Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли (читать книги полностью txt) 📗
— Мирьям всего на два года старше, — он погладил женщину по голове, — а у нее морщины, седина…, А ведь ей нет пятидесяти. И грудь обвисла, даже в платье видно. У Марты и вовсе груди нет, плоская, как доска. Хотя сохранилась она хорошо, повезло Питеру. Но я так не люблю. У женщины должна быть фигура. Констанца, когда носила, — Дэниел усмехнулся, — такое мне по душе. Надо потом жениться на молоденькой. Я бы Дебору соблазнил, но не под носом, же у ее отца и брата. У этих медведей кулаки с мою голову».
— Иди сюда, — он потянул Салли к себе и поставил на четвереньки. «Мораг, — думал Дэниел, наклоняясь, целуя бронзовые лопатки, — подурнела что-то. Лицо бледное и круги под глазами. Или это ее Тедди так загонял, с тех пор, как приехал?». Он опустил голову женщины в подушки: «Не двигайся».
-А Изабелла, — Дэниел услышал сдавленный стон и нежно сказал: «Я медленно», — Изабелла, как и тогда, только на этого старика и смотрит. Шестой десяток ему. Очень себе на уме мой тесть. Математик, одно слово. Под его комбинацию с недвижимостью и не подкопаешься.
Он прижал женщину к себе поближе. Тяжело дыша, Дэниел улыбнулся — Салли кусала губы: «Я люблю тебя, так люблю».
Салли устроилась у него на плече и Дэниел зевнул: «Еще поспим. Нат с утра на кухне занят, раз он теперь у поваров учится. А потом сходим к морю, погуляем».
— Конечно, — пробормотала женщина. Они заснули, держась за руки.
Мартин остановился перед коваными воротами гостиницы и присвистнул, глядя на особняк: «Вот это да!». Он обернулся к Тони и Дэвиду, что шли по обсаженной платанами дороге. Солнце вставало над морем, пахло солью и свежим ветром.
— Freeman’s Arms, — сказал Мартин, засунув руки в карманы своей простой, но хорошо скроенной, суконной куртки.
— А нас ругать не будут? — озабоченно спросил Дэвид, держась за руку сестры. «Мы ведь из дома сбежали».
Мартин закатил синие глаза. «Не сбежали, — назидательно ответил он, — а пошли любоваться красотами Бостона. Ты же слышал вчера, за чаем, — он стал загибать пальцы, — я спросил разрешения у папы, у мамы, и даже у Тедди». Подросток ухмыльнулся: «На всякий случай. И все, — он поднял бровь, — все сказали «да».
Тони вздохнула и подергала кончик белокурой косы. Она была в темно-синей, короткой, по щиколотку юбке, и льняной, простого покроя блузе.
Дэвид восхищенно посмотрел на четырехэтажное, изящное здание, на портик с колоннами, на ухоженный, зеленеющий сад с фонтанами.
— Еще спят все, — Мартин, прислушавшись, велел: «Пошли, на заднем дворе работа кипит».
Они пробрались вдоль ограды, и Тони робко поинтересовалась: «А если спросят, кто мы такие?»
Мартин уверенно ответил: «Я с папой всю Англию объездил, бывал и на мануфактурах наших, в Лидсе, и на шахтах — в Уэльсе и Корнуолле. Мы всегда на постоялых дворах останавливаемся. Там люди так заняты, что им до нас дела не будет, поверьте».
— Тетя Салли, наверное, очень богатая, — Дэвид все смотрел на здание. «Такое большое. Бабушка Марта мне рассказывала. Она продала свое ожерелье, чтобы помочь тете Салли и ее мужу покойному постоялый двор купить».
— Это уже не постоялый двор, — дети разглядывали вереницу фермерских телег, что тянулись в задние ворота. «Это, — добавил Мартин, — такая гостиница, каких и в Лондоне еще поискать».
Из конюшен доносилось ржание лошадей, фермеры сгружали холщовые мешки с овощами, квохтали куры. Они увидели на черном крыльце высокого, темноволосого, изящного мальчика в холщовых штанах и таком же переднике. Он скрылся за дверью, неся решето с яйцами.
— Mettez-les ici, et maintenant nous faisons la mousse de saumon, — услышали они властный голос. Мартин вздохнул: «Может, и нам перепадет, а то мы голодными ушли. Только надо подождать. Видите, он на кухне помогает. Я тоже — он посмотрел на свои руки, — мальчиком у папы в конторе работал. Это у меня первые каникулы, когда папа меня на склады не посылает, — Мартин рассмеялся.
