или условным?
— Я не подумал об этом, — тоном глубокого безразличия произнес аспирант.
— О чем же вы думали? — укоризненно спросил ученый.
Курцин не обратил внимание ни на тон собеседника, ни на перемену в его настроении и спокойно продолжал:
— Мне казалось очень важным, что мы сможем помочь врачам распознавать болезнь желез. Если после короткого раздражения стенок желудка не наступает отделение сока, надо считаться с заболеванием…
Физиолог многозначительно взглянул на терапевта. Курцин в этом взгляде прочел осуждение.
— Не спешите, Иван Терентьевич, с рекомендациями, — произнес Быков. — Ваши опыты неполны и нуждаются в серьезной проверке, По сути дела, мы не много прибавили к тому, что давно известно клиницистам.
Как это понять? Ему задали урок на тему, давно разработанную медициной, и его же в этом винят.
— Вы исследовали сокоотделение желудка, — продолжает Быков, — вызванное раздражением баллона, и намереваетесь это научно обобщить, но ведь нормальные люди не питаются через фистулу… Пищеварение складывается: из участия полости рта, пищевода, нервных аппаратов, связанных с ними, и в конечном счете желудка… Физиологи вас спросят: «Почему вы исключили влияние прочих отделов пищеварительного тракта на желудочные железы?» Что вы ответите им?
— Вы хотите сказать, что найденная закономерность может не повториться…
— Я хочу сказать, — мягко перебивает его Быков, — что медицина не нуждается в исследованиях, не доведенных до конца. Вы изучили людей с поврежденным пищеводом, ограничив наблюдения на одном лишь желудке…
Какая несправедливость! Его ли тут вина?
— Вы знали, чем я занят, — оправдывается обиженный Курцин, — и сами же эту работу мне поручили…
Ученый пропускает мимо ушей реплику Курцина и продолжает:
— Проведите на людях мнимое кормление и сочетайте это с растяжением желудка. Пусть пища и не достигла пищевого тракта, зато побывала в полости рта. Это даст возможность участвовать всей нервной сигнализации… Добьетесь успеха, никто не помешает вам рекомендовать свое заключение врачам.
Если так угодно Быкову, извольте. Он проведет эти опыты по всем правилам физиологической премудрости. Какое счастье, что медики, лечившие наших дедов, не стали дожидаться, когда физиологи осчастливят их открытиями, сделанными на вполне здоровом организме и на системах, действующих целиком! Спасибо Мудровым, Захарьиным, Остроумовым, Снегиревым и миллионам других, лечивших русский народ средствами интуиции и опыта… Что ж, Константин Михайлович, ваш заказ принят и будет исполнен в срок.
По этому случаю Курцин призвал своих больных и долго увещевал их проявить терпение, — испытаниям скоро придет конец.
— Я прекрасно понимаю, — говорил он, — что вам надоели мои манипуляции, согласен, что наука порой утомляет, но кто из вас решится мне отказать?
Никто не собирался ему возражать, и он, взволнованный, заверял испытуемых, что их жертва не будет напрасна, наука не забудет своих друзей.
— Я тем временем расскажу вам о вчерашних скачках. Это был удивительный день. Никто из нас не ждал, что эта пегая замухрышка Зорька оставит позади красавца Капитана. Виноват, конечно, тренер, пустяковый человек. Нельзя половинчатыми мерами подходить к серьезному делу. Умри, но доведи до конца!
История о неудаче Капитана была достаточно велика, чтобы рассказа хватило до конца испытаний. Больные меж тем ели с аппетитом жареную рыбу, не подозревая, что трубка искусственного пищевода отведена в сторону и пища дальше рта не идет. Тем временем в фистуле расправлялся баллон, нагнетаемый воздухом. Он раздвигал стенки желудка, воссоздавая у испытуемого чувство сытости и даже пресыщения…
Так ли уж важно было проследить участие всей нервной сигнализации в пищеварении от полости рта до желудка?
Да, Быков был прав. Опыт принес неожиданные результаты. И по количеству и по качеству, по переваривающей силе и кислотности желудочный сок превосходил все, что было добыто при одном лишь раздувании желудка или мнимом кормлении.
Ученый запомнил нелюбезную реплику Курцина с его поспешным решением рекомендовать новый метод врачам и, выслушав своего помощника, заметил:
— Наш знаменитый соотечественник Николай Егорович Жуковский говорил своим ученикам: «Математическая истина только тогда должна считаться вполне обработанной, когда она может быть объяснена каждому из публики, желающему ее усвоить». Что годится математикам, годится, я думаю, и нам, физиологам…
У физиологии оказалась своя математика, своя форма анализа и времени. От того, в какой мере учтены соотношения частей в организме и все связи в физиологической системе, зависит порой, своевременны ли советы физиолога врачам.
Старый спор между школой Павлова и клиницистами был наконец разрешен.
Исследователь не забыл тех, кто содействовал его удаче. Когда испытуемые оправились от перенесенных страданий и выздоровели, Курцин пришел к директору больницы профессору Горшкову и сказал:
— Мои больные много перестрадали. Надо им помочь приобщиться к труду, и как можно скорее. Один из них пристрастился к киномеханике, он мог бы у нас работать монтером; девушка не прочь стать лаборанткой, а младшую надо определить в школу.
Профессор оценил душевное движение физиолога и просьбу удовлетворил.
