Сан-Феличе. Книга первая - Дюма Александр (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
Каждый вооружился ружьем, топором, ножом и начал воевать, не ставя перед собою иной цели, кроме разрушения, не рассчитывая ни на что иное, кроме грабежа, следуя за своим начальником и не подчиняясь ему, подражая его примеру, а не слушаясь его приказаний. Толпа в целом бежала перед французами, отдельные люди пошли против них; армия рассеялась, народ вырос из земли.
И как раз вовремя. Вести, приходившие из армии, были по-прежнему удручающими. Часть армии под командованием никому не ведомого генерала Мётча — даже Нельсон в своих письмах спрашивал, кто это такой, — отошла к Кальви и там набиралась сил. Макдональд, которому, как мы видели, Шампионне поручил развивать успех и торопить отход королевской армии, приказал Морису Матьё занять позиции неаполитанцев. Он занял все возвышенности вокруг города и предложил генералу Мётчу сдаться; тот согласился, но выставил неприемлемые условия. Тогда генерал Морис Матьё распорядился немедленно пробить брешь в стенах монастыря и через нее вступить в город.
После десятого ядра появился парламентер.
Но Морис Матьё, не дав ему заговорить, сказал:
— Либо сдавайтесь на милость победителей, либо прощайтесь с жизнью. Королевские солдаты сдались на милость победителей.
Быстрота, с какою Макдональд нанес удар, спасла часть пленных, взятых Макком, но всех спасти не удалось.
В Асколи триста республиканцев были привязаны к деревьям и расстреляны. В Отриколи тридцать больных и раненых, в том числе безрукие и безногие калеки, недавно перенесшие ампутацию, были зарезаны в лазарете.
Других, лежавших на соломе, безжалостно сожгли.
Но Шампионне, верный обещанию, объявленному в прокламации, отвечал на все эти жестокости исключительно человеколюбием, резко отличавшимся от зверств королевских солдат.
Один лишь генерал де Дама, французский эмигрант, считавший в качестве такового своим долгом послужить Фердинанду, — только он после страшного разгрома при Чивита Кастеллана поддержал честь белого знамени. Забытый Макком, чьей единственной заботой было спасти короля, де Дама обратился к генералу Шампионне, вернувшемуся, как нам известно, в это время в Рим, с просьбой разрешить ему пройти через город во главе семитысячного отряда неаполитанцев и присоединиться к остаткам королевской армии у Тевероне, — к остаткам, как уже говорилось, все же в пять раз превышавшим численность армии-победительницы.
В ответ на это ходатайство Шампионне послал к Дама одного из молодых офицеров-аристократов, которыми он окружил себя.
То был начальник штаба Бонами.
Шампионне приказал ему выяснить положение дел и о результатах доложить.
Бонами немедленно сел в седло и уехал.
Эта великая эпоха в истории Республики заслуживает того, чтобы каждый офицер французской армии, по мере того как он предстает перед глазами читателей, был описан так, как Гомер в «Илиаде» описывает греческих вождей, а Тассо в «Освобожденном Иерусалиме» — вождей крестоносцев.
Мы, однако, ограничимся замечанием, что Бонами, подобно Тьебо, был одним из тех умных и исполнительных офицеров, которым генерал может сказать: «Приглядитесь ко всему и действуйте соответственно обстоятельствам».
У ворот Салариа Бонами повстречал вступавшую в город кавалерию генерала Рея. Он осведомил Рея о полученном им распоряжении и, не имея права приказать, посоветовал ему направить дозорных на дорогу в Альбано и Фраскати. Сам же он, во главе кавалерийского отряда, проехал через Понте Молле, древний Мульвиев мост, и погнал лошадь во весь опор в том направлении, где, как он знал, находится генерал де Дама; за ним, на расстоянии, следовали Рей со своим отрядом и Макдональд с легкой кавалерией.
Бонами так спешил, что значительно оторвался от отрядов Макдональда и Рея, и им теперь требовалось не менее часа, чтобы догнать его. Желая дать им время подоспеть, он назвал себя парламентером.
Его отвели к генералу де Дама.
