Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей кар - Коттлер Джеффри А.
“Около двух лет я проработал в реабилитационном центре для алкоголиков. Помню, как коллеги с удивлением смотрели на меня, когда я спокойно признавался, что за два года работы у меня было только два успешных случая. Иногда кто-то пытался острить или осторожно намекать мне, что, если за два года я вылечил всего двух клиентов, возможно, мне стоит сменить сферу деятельности. На любые такие упреки я спокойно отвечал, что я вылечил по крайней мере двоих в то время, как многие мои знакомые, работающие с подобным контингентом, не могут похвастаться и этим. Я не лукавлю. Мне правда не приходит на ум ни один сколько-нибудь серьезный недостаток”, — невозмутимо изрек Рэй.
На несколько минут он глубоко задумался, словно старательно прокручивая в голове все свои случаи и пытаясь вспомнить хоть один пример реального промаха. Было видно, что наши вопросы действительно поставили его в тупик, ведь, повторимся, Рэймонд Корсини не привык мыслить в подобном ключе. “Что ж, не знаю, можно ли отнести это к категории сложностей. В своей работе я всегда крайне осторожно подходил к темам, связанным с сексом, и по возможности всегда старался обходить такие вопросы. Мне вспомнился один случай. Я работал с девушкой, которая пережила сексуальное насилие. Я хотел выяснить, что с ней произошло, но проявил малодушие и побоялся затрагивать эту тему. Будем считать это моим личным провалом”, — наконец заговорил Рэй.
Мы еще немного поговорили о его отношении к ошибкам и невольно обратили внимание на то, что, рассуждая о результатах своей работы, Рэймонд Корсини использует весьма непривычные формулировки, нисколько не похожие на те, которыми привыкли оперировать мы. “Может быть, это какой-то подсознательный механизм самозащиты, только мне кажется, я всегда делал ровно то, что от меня ожидается. У меня за плечами примерно столько же успехов и неудач, как и любого другого человека. Не знаю, хороший ли я психотерапевт, посредственный или плохой: понятия не имею, по каким критериям это определяется. Для меня главным мерилом качества проделанной работы был ответ на один-единственный вопрос: сделали ли я в данной конкретной ситуации все, что было в моих силах”, — заключил Рэймонд.
Складывалось впечатление, что не зацикливаться на допущенных ошибках — фирменный подход Рэя, что, впрочем, было вполне простительно, ведь в подавляющем большинстве случаев ему удавалось исправить свои промахи в ходе дальнейшей работы. Напоследок Рэймонд Корсини рассказал нам о еще одном случае, который имел все шансы перерасти в терапевтическую катастрофу, но, как и в предыдущем примере, неожиданно завершился на весьма позитивной ноте. Рэймонд безуспешно пытался найти подход к клиенту при помощи психотерапии Адлера, пока не подружился с Якобом Леви Морено и не решил в качестве эксперимента применить в работе элементы психодрамы, что принесло поразительный результат. Пожалуй, именно это умение элегантно выходить из, казалось бы, тупиковых ситуаций за счет органичного сочетания несовместимых приемов и методов можно смело назвать главной “фишкой” Рэймонда Корсини и как терапевта, и как автора.
СМЕНА РЕПЕРТУАРА
“Наверное, я не раз говорил это, но все же повторюсь. Чем больше моделей, подходов и методик вы знаете, тем выше вероятность того, что у вас все получится. Учите разные системы, эти знания сослужат вам хорошую службу. Каждый метод, которым вы овладеете, рано или поздно вам пригодится”, — наставлял Рэй.
Наконец, нам стало понятно, что Рэймонд Корсини имел в виду все это время. Для него не существует терапевтических катастроф или ошибок. В его картине мира они попросту невозможны, ведь когда у Рэймонда “не получается” что-то одно, он меняет метод и пробует что-нибудь другое. Рэю искренне жаль психотерапевтов (и их клиентов), которые зациклились на одной модели, тем самым лишая себя пространства для маневра. Когда их привычный метод дает осечку, они оказываются в ловушке, так как им некуда отступать.
