Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли (читать книги полностью txt) 📗
— Ты на нее похожа, — одобрительно заметил Фултон, зарывшись лицом в ее волосы. «Но все равно, — он стал целовать ее шею, — будь осторожней».
Констанца искоса посмотрела на отца и вздохнула: «Седой уже. А Сиди семь лет всего. Господи, только бы он ее вырастил, я в пятнадцать из дома сбежала, так повзрослеть торопилась».
Джованни долго молчал. Потом он ласково проговорил: «Вижу, ты счастлива, дочка. Это и хорошо. А насчет Тони, — внучка, сидя на ступенях с Мартином, Элайджей и Деборой, — о чем-то с ними болтала, — насчет Тони, — когда ты ей скажешь?»
— Когда ей восемнадцать будет, — отозвалась Констанца. «Тогда же она вступит в права владения — трастовым фонтом, квартирой, имением…, И акции я ей оставила — у меня доля в пароходстве на Гудзоне, в ткацких мануфактурах… — она положила руку на сильные пальцы отца: «А если что — у адвокатов аффидавит лежит, и письмо для Тони. Она все узнает».
— Никаких — что, — сварливо отозвался Джованни и помахал рукой Питеру с Мартой, что шли по лужайке: «Как погуляли?».
— Отлично, — женщина опустилась в кресло, развязывая ленты шляпы. «Показывала Питеру, где Горовицы жили, где миссис Франклин, где Дэниел свою первую контору открыл…»
— Над таверной, — Питер усмехнулся, наливая себе чай. «А теперь Тедди — самый высокооплачиваемый адвокат Массачусетса. До сорока, как Дэниел говорит — будет в местном Верховном Суде».
— Почта вечерняя пришла, — Марта перебрала тонкими пальцами конверты и протянула один Констанце. «Корреспондент твой, что ли? — улыбнулась женщина. «Почерк совсем неумелый».
Констанца распечатала грубый конверт: «Рыжая Лиса, я в Бостоне. С Мораг я увиделся, теперь жду тебя. Постоялый двор Уильямса, в порту. Менева».
— Нет, — Констанца покачала головой и сложила письмо. «Это друг, тетя Марта».
Она сидела у зеркала, протирая лицо настоем ромашки, в шелковом, отделанном кружевами халате. Ручка двери, что разделяла их с Дэниелом спальни, задергалась. Констанца услышала голос Дэниела: «Открой».
— Они с Тедди после обеда долго в библиотеке курили, — вспомнила Констанца. «Если Дэниел станет вице-президентом — Тедди не миновать Вашингтона. Верховный Суд Соединенных Штатов, — она улыбнулась. «И даже если не станет — Мэдисон к Дэниелу прислушивается, будет следовать его рекомендациям».
— Открой, — повторил муж.
Констанца отперла и встала на пороге. Он был в бархатном халате Тедди, от него пахло виски и немного — хорошим табаком. «Нам надо поговорить, — сказал Дэниел. Констанца согласилась: «Надо».
Дэниел присел на кровать: «У нее отличная фигура для четвертого десятка. Почти шесть футов ростом, Джованни мне говорил, мать ее тоже высокая была».
— Как репортаж о пароходе Фултона? — спросил он. Констанца помолчала и прикурила от свечи: «Вышел. А почему ты спрашиваешь?»
Дэниел поиграл тяжелым, золотым масонским кольцом на длинном мизинце. «Видишь ли, — он поднялся и прошелся по персидскому ковру, — мы обеспокоены тем, что Фултон работал на англичан, на французов…, В общем, у него много знакомств».
— У тебя тоже, — съязвила Констанца. «Разумеется, много, он ученый, гражданин мира…»
Дэниел раздвинул шелковые гардины и посмотрел на белесое, северное небо, на тихую гавань Бостона. Снизу, с лужайки, доносился веселый голос капитана Кроу: «Британцы поставили меня и дядю Меира на доску…»
— Как в романах! — ахнула Тони. Дэниел поморщился: «Что Мирьям в нем нашла? Грубый медведь, ни образования, ни элегантности…, Одна шпага за душой и то семейная. И сыночек у него такой же — бревна по озеру Эри возит».
Он повернулся к жене: «Нам надо, чтобы ты вошла в доверие к Фултону. Ты понимаешь, о чем я. Посмотрела, кто там, рядом с ним отирается, почитала бы его переписку».
— Нет, — Констанца допила кофе. «Я этого делать не буду, Дэниел, и вообще — оставьте меня в покое. Я журналист и писатель, не втягивайте меня в ваши, — она поискала слово, — предприятия».