— Генерал, вы обратились к главнокомандующему французской армией, — сказал он, — поэтому мне поручено отправиться к вам, чтобы узнать в точности, о чем вы просите.
— Прошу пропустить мою дивизию, — ответил генерал де Дама.
— А если он ответит вам отказом?
— Мне останется одно: пробиться с оружием в руках. Бонами улыбнулся.
— Вы должны понимать, генерал, что добровольно предоставить вам пройти через город с семью тысячами солдат совершенно невозможно, — возразил он. — Насчет же того, чтобы пробиться с оружием в руках, предупреждаю вас, это задача не простая.
— В таком случае, полковник, что же вы хотите мне предложить? — спросил генерал-эмигрант.
— То, что предлагают командиру части, находящемуся в таком положении, как ваше, генерал: сложить оружие.
Теперь улыбнулся генерал де Дама.
— Господин начальник штаба, — ответил он, — когда имеешь семь тысяч воинов, а у каждого из них в ранце по восемьдесят патронов, — не сдаются. Идут напролом или умирают.
— Ну что ж, — отвечал Бонами, — будем драться, генерал!
Его собеседник задумался.
— Предоставьте мне шесть часов, — сказал он, — чтобы собрать военный совет и сообща обсудить ваши предложения.
Бонами на это согласиться не мог.
— Шести часов не требуется, — возразил он, — даю вам час.
Именно такой срок нужен был начальнику штаба, чтобы его пехота присоединилась к нему.
Итак, было решено, что, поскольку генерал де Дама находится во власти французов, он даст ответ через час.
Бонами пустил свою лошадь галопом, быстро добрался до генерала Рея и побудил его ускорить марш.
Но и генерал де Дама воспользовался отсрочкой: когда
Бонами вернулся со своим отрядом, он застал неаполитанцев отступающими в полном порядке по дороге в Орбетелло.
Генерал Рей и начальник штаба Бонами — один во главе отряда 16-го драгунского полка, другой во главе 7-го егерского — устремились вдогонку и настигли их под Ла Стор-та, где с ожесточением на них напали.
Арьергард остановился, чтобы дать республиканцам отпор.
Рей и Бонами впервые встретились с серьезным сопротивлением противника, но после нескольких атак оно было преодолено. Тем временем стемнело. Мужество и самопожертвование арьергарда спасло армию. Генерал де Дама воспользовался темнотой и знанием местности, чтобы продолжить отступление.
Французы были слишком утомлены, чтобы воспользоваться своей победой: они отошли к Ла Сторта, где и заночевали.
В награду за находчивость, проявленную при переговорах, и за отвагу, выказанную в бою, Шампионне произвел Бонами в чин бригадного генерала.
Но генерал де Дама еще не рассчитался с республиканцами. Макдональд послал одного из своих адъютантов к Келлерману, находившемуся в Боргетто вместе с частями, менее утомленными, чем те, которые участвовали днем в боях, чтобы сообщить ему, в каком направлении отступает колонна неаполитанцев. Келлерман незамедлительно собрал свои войска и направился через Рончильоне к Тосканелле, где и вошел в соприкосновение с колонной генерала де Дама. Люди, так легко поддававшиеся панике, когда ими командовал немецкий или неаполитанский генерал, под командованием француза держались стойко и оказали мощное сопротивление. Генералу де Дама все же пришлось отступать, и он сам руководил отходом своих войск, став во главе арьергарда, причем проявил редкостное мужество.
Но одна из тех атак, какие умел проводить Келлерман, и рана, полученная генералом-эмигрантом, решили исход боя в пользу французов. Самый значительный отряд из колонны неаполитанцев уже достиг Орбетелло и успел погрузиться на неаполитанские суда, стоявшие здесь в порту. Генералу де Дама, оттесненному к городским стенам, удалось запереть за собою ворота, и то ли из уважения к его отваге, то ли потому, что Келлерман не хотел тратить время на осаду городишка, французский генерал дал Дама и его авангарду возможность, ценою потери артиллерии, спокойно погрузиться на корабли.
Получилось так, что единственный генерал неаполитанской армии, не уронивший своей чести в этой недолгой и постыдной кампании, был французом.
