Непобедимый разум. Наука о том, как противостоять трудностям и невзгодам - Ликерман Алекс
Когда студентка ушла из моего кабинета, я отметил, как быстро мы выносим окончательные суждения. Мы мгновенно решаем, благо с нами произошло или зло, тут же сдаемся и отказываемся верить, что у нас есть сила, позволяющая придать новый смысл происходящему. Я всегда верил, что у нас есть такая сила (и даже убеждал в этом других), но не чувствовал ее в себе, пока не убедился в этом на примере собственной неудачи.
Герман Гессе как-то написал, что мудрость, высказанная вслух, всегда звучит глуповато {6}. Возможно, дело в том, что если мы слышим что-то осмысленное, то решаем, будто уже знаем это. Но зачастую это не так. По крайней мере не так, как нам кажется. Мы знаем это умом, но не сердцем. Как говорят сторонники нитирэн-буддизма, мы не знаем этого «своей жизнью». Мы можем уверенно сказать, что понимаем принцип, только если живем в соответствии с ним.
Я не спорю с тем, что обретение стойкости – процесс непростой. Чтение книги вряд ли может стать хорошей заменой жизненному опыту со всеми его сложностями и возможностями обучения. Поэтому предлагаю использовать ее в качестве общего плана. Если мы будем следовать ему, то обретем самое ценное – стойкость, необходимую для победы.
Глава 1
Смысл победы
Мы все ищем смысл. Сначала нам нужны постоянное удовольствие и отсутствие боли. Потом наш мозг развивается, мы овладеваем речью и постепенно начинаем интересоваться причинами происходящего (задавая вопрос «почему?»). Это может подтвердить любой родитель, дети которого постоянно спрашивают, почему светит солнце или почему небо голубое. И если родители обращаются к науке и рассказывают о термоядерном синтезе или о том, как земная атмосфера рассеивает свет, то возникает главная проблема. Они тут же слышат следующий вопрос: «А почему с атомами водорода происходит такая реакция?» – «Из-за температуры и давления», – отвечает родитель. «А почему там возникает давление?» – спрашивает ребенок. Каждый новый его вопрос звучит как наказание за дурацкие ответы «как» на вопрос «почему?». Запомните: когда дети спрашивают «почему?», они на самом деле хотят знать цель происходящего.
На первый взгляд это кажется невинным желанием, даже очаровательным. И мы хотим объяснить. Однако если подробно отвечать каждый раз, то скоро всплывет неприятный момент: мы не в состоянии дать удовлетворяющие нас самих ответы даже на самые простые вопросы. Мы не знаем, почему светит солнце или почему небо синее. Мы не знаем истинной причины многих явлений, а главное – самих себя.
Однако это не значит, что размышлять не нужно. По мере взросления наше мышление становится все более саморефлексивным. В какой-то момент мы сужаем сферу наших вопросов до одного важнейшего: «Для чего мы живем?» Некоторых интересует простой вопрос: «Как жить?» Другие же ищут смысл жизни. Они пытаются найти не просто ответ, а главную и единственную причину своего появления на свет. Не боясь того, что такой причины нет и они просто живут, они прибегают к сочетанию интуиции, разума, самоанализа, философии и религии в попытке раскрыть цель, ради которой пришли в этот мир. Но даже вера во всемогущего Создателя ничуть не помогает нам понять эту цель (что бы ни говорили противники этой точки зрения, сама по себе вера в Создателя не помогает понять, в чем состоит его намерение).
Но если мы готовы признать, что наша жизнь не имеет заранее заданной цели, а представляет собой только хорошо развитую функцию, то можем начать поиски нужного ответа с изучения любого из своих желаний и поиска его корней. То мы встаем с утра, чтобы подготовиться к экзамену, то чтобы помочь другу, оказавшемуся в беде, то чтобы заняться каким-то второстепенными делами. Но в каждом из этих случаев наша мотивация основывается на какой-то иной, глубинной причине. А если мы задумаемся, в чем она состоит, то найдем ответ в другой, еще более глубинной причине, и т. д. Мы хотим учиться, чтобы сдать экзамены. Мы хотим сдать экзамены, чтобы получить хорошие оценки. Мы хотим получать хорошие оценки в школе, чтобы попасть в хороший вуз. Мы хотим попасть в хороший вуз, чтобы найти хорошую работу. А если мы продолжим задавать вопросы (как ребенок) и попытаемся выявить свое основное стремление, то обнаружим, что все ведет к единственной основополагающей причине, о которой мы подспудно думаем и с точки зрения которой оцениваем все происходящее, – желанию быть счастливым.
