Отсрочка (стихи) - Быков Дмитрий Львович (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
Я дерево в центре мира, я куст с последним листом,
Я инвалид из тира, я кот с облезлым хвостом,
А я - скрипучая койка в дому твоей дорогой,
А я - троллейбус такой-то, возивший тебя к другой,
А я, когда ты погибал однажды, устроил
тебе ночлег
И канул мимо, как канет каждый. Возьми
и меня в ковчег!
А мы - тончайшие сущности, сущности,
плоти мы лишены,
Мы резвиться сюда отпущены из сияющей вышины,
Мы летим в ветровом потоке, нас несет
воздушный прибой,
Нас не видит даже стоокий, но знает о нас любой.
Но чем дольше я здесь ошиваюсь - не ведаю,
для чего,
Тем менее ошибаюсь насчет себя самого.
Вашей горестной вереницы я не спас
от посмертной тьмы,
Я не вырвусь за те границы, в которых маемся мы.
Я не выйду за те пределы, каких досягает взгляд.
С веткой тиса или омелы голубь мой не летит назад.
Я не с теми, кто вносит правку в бесконечный
реестр земной.
Вы плохую сделали ставку и умрете вместе со мной.
И ты, чужая квартира, и ты, ресторан "Восход",
И ты, инвалид из тира, и ты, ободранный кот,
И вы, тончайшие сущности, сущности,
слетавшие в нашу тьму,
Которые правил своих ослушались,
открывшись мне одному.
Но когда бы я в самом деле посягал на пути планет
И не замер на том пределе, за который мне
хода нет,
Но когда бы соблазн величья предпочел
соблазну стыда,
Кто бы вспомнил ваши обличья? Кто увидел бы
вас тогда?
Вы не надобны ни пророку, ни водителю злой орды,
Что по Западу и Востоку метит кровью свои следы.
Вы мне отданы на поруки - не навек, не на год,
на час.
Все великие близоруки. Только я и заметил вас.
Только тот тебя и заметит, кто с тобою
вместе умрет
И тебя, о мартовский ветер, и тебя,
о мартовский кот,
И вас, тончайшие сущности, сущности, те,
что парят, кружа,
Не выше дома, не выше, в сущности,
десятого этажа,
То опускаются, то подпрыгивают,
то в проводах поют,
То усмехаются, то подмигивают, то говорят "Салют!"
НОВАЯ ТОПОГРАФИЯ
В новой топографии, где каждый
перекресток приглашает умереть...
М.Щербаков
1
Возвращенье на место любви через два
Долгих года, потраченных на
Забыванье примет, - но вода и трава
Неизменнее, чем времена.
По зеленой воде пароходик "Москва"
Проплывает, и плещет волна.
Там, на палубе, матери кутают чад
От вечерней прохлады речной,
И речные, нестрашные чайки кричат,
Демонстрируя нрав сволочной.
Полагаю, могло бы и мне полегчать
За два года надсады сплошной.
За два года дитя начинает болтать,
Лепетать, узнавая места,
И салага, уставший недели считать,
Превращается в деда-скота...
И вольно же мне было шататься опять
У быков Окружного моста!
И любовь моя, зная, что путь перекрыт
И ни входа, ни выхода нет,
То двухлетним ребенком рыдает навзрыд,
То ругается матом, как дед,
То трепещет, как путник в безвестном краю,
На пустынной дороге в отчизну свою
Наступающий в собственный след.
2
Присесть на теплые ступени,
На набережной, выбрав час;
Покрыв газетою колени,
Заветный разложить запас:
Три воблы, двух вареных раков;
Пригубить свежего пивка
И, с рыболовом покалякав,
Допить бутылку в два глотка.
Еще! еще! Печеньем тминным
Дополнить горький, дивный хлад,
Чтоб с полным, а не половинным
Блаженством помнить все подряд:
Как вкрадчив нежный цвет заката,
Как пахнет бурая вода...
На этом месте я когда-то
Прощался с милой навсегда.
Прохожие кривили рожи
При виде юного осла.
Хорош же был я! Боже, Боже,
Какую чушь она несла!
Вот тут, присев, она качала
Нетерпеливою ногой...
Другой бы с самого начала
Просек, что там давно другой,
Но я искал ходы, предлоги,
Хватал себя за волоса,
Прося у милой недотроги
Отсрочки хоть на полчаса...
И всякий раз на месте этом
Меня терзает прежний бред
Тем паче днем. Тем паче летом.
Хоть той любви и близко нет.
О, не со злости, не из мести
Меняю краску этих мест:
На карте, там, где черный крестик,
Я ставлю жирный красный крест!
Где прежде девкой сумасбродной
Я был осмеян, как сатир,
Я нынче "Балтикой" холодной
Справляю одинокий пир!
Чтоб всякий раз, случившись рядом,
Воображать не жалкий спор,
Не то, как под молящим взглядом
Подруга потупляла взор,
Но эти меркнущие воды,
И пива горькую струю,
И то, как хладный хмель свободы
Туманил голову мою.
* * *
Жаль мне тех, чья молодость попала
На эпоху перемен.
Место раскаленного металла
Заступает полимер.
Дружба мне не кажется опорой.
В мире все просторней, все тесней.
Хуже нет во всем совпасть с эпохой:
Можно сдохнуть вместе с ней.
В теплый желтый день брожу по парку
Октября двадцатого числа.
То ли жизнь моя пошла насмарку,
То ли просто молодость прошла.
Жаль, что я случился в этом месте
На исходе славных лет.
Жаль, что мы теперь стареем вместе:
Резонанс такой, что мочи нет.
Так пишу стихом нерасторопным,
Горько-едким, как осенний дым,
Слуцкого хореем пятистопным,
На одну стопу хромым.
Жалко бесполезного запала
И осеннего тепла.
Жаль мне тех, чья молодость пропала.
Жаль мне тех, чья молодость прошла.
* * *
Теперь тут жить нельзя. По крайней мере век
Сухой земле не видеть всхода.
На выжженную гладь крошится мелкий снег,
И воздух сладок, как свобода.
Что делать! Я люблю усталость эту, тишь,
Послевоенный отдых Бога.
Мы перешли рубеж - когда, не уследишь:
Всего случилось слишком много.
Превышен всяк предел скорбей, утрат, обид,
Победы лик обезображен,
Война окончена, ее исток забыт,
Ее итог уже неважен,
Погибшие в раю, зачинщики в аду,
Удел живых - пустое место...
Но не зови меня брататься: не пойду.
Ты все же из другого теста.
Ночь, дом без адреса, тринадцать на часах,
Среди миров звенят стаканы:
За пиршественный стол на общих небесах
Сошлись враждующие станы.
Казалось бы, теперь, в собрании теней,
