Психология свободы - Ткачёв Виктор Григорьевич (онлайн книга без .TXT) 📗
Самый внутренний акт, а потому, как самое простое, чрезвычайно трудноописуем. Пока хотя бы просто знайте, что это éсть, и на этом именно всё у нас в жизни замешано.
Можем только ещё обсказать всё немного по-другому. Несколько психотехничней. Задайтесь простой (слишком простой!) мыслью: дескать, как я думаю, создавая в себе понятость чего-то? Или как получается слушая – слышать, а смотря – видеть? И не найдёте другого ответа, кроме того, что как некая непроявленная внутренняя субстанция берёте и проявляетесь: оспецифичиваетесь, отступая от полной внутренней неспецифическости, тем переходя в мысль (какую-либо по смыслу), зрительный образ или что другое тому подобное. Только так это всё и выглядит – на всецело субъективном уровне рассмотрения. И значит, никто вам ничего того не даёт, вы сами в себе становитесь мыслью, образом или ещё чем-либо из той же оперы. Вот я и назвал такой акт "деланием из себя". Буквально само напрашивается!
Остаётся добавить, что по мере поднаторения в такой всматриваемости в себя – начнёте всё яснее просекать себя как то непроявленное и неспецифическое, предельно внутреннее целое, которое мы заявили. Оно перходит во всевозможные ваши жизненные феномены, и только и можете о нём сказать, что это и есть вы тот, который ничем более простым – в порядке жизни – быть уже не может.
4. Вводим ещё одну подвижку. Когда ты – некое активное начало, воплощённое в физику, то твоё "я" тогда – это замкнувшаяся сама на себя возможность к заведомо любому мото-изливанию на внешнее.
Поясняем. Всё замешано на том, что онтогенез – как индивидуальное развитие человека от зиготы, – это и психоразвитие его, помимо прочего. В порядке которого он неизбежно и наводит – в себе для себя – упомянутую возможность. Чем как бы становится ею. Это случается, как только делание из себя у него достигает необходимо-большого потенциала. А далее, реализуя то "заведомо к любому", что ту возможность составляет, начинаем беспрерывно изливаться в процесс повторного её взятия. Нескончаемая ре-берущесть! Чем на себя как она и замыкаемся. Тем оказываясь при чувстве своего "я".
Итак, заполученную (твоей самовозбудившестью в неё) возможность делать что угодно – сразу используешь на организацию её ре-заполучаемости. То есть, прежде всего – как она – тратишься на постоянную самоподтверждённость. Реализация своей "возможности к чему угодно" в направлении выступания самой этой возможностью, – такой вот финт.
Повторюсь иноформно: в выступаемости возможностью выступать чем угодно – прежде прочего проявляешься в самой этой выступаемости, и так – не прерываясь.
Это описана, фактически, наша мотозамыкаемость на самих себе. Автоматическая к нашей осознавшести себя, и на ступень повышающая возможности реализуемости нас как "ходячего" мотоначала.
Или несколько иначе. Описана мото-замкнувшесть у человека на самом себе как мотоначале. У человека как мотоначала, да моторная вышедшесть на свою моторность! Такая вышедшесть у него – благодаря его закритически большой мотосиле.
Надо сказать, что подобной внутренней "возможностью ко всему" – животное у-себя-для-себя тоже, в принципе, наличествует. Но то "не знающая" о себе – в лице животного – подобная возможность! Тем самым, она у него "имеется не имеясь". То бишь реально имеется, не имеясь, однако, функционально. Нехилая плата за недатие себе психотруда выступать в качестве "я"!
Таким образом получается, что человек есть замкнутая сама на себя психосистема. То бишь – так называемая закрытая, животное же – как раз открытая. Человек вследствие того – сам себя ведёт, животное же перманентно позволяет делать это жизненному окружению. Позволяет, конечно, не специально, – просто у него так получается, что позволяет. Ненарочная позволяемость! Реализуется чисто явочным порядком.
Можно сказать, что за счёт описанной моторной самоорганизованности человек есть олицетворённая свобода воли. "Ходячая" высвобожденность своих моторных поползновений – принципиальная и перманентная! Чем не похвастается животное.
Возможность мотопоползновения замыкается у тебя сама на себя, тем неспециально выводится из жёсткой увязанности с раздражителями. С "вытягивающими" её из себя самой – на проявляемость в конкретном поползновении – раздражителями от жизни. И не пишу – "от среды", – поскольку раздражители может поставлять и твой внутренний мир, а не только внешний, обычно увязывающийся с понятием среды.
Здесь можно выражаться и в другом ключе. Говорить о раздражителях, вытягивающих тебя из тебя – с "тебя" в значении олицетворённого активного начала. В отличие от животного, имеешь возможность не ждать, пока тебя "вытянут из себя", а самовозбуждаться в такую вытянутость. По крайней мере, как этакая способность ты на целую ступень более выражен, нежели животное.
Один философ эпохи Просвещения назвал животных "живыми машинами". Очень по внутренней сути верное сочетание слов! У них раздражитель и мото-реакция на него – жёстко связаны: какая реакция у этого животного ранее установилась на данный раздражитель, та и последует. Обязательно она! Так потому, что мотореакции без раздражителя у него вообщé не бывает – технически, как говорится, без него не возможна. Тут вам и сродственность с машиной, у которой тоже не бывает сюрпризов с этой стороны: жмёшь на газ – мотор взрёвывает, и никогда иначе. Если всё исправно, разумеется. То есть животное, подобно машине, можно наперёд моторно просчитать. Жёстко в этом смысле просчитать, чего нельзя сделать с человеком! Последнего, конечно, вообще просчитать тоже можно, но именно что "вообще", то есть не жёстко, не однозначно.
Потому что человек "взял себя в руки" и в мышлении (в первую очередь э́то важно!), и в прочей своей мотоактивности, а не "отдал себя в руки" внешним обстоятельствам, как это у животного. И "взявшесть себя в руки" именно в связи с мышлением важна потому, что именно она оборачивается внутренним феноменом сознания – у того, у кого настала.
Дело в том, что мышление неявно для нас лишь отражает среду, в которой мы для себя находимся. Сказать корректнее, отражает наше внешнее, и ничего более. Просто потому, что вам нечего соотносить – одно с другим в порядке составляющих мышление оперантных актов, – кроме вычлененных вами для себя как раз элементов среды. И сумев в воплощённости в мышление себе противопоставиться, автоматически оказываешься для себя вычлененным из той среды. На которую был до этой противопоставленности неявно для себя нанизан. Или сказать – выплеснут.
