Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗
На базарах о нем молва Не смолкала за веком век. И поныне она жива Там, где горский звучит чунгур.
*
Вздыблен огненный жеребец, И на горцев сквозь облака Под Кумухом Тимур Хромец Боевую метнул орду.
И рванул Базалай клинок, Чтоб Тимура рассечь в бою, Но ордынский успел стрелок Продырявить его стрелой.
Оружейник упал с седла. И Тимуру: «Всем миром правь!» – Был трофейный того числа Базалай поднесен в горах.
И поведал ему клинок Про хозяина своего, Сколько в битвах голов отсек У незваных он чужаков.
«Не забудет его Кумух, Мой хозяин – умельцем был. Дух свободы я – вечный дух Воплощен им в стальную плоть!»
Рдел походный шатер огнем – Из бухарского шелка весь. На парчовых подушках в нем Восседал властелин хромой.
Много он покорил земель. Вот и неба достиг почти. И невиданный им досель На коленях держал булат.
Было лезвие обнажено, И, таинственней всех зеркал, Отражало в себе оно Лик Тимура вблизи луны.
Македонскому наверняка В славе вызов бросал Тимур. И тщеславно легла рука На плетеную рукоять.
И, подлунную не деля Власть ни с кем свою, думал он: «Недостойна иметь земля Двух владык, пока буду жить!»
Из Евфрата и рек других Он в походах поил коня И в наложницу войск своих Грозно Персию обратил.
В мире многие города Самарканд красотой затмил, И ученых мужей сюда Свез Тимур из чужих краев.
Но приходит всему конец, В Самарканде вселенский плач, То в гробницу сошел Хромец С громким именем Тамерлан.
Где добыча его? Весь свет Ей не мог бы назвать цены, Но пустило по ветру лет Время то, что он взял в боях.
*
Перс по прозвищу Надиршах В знойной Индии, говорят, Выбить смог, как судил аллах, Из руки магараджи меч.
Это горский был базалай, Кликнул шах к себе толмача: «Чьи на лезвии, – прочитай, – Начертал имена резец?»
И услышал шах от него: «Имя первое – Базалай, А в соседстве с ним – самого Имя доблестного Хромца».
Шах Надир, оценивший меч, Ювелира позвать велел И свое приказал насечь Имя зычное на клинке.
Поднимают шакалы лай, И стервятник добычи ждет. Носит с гордостью базалай Шах Надир на ремне своем.
В белой кипени облаков Возвышается Дагестан. И один из его замков – Крепость горцев – Нарын-кале.
Шлет каджаров персидский шах С братом собственным во главе: «На лезгин нагоните страх, Отомкните под небо путь!»
Но лезгинские лучники Преградили дорогу им. И отринуты чужаки, И убит полководец их.
Надиршах, как о том узнал, Базалай из ножен рванул: «Я клянусь, будет счет немал Мною срубленным головам.
За тебя, Ибрагим, мой брат, Отомщу, как велит мне долг». И поднес он к губам булат, Сталь холодную поцеловал.
Ширью лезвие в пять вершков, А длиною оно в аршин. И послышался звон клинков, Надиршах в Дагестан пришел.
И о том была не одна По соседству семи планет Песнь в селениях сложена, Не страшны времена для них.
И хоть гору из черепов Смог воздвигнуть персидский шах, Но в своих превратить рабов Дагестанцев он не сумел.
Базалай ему не помог. Шах разбит был. А Дагестан Свой золой посыпал порог, Чтобы недруга след простыл.
И, булат отстегнув в тоске, Шах Надир произнес: «Пусть тот, У кого есть мозги в башке, Не идет в Дагестан с войной».
*
Ширью лезвие в пять вершков, А длиною оно в аршин, Вот каков он есть, вот каков Горький кованый базалай.
Льется кровь, и горят леса, Бурных лет затянулся бег. Что ж не сжалятся небеса Над тобою, мой Дагестан?
Над Ахульго клубится дым, И Дарго и Гуниб в огне. Был Шамиль еще молодым, Когда в руки он саблю взял.
Дагестан – его ад и рай. Дух свободы подвел коня, И, как молнию, базалай Он поднес Шамилю в ножнах.
Четверть века идет война, Не сдается царю Шамиль. Базалай – его честь. Она Не изменит ему в бою.
Четверть века – немалый срок, Пал Гуниб, и пленен Шамиль. И его, как назначил рок, В Петербург привезли к царю.