Желание быть счастливым
И здесь мне могут возразить специалисты по эволюционной биологии, считающие, что главная цель всех живых организмов и их деятельности – выживание и воспроизводство. Это вполне справедливо для большинства живых обитателей планеты Земля, но не гомо сапиенс. У нас есть способность размышлять и испытывать эмоции по поводу своих мыслей и чувств (например, понимать, что футбол нам нравится больше хоккея). Мы способны формировать суждения о своем опыте и делать выбор, основанный, как показывают многие наблюдения, на желании не выжить и произвести на свет потомство, а стать счастливыми (хотя оно и возникло для помощи в выживании и воспроизводстве, но с развитием самосознания мотивация к счастью стала сильнее). Например, некоторые вообще не хотят заводить детей, чтобы не снижать уровень удовольствия от жизни {7}. А когда стремление к выживанию противоречит желанию быть счастливым, когда нужно выбрать одно из двух, желание стать счастливым (как минимум избежать страданий) обычно сильнее. Это заметно у пациентов, испытывающих невыносимую боль. Они вынуждены принимать взвешенное решение о прекращении жизни (при отсутствии клинической депрессии или психотических заблуждений). Может возникнуть соблазн поверить, что пациенты с хронической болью, предпочитающие страдать от нее, а не убивать себя, хотят выжить даже ценой собственного счастья. Но скорее их болевой порог высок и они могут чувствовать себя счастливыми, несмотря на дискомфорт. Либо их надежда на избавление от боли достаточно сильна, чтобы переносить ее и верить, что они когда-нибудь станут счастливыми.
Бесконечная погоня
У нас нет выбора того, хотеть быть счастливыми или нет, – так же, как у сердца нет выбора, качать кровь через тело или нет. Мы просто не можем этого не хотеть. Поиски счастья – не просто наше неотъемлемое право или деятельность, зависящая от нашего желания. Это психологический закон, который мы обязаны соблюдать. Даже люди, которые вроде бы к счастью не стремятся и настолько ненавидят себя, что их основной целью становится самоистязание, скажут, что утратили не желание быть счастливым, а веру в то, что они заслуживают счастья. Люди, страдающие от сильной депрессии и склонные к саморазрушению, обычно стремятся избежать боли. Но нельзя сказать, что они больше не хотят быть счастливыми. Они не верят в свою способность быть счастливыми и начинают вести себя соответственно. Депрессия часто приводит к состоянию навязанной беспомощности (как только мы убеждаем себя, что счастье невозможно, мы больше не предпринимаем попыток достичь его). Как сердце продолжает качать кровь даже в случае отказа каких-то его составляющих, так и наше мышление стремится к счастью, даже когда нам кажется, что это не так. При этом неважно, хотим ли мы, чтобы это стало правдой, и даже осознаем ли мы это. Наш мозг создал механизм для выполнения заданной функции, который мы не можем изменить и за которым можем только наблюдать в рамках самоанализа.
Но если счастье – действительно наша основная функция, то почему его так сложно достичь? Этому есть минимум две причины. Само по себе желание достичь счастья не учит нас тому, как это делать. А поскольку мы все способны верить во что-то без подтверждений, многие наши убеждения могут оказаться неправильными. Кто считает, что счастье связано с постоянным поиском удовольствия? Разумеется, удовольствие вносит вклад в счастье. Но посмотрите на людей, живущих исключительно удовольствиями (секс, азартные игры, наркотики и т. д.). Они все равно чувствуют себя несчастными. И их несчастье, заметное даже на расстоянии, может вызвать крах жизни, которая им так нравится. Более того, как ни парадоксально, чрезмерное удовольствие может стать неприятным (пара конфет доставляет приятные эмоции, а слишком много – вызывают тошноту). Счастье не может давать такой эффект по определению.