Тони присела на камень у дороги и тоже улыбнулась. «Мама нас возила на ткацкие мануфактуры, показывала, как сталь льют. Только в шахте мы не были. У нас, в Америке, их нет пока».
— Будут, — уверенно заметил Дэвид: «А ты, Мартин, в шахту спускался?»
— Меня Майкл брал, — кивнул подросток, — мой брат старший. И на самоходной тележке я катался, по рельсам. И на воздушном шаре поднимался.
— Это все делали, — отмахнулась Тони. Девочка лукаво усмехнулась: «Когда поедем в Нью-Йорк, там нас ждет сюрприз. Только я не могу говорить — какой, вдруг этого и не случится».
— Секреты, — недовольно пробурчал Мартин и оживился: «Смотрите, дверь кухонную открыли. Выходит кто-то».
Невысокий, крепкий человек в испачканном мукой переднике появился на пороге: «A mon retour, nous allons couvrir le petit déjeuner».
— Eh bien, monsieur François — донесся до них мальчишеский голос.
— Вот сейчас, — Мартин проследил глазами за поваром, что пошел к пристройке для слуг. Подросток дернул Тони за руку: «Пошли!»
Нат, наклонившись над очагом, медленно помешивал томившийся на водяной бане голландский соус. На кухне было еще пусто. В столовой, рядом, три длинных стола для слуг, каждый на два десятка человек, блестели простыми, фаянсовыми тарелками.
Подросток посмотрел на сланцевую доску: «Бекон, яйца, каша, блины, кофе. Теперь пятнадцать завтраков в постель. Остальное накрыть в гостевой столовой с десяти утра. Это еще три часа, можно не торопиться».
Он взглянул на густой, желтоватый соус. Опустив туда деревянную ложку, Нат кивнул: «В самый раз. Месье Франсуа меня больше не заставляет блины печь, каждое утро по двести штук, — подросток усмехнулся. Сняв соус, перенеся его на другой очаг, со слабым огнем, Нат вздохнул.
Отец приезжал несколько раз в год. Нат знал, что у него можно попросить почти все — любую книгу, деньги, пони, новую одежду. Как-то раз, мальчик замялся — они сидели с отцом в гостиной, Дэниел проверял его французское сочинение: «Папа, помнишь, когда мы в Париж ездили, я там ходил в коллеж. Там были цветные мальчики, даже смуглее меня — с Мартиники, с Реюньона…, И никто внимания не обращал».
— Ты можешь ходить в Свободную Африканскую Школу, — удивился отец.
— Я и хожу, папа, — Нат помолчал. «И за учителей тебе спасибо большое. Но вот университет…»
Красивое лицо отца замкнулось: «Университет тебе ни к чему. Тебе надо будет заниматься гостиницей, для этого дипломы не нужны».
Нат погрыз перо и промолчал.
— Незаконнорожденный, — он почувствовал, что краснеет. «Я незаконнорожденный. Во Франции никто и не знал об этом, а здесь…». Нат смахнул слезы, что наворачивались на глаза, и сердито велел себе: «Хватит».
Дверь скрипнула. Нат, не поднимая головы от соуса, сказал: «Tout est prêt. Qui va faire cuire les oeufs».
— Très bien, et nous voulons avoir, — раздался с порога смешливый, мальчишеский голос. Изящный, ниже его подросток, протянул крепкую руку: «Мартин Кроу, твой кузен, из Лондона. Это Тони и Дэвид, сестра твоя, и брат. Дай нам поесть, что ли».
Они сидели за кухонным столом. Нат, оглянувшись, понизил голос: «У нас полчаса, не больше. Сейчас месье Франсуа вернется, он не терпит посторонних. Он был главным поваром герцога де Брольи, а как тот умер — в Америку приехал. Он очень строгий, — Нат покачал головой и спохватился: «Вы ешьте».
Мусс из лосося, — подумала Тони, — был похож на нежные, розовые облака. «И хлеб ты сам пек? — удивленно спросила девочка. «Он ведь свежий совсем».
— В пять утра поднялся, — ухмыльнулся Нат. Он посмотрел на брата и сестру: «Марта мне рассказывала. Это дети тети Констанцы. Господи, хорошо, что мама с папой поздно встают. Папа бы такого не потерпел, конечно».
— Как здорово, что вы пришли, — вдруг сказал Нат.
— Ты нам расскажи, — потребовала Тони, намазывая на хлеб свежее, блестящее янтарем масло, — расскажи о себе. Я тебе наш адрес оставлю, в Нью-Йорке, ты сможешь писать.