И спросил у имама он: «Дай ответ, когда не секрет, В битвах саблею вооружен, Как держался ты столько лет?»
И ответил ему Шамиль: «Я скажу тебе, государь: Был в сраженьях, и в этом быль, Дух свободы – моим клинком…»
Как судил Шамилю удел, Жил в Калуге он десять лет, И над ложем его висел Горский кованый базалай.
И все реже оружья звон, Как сквозь сон, долетал к нему, И России подданство он Принял вдруг на закате лет.
Не стареет благая весть, Что летит по хребтам годин: «Дух свободы – он был и есть Горский кованый базалай!»
Революция стремена Горским всадникам подала, И вложила им в грудь она Дух свободы, как меч в ножны.
Неразрывен союз племен – Это родины базалай. Был оружием главным он На Отечественной войне.
И живет достоверный слух, Что перо на заре моей Подал с неба свободы дух Мне, как воину базалай. Баллада о волкодаве, о коне и о юной горянке по имени Айшат
Над пропастью, где пенные валы Дробит Койсу, взрываясь бесновато, Две каменные глыбы, две скалы, Два изваянья видел я когда-то.
Одно, широко развернув крыла, Орлицею над бездной распласталось… Орлица?! Нет, то девушка была, Та, что невестою навек осталась.
Фигуры волкодава и коня – Вторая глыба – в блестках водной пыли… Сидел я, щеку подперев. Меня Подобно старцам, скалы обступили.
И я услышал. – Много лет назад Жил Магомет – поэт, в горах известный. Он полюбил красавицу Айшат И наконец назвал ее невестой.
В четверг ближайший – слух у нас прошел – Женой невеста станет молодая… Гостей сзывали из окрестных сел Гонцы, тропинки буркой подметая.
Но в среду поутру, когда рассвет Вершины кистью золотил могучей, Когда, как сок арбузный, алый цвет Обрызгал щедро и сады и кручи,
Мы увидали: далеки, близки, Дымками перечеркивая дали, Костров сигнальных взмыли языки… Их, говорят, и в Грузии видали.
Сигнальные костры – недобрый знак! Он возвещал, что дикою ордою К нам в горы движется заклятый враг… «Точите сабли! Приготовьтесь к бою!
Аварец, подтверди, что ты не трус! Опасность принимаешь не робея, Не для того ты лихо крутишь ус, Чтоб похваляться удалью своею!..»
Тот, кто хоть раз оружие держал, Кто стягивал свой стан ремнем наборным, Проверил саблю, пристегнул кинжал, И – на коня, вперед, по тропам горным!..
У очага невеста тщетно ждет. Пришел четверг. Но не приходят вести. И свадебный, сладчайший в мире мед Не поднесли тоскующей невесте.
Не разбудил ущелий звук зурны, И барабаны дробь не рассыпали. Ковры, что лишь для свадьбы сотканы, Родные во дворе не расстилали.
Воюют – не играют зурначи, Не пляшут плясуны на поле брани… И, точно родниковые ключи, Сочатся раны в Чохе, на поляне…
Черкеску, волкодава и коня Ашуг своей оставил голубице: «Да не узнает рокового дня, Когда ей это может пригодиться!»
«Любимая! – сказал.– Надейся! Жди! Но, если враг войдет в аул, ликуя, Ты на скалу высокую взойди, И я увижу косу золотую…»
Покуда не видать еще врага: От нас до Чоха – не подать рукою, Но в мирной сакле возле очага Невеста не найдет себе покоя.
«Что с ним сейчас?.. Быть может, смерть над ним?..» И вот она, грустя невыносимо, Восходит на скалу… Сквозь даль и дым Ашуг увидел волосы любимой.
Он мчится к ней… Вверху орлы кружат, Доносят злые вести с поля боя… «Скажи, любимая, скажи, Айшат, Что приключилось, милая, с тобою?»
«Со мной не приключилось ничего. Но я – одна. Мне страшно. Мне обидно. Когда ж настанет наше торжество?! Скажи, ужель войне конца не видно?!»
«Любимая! Там, на полях войны, Друзья мои сражаются без страха. Окрестные аулы сожжены Ордою дикою злодея шаха.
Ужасные настали времена, Уводят горских девушек в неволю. От крови праведной красным-красна Трава зеленая на Чохском поле.
Родная! Волосы свои прикрой, Чтоб больше мне сюда не прилетать бы!.. Как только мы расправимся с ордой, Придет четверг желанный свадьбы».
