Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
… На этом месте, где в годину грозную Последний штурм взорвался, как снаряд, Южанин-тополь с северной березою, Обнявшись, над могилами стоят.
Им все равно: жара ли, дождь ли, ветер ли — Они корнями цепкими сплелись, И никому за полтора столетия Не удалось их вырвать из земли.
Под солнцем плиты выцвели надгробные, Аварские и русские… Вдали От необъятной первой своей родины Они навек вторую обрели.
А кто их оскверняет в ослеплении, Народец мелкий, только и всего, И, разве что, достоин сожаления За мстительное варварство его.
Пусть разозлятся жалкие подонки На эти откровенные стихи. Погибшим Бог судья — а не потомки! — Он, милосердный, всем простит грехи.
ЖУРАВЛИ В ГУНИБЕ
Вытянув длинные белые шеи, Кажется, вот-вот вы скроетесь с глаз. Хоть и привык к расставаньям уже я, С болью щемящей взираю на вас.
Клонится жизнь, будто август, к закату, И караваны пернатых, увы, От холодов улетают куда-то, Что ж, белокрылые, медлите вы?
Там в вышине перелетная стая: «Африка! Африка!» — зычно трубит, Думая, видимо, что вы отстали, Клин ваш пытается поторопить.
Ведь не орлы же вы в самом-то деле, Что под напором осенних ветров Вечной скалистой своей колыбели Не променяют на временный кров.
Что ж не торопитесь вы на чужбину?.. Ранний над крыльями кружится снег, Вас нарядив в кружева балерины Иль в белый саван закутав навек?
Каждое утро седая аварка, Чьи сыновья на войне полегли, Сгорбившись скорбно над пламенем ярким, Молится вам, как сынам, журавли.
И молодые горянки под вечер, Хоть ненадолго, но к вам залетят Разноголосою стайкой беспечной — И затуманится девичий взгляд…
Горы и те, тяготенье нарушив, Сдвинувшись с места, сплотились тесней, Оберегая солдатские души От снегопадов, ветров и дождей.
Только они рвутся в небо Гуниба, Хоть пьедестал неотступен, как тень. Солнце над ними светящимся нимбом, Как над святыми, сияет весь день.
Грустные птицы!.. Сюда прилетели Вы из моих сокровенных стихов И одинокою белой метелью В камне застыли на веки веков.
Мир облетевшие, в горном ауле Вы обрели долгожданный покой, Будто с войны той далекой вернулись Все сыновья вместе с вами домой.
Что же вы, легкие перья роняя, Рветесь к безоблачной голубизне?.. Голову я перед вами склоняю, Белую-белую, как этот снег.
ПОСРЕДСТВЕННОСТЬ
Я не люблю посредственность судьбы, Хотя так много серости на свете Спешит склонить услужливые лбы В ту сторону, откуда дует ветер.
Бывает спор меж небом и землей - И гром, и град, и молний пантомима… И меж друзьями может грянуть бой, Лишь серость, как всегда, невозмутима.
Посредственных чиновников толпа, Как век назад толкается у трона. И катится, как под гору арба, Поклон подобострастный за поклоном.
Посредственных поэтов череда Спешит гуськом на творческую спевку, И Муза, умирая от стыда, Выходит на панель продажной девкой.
Заполонила серость все кругом, И от нее не скрыться, как ни странно. Захлопнешь дверь, забьешь гвоздями дом - Таращится она с телеэкрана.
Жужжит реклама, как веретено, Назойлива, хотя всегда убога. Она успешно выжила давно С экранов наших Пушкина и Блока.
Посредственность без меры, без конца Заполнила высокие трибуны. И микрофоны, заглушив сердца, Гремят сегодня громче горских бубнов.
Растерзана могучая страна, Разъято ложью время и пространство… И серость вновь от хаоса пьяна, Напялила корону самозванства.
Оттачивает свой имперский клюв, Поглядывая в зеркало кривое… Посредственность, тебя я не люблю, Но и вражды своей не удостою.
СУД
Когда завершится мой жизненный срок И мост мне сиратский вдали замаячит, Могучий судья, подводящий итог, Вопросами трижды мой ум озадачит.
Он спросит: — Оставивший жизнь позади, Познал ли ты счастье, по миру блуждая? И сердце, как пламя, забьется в груди, Я имя твое назову, дорогая.
Он спросит: — Оставивший жизненный шум, Познал ли ты горе на суетном свете? На грозные тучи ему покажу, Не меньше в душе моей черных отметин.