Глава 11
Терапевтическая катастрофа глазами клиента
Джон Грэй
Джон Грэй заслуженно считается одним из наиболее известных авторов, пишущих на тему отношений между женщиной и мужчиной. Его книга Мужчины с Марса, женщины с Венеры стала самым настоящим бестселлером, породив десятки сиквелов, радио- и телепередач и даже одну театральную постановку, собравшую аншлаг в Лас-Вегасе. Пожалуй, никто не сделал для просвещения широкой общественности в вопросах гендерных различий в стилях общения женщин и мужчин больше, чем Джон.
Будучи по образованию семейным психотерапевтом, Джон Грэй решил сменить сферу деятельности и переключиться на массовую литературу после того, как ему окончательно надоел популярный подход, преобладавший в то время среди его коллег, где основной акцент делался на выражении эмоций, а взаимопонимание между партнерами незаметно отходило на второй план. После ошеломительного успеха первой книги Грэй сосредоточился на исследовании отдельно взятых аспектов отношений и написал целый ряд произведений, включая Марс и Венера в спальне, Марс и Венера вместе навсегда, Марс и Венера на свидании, Марс и Венера начинают сначала и др.
НЕГАТИВНЫЙ ОПЫТ
Обычно мы предпочитаем обходиться без долгих вступлений, однако во время интервью с Джоном Грэем нам потребовалось какое-то время на то, чтобы наконец добраться до сути нашего разговора. Дело в том, что вышла небольшая путаница: Грэй почему-то решил, что мы хотим поговорить о его негативном опыте психотерапии в качестве клиента, которого у него, судя по всему, накопилось немало.
Обрадовавшись, что хоть один из наших собеседников сможет показать нам обратную сторону медали, мы охотно ухватились за эту затею и немедленно изменили формат. Джон начал свою историю.
Как оказалось, у Грэя был за плечами богатый опыт: несколько раз он обращался за помощью к семейному психотерапевту в попытке преодолеть размолвки и ссоры в отношениях с супругой. У него сформировалось четкое представление о том, что представляет собой хорошая психотерапия: это когда терапевт слушает клиента и время от времени задает правильные вопросы. К сожалению, по опыту Джона, так бывает далеко не всегда. Едва ли что-то в этой жизни раздражало Джона Грэя больше, чем навязчивые терапевты, которые, заметив в поведении или словах клиента малейшие признаки эмоций, хватались за это проявление чувств так, словно нашли золотую жилу.
“Что ж, Джон, — сказал Грэю один такой «специалист», — мне кажется, в ваших словах звучит явное раздражение. Не хотите ли поговорить об этом?”
“Не хочу, — резко ответил Джон, — я бы предпочел послушать мою супругу. В конце концов, она всегда хотела, чтобы я ее выслушал”. Жена Джона утвердительно кивала. Грэй погружался в молчание и какое-то время внимательно слушал, пока психотерапевт опять не брался за старое и не начинал расспрашивать о его чувствах.
“Мне кажется, разговоры о моих чувствах здесь не помогут, — говорил Джон. — Я чувствую раздражение и досаду. Если вы так хотите знать правду о моих чувствах, пожалуйста: я считаю, что моя жена преувеличивает, неадекватно реагирует и все перекручивает”.
“Видите, — обижено бормотала супруга Грэя, — он никогда меня не слышит”.
В конце концов, подобная семейная терапия только все усложняла. Джон с удивлением заметил, что многие терапевты жадно набрасывались на эмоции, даже не задумываясь о том, куда это может привести и стоит ли вообще вытаскивать их на поверхность. Каждый раз все происходило по одному и тому же сценарию: терапевт давил на Грэя, вынуждая его озвучить свои чувства, его жена от этого еще больше обижалась и расстраивалась, а остатки взаимопонимания в паре таяли с каждой сессией. В итоге оба партнера еще больше укреплялись в своем убеждении, что их отношения не спасти и они никогда не смогут понять друг друга. Вместо того чтобы решать существующие проблемы, психотерапевт только создавал новые.