Дэниел помолчал и угрожающе спросил: «Ты, кажется, забыла, с кем разговариваешь?»
Констанца взяла серебряный гребень. В комнате запахло цитроном. Она недоуменно ответила: «С заместителем госсекретаря, или я что-то пропустила? Передо мной президент, а я теперь Первая Леди?»
Дэниел едва сдержался, чтобы не вырвать гребень у нее из рук. «Ты не помнишь о том, Констанца, — почти ласково сказал он, — что все твое имущество, твоя квартира, твое имение — принадлежат мне, по праву твоего мужа. Ты же не хочешь остаться на улице?»
Констанца пожала стройными плечами и стала заплетать косы. «Вынуждена тебя разочаровать, — ответила она, — покойный мистер Гамильтон подарил их моему отцу». Констанца вышла на балкон: «Видишь, тому высокому, седому человеку, что сейчас с дядей Питером разговаривает?»
— Прекращай эти игры! — Дэниел грохнул кулаком по столу, серебряная чашка покатилась вниз и упала на ковер. «Какого черта Гамильтон стал бы что-то дарить твоему отцу?».
— Восхищался его математическим гением, должно быть, — небрежно заметила Констанца. «Мой папа все-таки профессор Кембриджа, и член трех академий наук. Все необходимые документы лежат у моих адвокатов, в Нью-Йорке, так что… — она развела руками. Дэниел прошипел: «Ты лишишься газеты, мы сделаем…»
Констанца вошла в комнату и презрительно поглядела на него: «Ты не был в Париже во время якобинской диктатуры, а я — была. Ты знаешь, почему Робеспьер ничего не осмелился сделать с тетей Тео, хотя он мог сотню раз послать ее на эшафот? Не потому, что он был в нее влюблен. Такие, как Робеспьер, не умеют любить. Нет, потому, что он знал, — Констанца затянулась сигаркой, — этого парижане ему не простят. Так вот, дорогой муж, я уйду из газеты — только сначала я напечатаю десять тысяч листков экстренного выпуска. На каждом углу Нью-Йорка будет красоваться передовица: «Времена Инквизиции вернулись. Джефферсон и Вулф задушили свободную прессу».
Она потушила сигарку: «Вряд ли это придется по душе президенту. Если ты сейчас будешь мне угрожать разводом, — Констанца уложила косы вокруг головы, — то это просто угрозы. Американцы не выберут разведенного вице-президента, у нас страна семейных ценностей».
Дэниел угрюмо молчал. Констанца достала из своего саквояжа стопку тетрадей и хлопнула ими об стол: «А вот я могу подать на развод, я государственных должностей не занимаю. Я бы так и сделала, если бы я была уверена в том, что ты женишься на Салли. И, кстати, можно было не воровать мое кольцо, — я бы его отдала, если бы ты попросил».
Мужчина покраснел и поднялся: «Это кольцо моей семьи, я просто…»
— Забрал подарок, — помогла ему Констанца. «Салли никогда не станет твоей женой, — она присела к туалетному столику, и стала точить карандаш. «Так что развод тебе не нужен, дорогой муж. Спокойной ночи, — она указала на дверь.
У себя в комнате Дэниел бросился на кровать: «Вот же сучка! Ладно, я от нее и без развода избавлюсь. Будет даже трогательно — вдовец, с детьми, в трауре, сам воспитывает сына, и дочь…Констанца бы хорошо о таком написала, она умеет выжать слезу из читателя. Хватит, — велел себе Дэниел. «Надо пустить за ней слежку, найти ее уязвимое место…, Она же не Марта — та, из стали выкована, а эта — нет. Так и сделаю, — решил Дэниел. Зевнув, налив себе шампанского, он сел за бумаги.
Салли подняла руку. Полюбовавшись темной жемчужиной, женщина всхлипнула: «Дэниел…». Они лежали в постели, на ореховом столике стоял серебряный поднос с завтраком. Было тихое, воскресное утро, гостиница еще спала.
Он погладил кожу цвета карамели, приоткрытую нежным, цвета сливок, кружевом рубашки. «Это семейное кольцо, от матери моей, покойной. Я еще его никому не дарил, — тонкие губы улыбнулись, — только, — Дэниел помолчал, — тебе. Считай это помолвкой, мое счастье».
— Он выйдет в отставку и женится на мне, — твердо сказала себе Салли, обнимая Дэниела, вдыхая запах сандала. «Мэдисон станет президентом, а потом Дэниел выйдет в отставку. Все будет хорошо». Дэниел запустил руки в ее растрепанные, кудрявые волосы: «Поработай ртом, моя прелесть». Он откинулся на спину.
