Ходи невредимым! - Антоновская Анна Арнольдовна (книги .txt) 📗
– А если магометане проглотят Теймураза?
– И да не свершится накарканное черным вороном…
– А если свершится? – насмешливо проговорил Трифилий.
Неизвестно, сколько бы дней продлился колкий спор «служителей неба», если бы католикос неожиданно не согласился с Дионисием: направить его, как митрополита, к Саакадзе, конечно, с ведома Шадимана, для церковного увещания прекратить войну с персами.
Сегодня на майдане большой день. Не потому ли как-то сразу заглох разговор о победе азнауров у Жинвальского моста? Ведь неизвестно, кто помог? Может, правда, сатана в день своих именин, взбесившись, нарядил сатанят в русийские одежды и погнал на минбаши?
– Непременно так! – заявил кузнец, знавший толк в чертях. – Иначе почему Моурави, имея пищали, не заказал свинцовые заряды амкарам-оружейникам?
Довод был так неоспорим, что за кузнецом окончательно утвердилась слава знатока чертовых дел.
Именно с утра, когда еще не все успели открыть лавки, появился уста-баши глашатаев. Значит, случилось необычное!
Водворилась тишина. Неожиданно глашатай объявил царский указ, воспрещающий сарбазам не только буйствовать и грабить, но и что-либо вымогать у жителей.
– Купцы, шире открывайте двери лавок! – надрывался глашатай. – Торгуйте! Богатейте! Наш светлый царь Симон под свою защиту торговлю берет!.. Амкары, громче стучите молотками! Светлейший князь Шадиман зорко следит за спокойствием Тбилиси, никто не посмеет покуситься на ваше богатство!..
Тбилисцы так жадно вслушивались в обещания глашатая, что не обратили внимания на проезжавшего в праздничных рясах епископа Алавердского, митрополита Дионисия и на их пышную черную свиту.
Только Вардан проводил торжественный поезд испытующим взглядом: «В Метехи едут…» Но ради проверки послал вслед мальчишку…
Для Вардана наступило трудное время: надо было следить не за одним майданом, но и за Метехи, там что-то затевалось, – недаром Хосро-мирза, как пригвожденный, сидит в скучном замке. Народ тоже другой стал… Что еще обещает глашатай? Да нетрудно угадать… покровительство персов…
«Покровительство? Спаси, святая Рипсиме!» – Вардан припомнил утро торговли, похожее на стертый абаз: звон тот же, а блеска нет. Вяло трепыхался флаг над серединными весами, слонялись покупатели, ничего не взвешивая и ни к чему не прицениваясь, и вдруг… загремели гири. Красноволосый весовщик изумился: «Что это, если не проделка черта?!» На майдан ворвалась толпа оборванных лиховцев, уподобясь быкам, сметающим все на своем пути, и зайцам с таким ужасом в глазах, что коки-водоносы, скинув кувшины, пустились наутек.
Лиховцы ли это?! Куда девалась их заносчивость? «Настоящие разбойники, – сказал однажды кто-то, – кому не известно, откуда такое богатство». Тогда купец, подбросивший саман царю Теймуразу, подкинул майдану золотые слова: «Наше купеческое дело – торговать, а если искать только честных, то, клянусь саманом, даже себе не продам в долг торбу для осла».
И вот теперь, выслушав бессвязный рассказ о буйстве юзбашей, купцы притворно негодовали. А «саманный» купец посочувствовал: «Не очень огорчайтесь, водой принесло, водой унесло, новую рогатку поставьте, пошлину удвойте, все равно народ развяжет кисеты, летать еще не научился. И не успеет саман в дым превратиться или в навоз, как вы уже полмайдана выпотрошите».
Те из Лихи, кто не только вопит, но и молчит, когда надо, злобно оглядели хохочущих купцов. Кого учить вздумали? Едва сарбазы исчезли, как лиховцы восстановили рогатку. Увы им, первые же плотовщики, что гнали спаренный плот с грузом, подняли их на смех: «Разве не знают водяные клещи, что раз важная рогатка уничтожена, то без изволения царя Симона ее нельзя самовольно восстановить?» Плотовщики нагло проплыли, держа наготове луки древних великанов, покровителей Атенских скал.