Он спросит: — Эпоха зашла, как звезда, В каком из грехов ты бы ей повинился? Лишь в том, что политиком был иногда, Хотя на земле я поэтом родился.
Но прежде, чем суд мою участь решит, Всевидящим оком всю жизнь озирая, Всевышнего я попрошу от души Найти мне местечко меж адом и раем.
Магомеду Ахмедову — моему молодому другу
Мой друг, оставляю тебе, уходя, Я книгу стихов, где чисты все страницы, В которой надежда моя, как дитя, Еще не успела на свет появиться.
Сундук своих старых и новых счетов, До коих мои кредиторы охочи… Я знаю, что ты расплатиться готов Не медью, а золотом будущих строчек.
Любовь оставляю последнюю я, Алмаз драгоценный, который когда-то Я спрятал надежно в родимых краях, Но, где тот тайник, позабыл безвозвратно.
Еще оставляю тебе, Магомед, Небесную азбуку звезд, по которой Способен прочесть настоящий поэт, Что сбудется с нашим отечеством скоро.
Но, если пропущены в тексте слова, Не стоит искать их в упрямстве сердитом. Пусть лучше склонится твоя голова В том месте, где предков могильные плиты…
Ты к ним подойди и как преданный сын Безмолвие сонных столетий послушай, Где жизнь остановлена, словно часы, Лишь дышат, как травы, бессмертные души.
… Ах, как незаметно подкралась зима! Свалилась холодным нетающим снегом На голову мне, ужаснувшись сама, Как будто бы гром среди ясного неба.
Как быстро моя молодая мечта Из девушки вдруг превратилась в старуху, Где правила миром вчера красота, Сегодня царит беспощадно разруха.
Звенящая песня разгульной весны Негаданно стала протяжным намазом, И юности буйной цветастые сны От солнца палящего выцвели разом.
От белой напасти спасения нет И от сквозняков больше некуда деться, Но я завещаю тебе, Магомед, Мою недопетую песню в наследство.
Прижми ты ее, как ребенка, к груди, Пьянящим морозом позволь надышаться! От мысли, что все у тебя впереди, Мне легче и радостней с ней расставаться.
Мой друг, напоследок в гунибском лесу Дарю я тебе неприступные скалы, Где, может быть, выследишь ты ту лису, В которую пуля моя не попала.
Вершину, куда я подняться не смог… Ущелье, куда не посмел я спуститься… И думу мою, о которой лишь Бог Узнает на самой последней странице.
ОСТАНЕТСЯ ЛЮБОВЬ
Вселенную сжигали восемь раз… И восемь раз ее творили вновь, Вдыхая страсть и в дерево, и в камень. А что же уцелеет после нас?.. Ты, Патимат, и ты — моя любовь, Останетесь ли, как вода и пламень?
Под натиском Атиллы рухнул Рим, И стая волн, от бешенства устав, Над Атлантидой стихла мертвым штилем. Не ведаем мы сами, что творим… Но мир спасут любовь и красота, И разум, о котором мы забыли.
Ушли и Чингисхан, и Бонапарт. И больше не застынет в жилах кровь При имени одном — товарищ Сталин!.. Но жизнь прекрасна, как случайный дар, Поскольку Патимат и ты — любовь, Наперекор всем трудностям остались.
Похож на шубу дервиша Союз — Кому не лень, за волос, за лоскут, Ее давно раздергали на части. Цела ль еще?.. Глаза открыть боюсь. Но Патимат моя, как прежде, тут И ты, любовь, что неделима, к счастью.
АБДУРАХМАНУ ДАНИЯЛОВУ
Над мраморной надгробною плитою, Где мой товарищ старый погребен, Стою я с непокрытой головою И слышу — окликает меня он.
Не может быть, не верю – это ветер Гудит в высоковольтных проводах. Коль друг мой не забыт на этом свете, Он и на том не обратится в прах.
Я вижу силуэт его знакомый Спокойно приближается ко мне. Как прежде, Председатель Совнаркома, Давай поговорим наедине.
Пусть отзвенело молодости стремя И в горы скакуны несут не нас… Абдурахман, стремительное время Всем по заслугам должное воздаст.
Пусть молодежь, хлебнув глоток свободы Нас критикует вдоль и поперек, Ей невдомек, что в сталинские годы Ты Дагестан от Берии сберег.
Везли в Сибирь товарные составы Как скот, безвинных братьев из Чечни… А ты спасал своих не ради славы, Но чтобы уцелели, хоть они.
