Ходи невредимым! - Антоновская Анна Арнольдовна (книги .txt) 📗
– Князь клянется – угроза сия от Иса-хана исходит… Но кто видел пакость, которую не сделали бы персы на грузинской земле? Опять же… Кто знает, сколько ценностей потребуют персы от монастырей в случае отказа исполнить их требование?..
– Да ниспошлет нам господь спасение, да не допустит осквернения стен Сиона… Архиепископ Даниил, ты благоволил к Саакадзе…
– Мое благоволение к сыну Картли исходило от благоволения святого отца церкови, – поспешно перебил, архиепископ. – Никогда Георгий Саакадзе не покушался на устои святой церкови… Не он ли обогащал ее? Не он ли одерживал победы над врагами церкови? Так почему бы нам в этот поистине опасный час не вспомнить о мече Великого Моурави? Почему не дать монастырское войско для изгнания врагов Картли?..
– Опасные мысли нашептывает тебе сатана. Опомнись, сын мой! На что склоняешь святого отца?
– Князь Шадиман, притворяясь встревоженным, клялся, – сурово перебил католикос, – что исчадие ада Иса-хан выполнит свою угрозу, если церковь не будет в Мцхета венчать Симона на царство. Но… да будет воля божья, подсказал Шадиман еще одну спасительную мору: отрешить отступника Георгия Саакадзе от церкови…
На мгновение все замерли, даже враги Саакадзе ужаснулись.
– Взывайте к небу, мужи церкови, да ниспошлет господь бог вам верное решение!.. – с легким замешательством произнес католикос.
И вдруг враждебное Саакадзе духовенство поняло, в чем спасение церкови. Отлучить Саакадзе – значит отсрочить венчание в Мцхета на царство магометанина Симона, а там подоспеет Теймураз… Расчистить дорогу царю Теймуразу – и конец смутам… И словно плотину прорвало – забыв сан и сдержанность, заголосили отцы церкови:
– Отлучи! Отлучи, святой отец! Только тогда разбегутся от врага церкови ополченцы и останется непокорный отступник один, аки лев в пустыне.
– Со львятами останется, запомни это, архиепископ Алавердский. «Дружина барсов» будет с ним, и азнауры могут еще не разбежаться.
– Без народа не воевать ему! Святой отец, лучшего исхода не найти! Проклятому церковью не воевать, а каяться под стать. Да согнется в бою меч непослушного, да отхлынет от отступника народ!
– Пресвятая богородица, вразуми раба твоего Даниила! О каком отступнике глаголете? Или забыто вами, что по повелению святого отца католикоса Грузии допросил я священников деревенских церквей… Подобно фимиаму, курится из уст их хвала Георгию Саакадзе. Узрел сей муж, именуемый Великим Моурави, в победах своих промысел господень… и не пропускает не только большие обедни, но ни одного воскресенья. В усердии своем к молитвам ему нет равного… Не успел прибыть я, раб божий, по келейному делу, в духе приказа твоего, святой отец, обрушить гнев божий на ослушника, как в храм Урбнисский явился ко мне Саакадзе, смиренно опустился на колено и изрек: «Благослови меня, преподобный Даниил. Возликовал я сердцем и мыслями, ибо всевышний, безначальный, бесконечный и невидимый, дарует мне помощь в истреблении врагов святой церкови, и лишь по божьей воле, сотворившей все видимое и невидимое, торжествует мой меч, разя врагов Картли. Разве слеп я? Лишь уповая на руку господню и ею направляемый, мог я с горсточкой азнауров уничтожить больше половины сил Хосро-мирзы. И разве не святая воля сейчас ведет меня все к новым победам над неверными?.. Единому богу и его трехликому и всемогущему божеству я поклоняюсь! И да не оставит меня и впредь Иисус Христос и сопутствует в истреблении осквернителей святого креста. А я возблагодарю господа нашего Иисуса Христа, сына, и слово божие, который хранит и любит почитающих и славящих его, и со словами: „Сим победиши!“ подниму меч и брошусь на врагов». Вот, владыка, воистину богу все чудеса доступны! Весь народ в церкови жадно внимал словам Георгия Саакадзе. Возликовал и я, ибо…