Вот лиховцы и прибыли просить князя Шадимана вновь утвердить за ними право, скрепленное печатью царя Баграта. Но в такой одежде не только в Метехи, – за кизилом ходить непристойно. Им нужны лишь новые чохи, цаги и войлочные шапчонки. Пусть купцы не сомневаются: долг скоро вернут. Кто не знает: одни муравьи не должны богу за подковы.
Купцы приятно улыбнулись: «Ва-ах, ваша правда!» и перестали замечать назойливых. И вновь владелец саманных пирамид похвастал сообразительностью. Он участливо посоветовал «речным витязям» еще больше разодрать рукава, дабы князь Шадиман понял, что если он не снизойдет до милости и не поможет, то им останется одно: кушать ишачий сыр.
…ишачий?
«И все же странно, почему о царстве я знал слишком много, а об ишачьем сыре ничего? Но раз купцы советуют его кушать… значит, он продается.»
Так думал князь Шадиман, выслушав рассказ чубукчи о злоключениях лиховцев.
Однако… надушив уста египетскими благовониями, Шадиман решил в самой изысканной форме намекнуть Хосро-мирзе о несвоевременном усердии желтолицего юзбаши. Ведь спор с «черными князьями» о признании Симона царем еще не закончен.
…Прервав (конечно, вовремя) рассказ Гассана о Лихи, Хосро-мирза повелел верному слуге надушить один платок лимонными благовониями, – это на случай, если Шадиман догадается, что будущий царь Картли-Кахети и без него знает, как невыгодно для царства разорение народа, особенно, когда богатство опустошенных деревень попадает не в царский сундук. Второй платок да благоухает розами, – это на случай, если Шадиман забыл о шипах, которыми царевич Хосро решил угощать желтолицых, белолицых и всех остальных разоряющих его будущее царство. Но, видит пророк Илья, чем-нибудь пока надо жертвовать, чтобы спасти Тбилиси, ибо ханы тоже разноцветные. Выходит, проучай сыновей, а отцам на пользу пойдет наука…
«Так о чем я мыслил? Да, о третьем платке, – пусть он издает благоухание Джамбаза, столь любимого Непобедимым. Это на случай, если Шадиман забыл, что кони „Дружины барсов“ удобряют не только поле битвы, но и конюшни враждебных князей…»
– …э-э, чубукчи, если хочешь узнать многое, пожертвуй малым. Угости прохладной дыней и горячим люля-кебабом.
– Если разговор о длинноруком минбаши Хайдар-хане, любимом племяннике Эреб-хана, то я знаю все и даже…
– И даже то, что мой повелитель Хосро-мирза в тихой беседе посоветовал Хайдар-хану присвоить половину награбленного? Ведь это хан разрешил желтолицему юзбаши напасть на Лихи.
– А может, ты еще откроешь мне тайну одиннадцати сундуков?
– Я в твоей дыне не нуждаюсь, – вскипел Гассан, – ибо еще утром после пятой дыни выпил чашу настойки травы от болей в животе. Но знай, это еще не все.
– Ты о животе? Тогда лучше толченой корки граната нет ничего.
– О аллах, о животе все, а о веселом диве, что подсказал моему повелителю веселые мысли, еще многое.
– Может, хочешь удивить конями? Ведь на долю Хайдар-хана выпали семьдесят жеребцов, тридцать их ханум и пять хвостатых евнухов.
– Нет, я уже об этом забыл.
– А о чем ты помнишь? – усмехнулся чубукчи. – Может, об остальных ста пяти конях? Тогда знай: умный племянник Эреб-хана в тихой беседе посоветовал любимому сыну третьей жены Юсуф-хана присвоить себе тридцать жеребцов, двадцать их ханум и хвостатых евнухов, а остаток табуна поделить между любимым племянником Караджугай-хана и любимым сыном четвертой жены Эмир-Гюне-хана. Это бешкеш, ибо они тут ни при чем.
– Пусть Мохаммет пошлет мне догадку, на сколько аршин шайтан растянул твои уши, чубукчи, если ты через третью дверь услышал то, что я едва уловил через первую. – Гассан злорадно фыркнул. – Не надо мне твоей дыни, ибо разговор с тобой принес мне желтую скуку. Лучше пойду попробую шестую дыню, охлажденную мною еще перед первым намазом.
