Сладкоголосая птица юности - Уильямс Теннесси "Tennessee Williams" (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
СТАФФ: Чей язык?
МИСС ЛЮСИ: Язык одного человека, который находится не так далеко отсюда.
СТАФФ (пытается высвободиться): Мне надо стулья поставить.
МИСС ЛЮСИ: Я открываю коробочку и вижу большую бриллиантовую брошь. Только прикоснулась к ней, как этот старый сукин сын захлопнет крышку, ударяя ею прямо мне по пальцам. Ноготь даже посинел. И говорит: «Спустись-ка теперь в коктейль – бар, зайди в дамскую уборную и опиши эту брошь губной помадой на зеркале». А коробочку – в карман. Да уходя так хлопнул дверью, что даже картина со стены упала.
СТАФФ: Мисс Люси, ведь это вы сказали в прошлую субботу: «Пошел бы ты да посмотрел, что написано губной помадой на зеркале в дамской уборной»?
МИСС ЛЮСИ: Тебе сказала! Я думала, тебе можно доверить.
СТАФФ: Тут были и другие люди, они тоже слышали.
МИСС ЛЮСИ: Но никто, кроме тебя, не член клуба «Юность за Тома Финли». Никто.
Оба прерывают разговор. Они заметили высокого человека, который вошел в коктейль – бар. Его удлиненное тело, худоба и светящаяся бледность лица напоминает эль – грековского святого. На шее у него повязка. Одет как сельский житель. Это Клакер.
МИСС ЛЮСИ: Эй, гляди…
КЛАКЕР: Добрый вечер, мэм.
МИСС ЛЮСИ: Ты из «Деревенских бродяг»? С оркестром приехал?
КЛАКЕР (замечает пристальный, заинтересованный взгляд Люси): Я деревенский, но приехал без оркестра.
Стафф уходит.
МИСС ЛЮСИ: Чего тебе здесь надо?
КЛАКЕР: Приехал послушать выступление Босса Финли. (Говорит с натугой. Потирает свой большой кадык.)
МИСС ЛЮСИ: Я знаю, кто ты… Ты клакер?
КЛАКЕР: Я не клакер. Я просто задаю вопросы – один, два, три, в зависимости от того, сколько времени им потребуется, чтобы схватить меня и вышвырнуть из зала.
МИСС ЛЮСИ: Твои вопросы – мерзкие. Ты их снова сегодня повторишь?
КЛАКЕР: Да, мэм, если смогу пробраться в зал и достаточно громко спросить.
МИСС ЛЮСИ: А что у тебя с голосом?
КЛАКЕР: Когда я выкрикнул свой вопрос в Нью-Бетесда на прошлой неделе, меня ударили ручкой пистолета по кадыку, и от этого у меня пропал голос. Он и сейчас плох, но все же получше. (Хочет уйти.)
МИСС ЛЮСИ: Тебе не войти в зал без пиджака и галстука. Подожди. (Заходит за стойку, достает оттуда пиджак, какой обычно держат в местах, куда «неодетых» не допускают, и бросает его Клакеру.) Вот, надень. Выступление Босса сегодня передают по телевидению. Галстук в кармане. Сиди тихо в баре, пока Босс не начнет говорить. Закройся газетой. О'кей?
КЛАКЕР (раскрывая перед собой газету): Спасибо вам.
МИСС ЛЮСИ: Тебе спасибо и желаю удачи побольше, чем перепадает обычно.
Стафф возвращается за стойку.
ФЛАЙ (появляется на галерее): Чанс Уэйн. (Сигнал автомобиля за сценой.) Мистер Чанс Уэйн, прошу! Чанс Уэйн! (Уходит.)
МИСС ЛЮСИ (Стаффу): Разве Чанс Уэйн вернулся в Сент-Клауд?
СТАФФ: Помните Александру дель Лаго?
МИСС ЛЮСИ: Конечно. Я была президентом местного клуба ее поклонников. А что?
ЧАНС (за сценой): Эй, бой, поставь машину у подъезда, да не помни крылья!
СТАФФ: Она и Чанс Уэйн остановились здесь вчера вечером.
МИСС ЛЮСИ: Да разрази меня гром, если я в этом деле не разберусь! (Уходит.)
Входит Чанс. Направляется к бару.
ЧАНС: Эй, Стафф! (Берет коктейль со стойки, пьет.)
СТАФФ: Поставь на место… Здесь не вечеринка с коктейлями.
ЧАНС: Приятель… кто же пьет мартини с оливками? Ты что, не знаешь, что все пьют мартини с джином и лимоном? Когда я работал на твоем месте, я придумал вот эту самую форму, что ты носишь… Как у Вика Мэтюра в фильме про Иностранный легион. И выглядел в ней получше, чем он.
НАННИ (входя): Чанс, Чанс…
ЧАНС: Тетя Нанни! (Стаффу.) Положи скатерть на этот стол и принеси шампанского…
НАННИ: Уходи отсюда.
ЧАНС: Но я только что заказал шампанское. (Внезапно под ее суровым взглядом сникает.)