Трифилий почувствовал сильное головокружение, словно молния ударила и рассеяла недоумение, томящее его. Как радовался отрок Бежан, как восторженно восклицал: «Видишь, мой настоятель, господь услышал мольбу мою и послал Великому Моурави веру и смирение перед святым крестом. Священники, монахи, буйные ополченцы – все захлебываются, восхваляя усердие к церкови Саакадзе. Не только сам он черпает нравственную силу в храме божьем, каждое воскресенье „барсы“, дружинники, ополченцы, вслед за Саакадзе, наполняют храм. Видя перед образом господним смиренно преклоненного Великого Моурави, падает народ ниц, источая слезы, испрашивая победу его мечу…» Трифилий оглядел палату… В глубоком молчании синклит продолжал слушать архиепископа Даниила, вдохновенно расточавшего похвалу истому сыну церкови, похвалу щедрым пожертвованиям… И вдруг Трифилий ясно ощутил, как спадает с него черная ряса, и снова он озорной князь Авалишвили, в затянутой малиновой куладже, с красной розой на папахе, с задорно поблескивающей шашкой. И хохот одолел его… восторженный хохот заклокотал в груди… Сверкая глазами, он мысленно восклицал: «Перехитрил! Перехитрил вас, лицемеры, мой Георгий Саакадзе! Даже хитрейшего архиепископа, даже святого отца!.. Преклоняюсь перед великим хитрецом… А я, лисий хвост, прости господи, на уразумел, почему когда-то озабоченный судьбой царства Саакадзе даже в большие праздники с трудом находил час посещать храм божий, а тут… перехитрил церковь!.. Выбил из рук святого отца единственное оружие…»
– Ха-ха-ха!
– Господи, что приключилось с тобою, отец Трифилий?
– Неуместен твой смех, настоятель Кватахеви…
– Чему смеешься, неразумный? – католикос стукнул посохом. – Говори!
– Святой отец, смех мой от слов архиепископа Алавердского: «Отречь, отречь!» Разве не представил преподобный Даниил причины, почему невозможно отрешить Саакадзе от церкови? О господи! Не опасно ли отречь чистого душою христианина только по проискам ядовитого Барата? Саакадзе уничтожает врагов царства, а Шадиман умножает их вблизи жилища святого отца.
– Что ты предлагаешь, преданный друг Саакадзе?
– Я? Я ничего не предлагаю, неразумный враг Саакадзе… А вот католическая церковь многое предлагает Георгию Саакадзе. И не бросится ли отреченный от христианской церкови Саакадзе в широко распахнутые двери католического костела? Вспомните: папа римский давно соблазняет Великого Моурави… И кто знает – не поспешат ли за «барсом» справедливо возмущенные ополченцы, а их, слава святой троице, еще немало под его знаменем…
Глубокое молчание, словно черный обруч, сковало черную братию. Больше светопреставления боялся католикос влияния Рима… Даже турки поощряют растленную деятельность патеров, ибо видят в этом раскол в христианском мире… А разве цари лучше? Не снисходителен ли к проповедям католиков царь Теймураз? Он, вопреки неудовольствию католикоса, разрешил постройку в Кахети пакости – католического костела… А шах Аббас не держит ли при себе Петре делла Валле, яростного поборника «пропаганды веры»?.. Нет, неразумно толкать Саакадзе к цепким католикам… Неразумно, ибо, к сожалению, не стало повода.
– Опять же, – точно отвечая на мысли католикоса, продолжал Трифилий, – опасно накликать на церковь справедливый гнев паствы…
– Не ты ли, Трифилий, берешься вразумить Иса-хана и Хосро-мирзу?
– Нет, и не мне беседовать с Шадиманом. Мы слишком хорошо понимаем друг друга…
И снова воцарилось молчание. Трифилий знал: больше никто не выступит против Саакадзе. Мелькнуло строгое лицо Русудан. Настоятель улыбнулся, успокоенно покосился на католикоса.
Тбилисский митрополит Дионисий оглядел синклит беспокойными старческими глазами…
– Не благовестишь ли нам, преподобный Даниил, какие спасительные мысли нашептывает тебе архангел Михаил?
– Не сподобил мя господь.
– Говори, служитель неба, говори, Дионисий, мое сердце открыто для твоего совета, – настойчиво проговорил католикос.
– Обязательно воспользоваться благомыслием Саакадзе и уговорить его сложить оружие. Таково решение церкови… А по стойкости своей и по вере против церкови он не пойдет, и воины, узнав о воле святого отца, немедля сложат оружие… Персы успокоятся. Кончится война, распахнутся ворота Тбилиси, грузины снова увидят друг друга, настанет мир! И незачем будет Симону, вернее – «змеиному», прости господи, князю, стремиться в Мцхета… И под радостный звон колоколов законный царь Теймураз обрушит кару божию на магометан…