НАННИ: Нельзя, чтобы нас видели вместе. (Ведет его на край сцены.)
Стафф возится у стойки. Потом берет поднос и уходит в противоположную от них сторону. Негромкая музыка.
ЧАНС: Почему?
НАННИ: Чанс, уезжай из города.
ЧАНС: Почему в городе, где я родился, каждый обращается со мной, как с последним подонком?
НАННИ: Себя спроси об этом, совесть свою спроси.
ЧАНС: О чем спросить?
НАННИ: Ты сам знаешь, и я знаю, что ты знаешь…
ЧАНС: Знаю – что?
НАННИ: Я не могу и не хочу говорить об этом. До тебя ведь все равно не дойдет. И тебе нельзя доверять. А нам жить в этом городе… О, Чанс, почему ты так изменился? Ты живешь в каком-то безумном сне.
ЧАНС: В безумном сне? Конечно. А разве это не безумный сон? Лучшего определения я давно не слыхал… Безумный сон – это и есть моя теперешняя жизнь…
НАННИ: Почему, Чанс?
ЧАНС: О, тетя Нанни, ради Бога… Разве вы забыли, кем я обещал стать?
НАННИ: Люди, которые любили тебя, ждали только одного: нежности, честности и…
ЧАНС (становясь перед ней на колени): Такое блистательное начало… и все так грубо и внезапно оборвалось… Мне было семнадцать лет. Я поставил одноактную пьесу «Доблестный» и сыграл в ней главную роль. Мы победили на конкурсе штата, и нас послали на национальный конкурс… Хэвенли играла со мной… Вы помните? Вы поехали с нами присмотреть за девочками…
НАННИ: Конечно, помню.
ЧАНС: В большом автобусе… Как мы пели вместе!
НАННИ: Вы были влюблены друг в друга.
ЧАНС: Да, влюблены. (Тихо напевает.)
НАННИ (резко поднимается): Так нельзя, так нечестно…
ЧАНС (ловит ее за руки): Тетя Нанни, мы так и не победили в этом дурацком конкурсе, мы стали вторыми.
НАННИ: Чанс, вы стали вторыми. Вы получили почетную грамоту. Четвертое место.
ЧАНС: Да, верно. Но почетная грамота на национальном конкурсе – не так уж мало… Мы бы победили, если б я не забыл текст. Я так замотался с постановкой всей этой ерунды… (Закрывает лицо руками.)
НАННИ: Я полюбила за это тебя еще больше. И Хэвенли тоже.
ЧАНС: Это случилось в поезде, по дороге домой. Она и я…
НАННИ (в смятении): Я знаю, я, я…
ЧАНС (поднимаясь): Я уговорил проводника, и он на час отдал нам свободное купе. В том поезде… грустном поезде домой…
НАННИ: Я знаю…
ЧАНС: Я дал ему пять долларов – этого оказалось мало. Тогда я отдал свои часы, булавку для галстука, перстень с печаткой и костюм, который купил в кредит, чтобы в нем отправиться на конкурс. Первый костюм, за который я заплатил больше тридцати долларов.
НАННИ: Не надо вспоминать.
ЧАНС: Чтобы купить первый час любви с ней…
НАННИ: Хватит Чанс!.. С тех пор ты так изменился.
ЧАНС: И я поклялся, что никогда больше не буду вторым ни на одном конкурсе… Тетя Нанни, посмотрите на этот контракт. (Выхватывает из кармана бумаги.)
НАННИ: Не хочу смотреть на эти фальшивые бумажонки.
ЧАНС: Они не фальшивые. Посмотрите, здесь печать нотариуса и подписи трех свидетелей. Тетя Нанни, вы знаете, с кем я приехал? С Александрой дель Лаго.
НАННИ: Кто она тебе?
ЧАНС: Патронесса, агент, продюсер! У нее большое влияние, власть, деньги, а они открывают двери. Те двери, куда я стучался, все последние годы до синяков.
НАННИ: Чанс, даже сегодня, если бы ты вернулся и просто сказал: «Я проиграл состязание, провалился…» Но ты…
ЧАНС: Минуту! Выслушайте меня… Тетя Нанни, вот мой план. Местный конкурс красоты.
НАННИ: О, Чанс!
ЧАНС: Местный конкурс красоты, который она выиграет.
НАННИ: Кто?
ЧАНС: Хэвенли.
НАННИ: Нет, Чанс. Она уже немолода. Красота ее поблекла.
ЧАНС: Неправда. Ничто не проходит так быстро, даже красота.
НАННИ: Увы, проходит.
ЧАНС: Она вернется!
НАННИ: Ради чего? Ради дурацкого конкурса?
ЧАНС: Ради любви.
НАННИ: Чанс!..
ЧАНС: Это будет не просто местный фестиваль, тетя Нанни. Отчеты о нем опубликует вся национальная пресса. О нем напишет лучшая подруга принцессы Космонополис – критик Салли Пауэрс. Самая влиятельная из киножурналистов в мире. Ее слово – закон в кино…
