Развязка петербургских тайн - Зобин Вадим (читать хорошую книгу TXT) 📗
— Из дневника доктора Катцеля.
— Вы знали доктора Катцеля?
— Я его друг.
— У доктора не было друзей...
— Тем не менее, я — его друг... Он переслал мне дневник незадолго до смерти...
— Так... — произнес Ковров, и Загурский понял, что он не верит ни одному его слову.
— Зачем вы приехали сюда? Что вам нужно?
— Я приехал по поручению генеральши фон Шпильце.
В кабинете повисла зловещая тишина. Загурский вполне отдавал себе отчет, что в эту минуту решается вопрос его жизни и смерти.
— Та-ак, — растягивая короткое слово до невероятной длины, произнес Ковров. — И что же желает генеральша?
— Она желает, чтобы я подружился с вами, на правах друга и домашнего доктора начал бы лечение Юлии Николаевны...
— Не продолжайте, — перебил Ковров. — Мне ясно, к чему должно привести лечение...
— Нет. Я уверен, вы не угадали... Амалии Потаповне не выгодно, чтобы Юлия Николаевна скончалась... Она знает, вы все равно найдете и покараете убийц.
— Так что же за цель она перед вами поставила?
— Цель — значительно более «гуманная»... Превратить Юлию Николаевну в сумасшедшую, в полностью невменяемую. С тем чтобы она более никогда не могла бы фигурировать в роли свидетеля.
— И вы бы смогли это сделать?.. Я имею в виду технические возможности... — спросил Ковров.
— Конечно... Тут нет никаких препятствий... Достаточно в течение месяца регулярно принимать некоторые препараты, и результат был бы необратимым.
— Я бы заметил...
— Не думаю... Вначале препараты дают невероятно положительные результаты, они кажутся панацеей, чудодейственным средством... Только спустя две-три недели наступает резкое ухудшение...
— Хитро, ничего не скажешь... Сделайте три шага назад и сядьте вот на тот стул, — приказал Ковров. — И кто бы ни вошел в комнату, не делайте резких движений.
Загурский беспрекословно подчинился.
— Продолжим нашу беседу, если не возражаете. Для чего эта мерзкая затея понадобилась Шпильце, я могу понять; но для чего в нее ввязались вы, тем более, что называете себя другом покойного доктора Катцеля... Его отношение к генеральше, надеюсь, вам известно...
— Мне заплатили... Хорошо заплатили... Пятьдесят тысяч. Двадцать пять тысяч задатка я уже получил...
— Что ж, понятно, деньги неплохие. Тогда позвольте полюбопытствовать, зачем вы рассказали о затее генеральши мне?
— А кому же мне еще об этом рассказывать?.. Не Юлии же Николаевне...
— Не нужно, Платон Алексеевич... Я, ей-богу, ценю ваше самообладание, но не надо перегибать палку... Я ведь могу и не сдержаться.
— Сергей Антонович... У вас нет оснований мне доверять. Но попробуйте взглянуть на вещи несколько более, так сказать, незаинтересованным взглядом. Я рассказываю вам о поручении генеральши фон Шпильце. Это значит, что ее замысел не будет приведен в исполнение — это первое. Второе: я рассказываю вам мотивы, по которым взялся за это дело. Мотивы, прямо скажем, весьма неблаговидные... Теперь подумайте, сделал бы я так, если бы хотел причинить вам зло, логично было бы с моей стороны так поступать?
Ковров не выдержал и со всего маху грохнул кулаком по столу.
— Хватит философствовать! Каковы ваши цели?
— Моя цель — послать генеральшу на каторгу. И я хочу, чтобы вы помогли мне...
Ковров недоверчиво смотрел на Загурского.
— И чем я мог бы помочь вам?
— Разве вам самому непонятно?
— Платон Алексеевич! Последний раз предупреждаю... — еле сдерживаясь, сказал Ковров.
— Ну как же! У меня есть дневник доктора Катцеля, написанный им собственноручно. Это подтвердит графологическая экспертиза, я предусмотрительно сохранил рецепты, выписанные им. С другой стороны, сведения дневника подтвердит Юлия Николаевна.
— Это исключено... Она не выдержит.
— Вы хотите, чтобы это чудовище продолжало заниматься своим грязным ремеслом, вы не хотите отомстить ей за зло, которое она причинила Юлии Николаевне?..
— Я боюсь за здоровье жены...
— Гарантирую вам, она выдержит. Я буду рядом.
— Да вот этого-то я как раз и не хотел бы.
Наташа и Юлия Николаевна осмотрели сарай с живностью, потом зашли на кухню, где хозяйка с гордостью показала печь замысловатой конструкции, поднялись на второй этаж и заглянули в детскую, посмотрели на спящих Митю и Таню. Вернувшись в гостиную, они не застали там мужчин.
— Они, вероятно, в кабинете, — предположила Юлия Николаевна. — Курят... Слышите запах?.. Сергей Антонович в последнее время пристрастился к табаку. А я, право, не знаю, здорово ли это для него... Хотите, я их позову?..
— Не стоит... Мужчины должны знать, что нам хорошо и без них. Скоро им станет скучно, и они явятся...
Юлия Николаевна улыбнулась.
— У вас хороший дом, — сказала Наташа. — Уютно. На кухне горит очаг... В детской спят дети...
— Они только вид делают, что спят...
— Мне бы тоже хотелось так... Чтобы дети, живность, любимый муж, — задумчиво и тихо сказала Наташа.
Юлия Николаевна, до того избегавшая смотреть Наташе в глаза, взглянула на нее с интересом. Что-то болезненное услышала она в ее интонации...
— Вернетесь в Россию... Заживете своим домом... — сказала она.
— Нет... Жизнь прошла... Скверно...
— Господь с вами... Что вы говорите? Вам еще жить да жить. Молодая, красивая...
— Я, Юлия Николаевна, старуха... Вот здесь, — она ткнула себя пальцем в грудь, — все пусто... Сгорело все...
— У вас дурное настроение... Это пройдет...
— Не думаю... Нельзя жить ненавистью... Ненависть — как яд... Постепенно, но верно убивает... А я жила ненавистью... Мне причинили зло, страшное зло... И я мстила тем, кто мне его причинил, и их близким, и близким их близких. Я не знала, что каждое несчастье мрих врагов разрушает что-то и во мне...
Юлия Николаевна горячо откликнулась на слова Наташи. Последнее время и ее волновала эта тема.
— Я тоже много над этим думаю... Христос учит прощать врагов. Но ненаказанные, они будут продолжать свои злодеяния. Значит, будут новые жертвы... И ты невольно становишься соучастником, потому что ничего не сделал, чтобы помешать злодею...
— У меня все не так! Я карала ни в чем не повинных людей только за то, что они принадлежат к роду Чечевинских. Я поклялась извести весь этот род.
— Чечевинских?!— в смятении переспросила Юлия Николаевна.
— Вам знаком кто-то из них?
— Да, — тихо сказала Бероева.
— Что я спрашиваю? Конечно... Николай Чечевинский и Сергей Антонович ведь друзья.
Юлию Николаевну зазнобило, мелкая противная дрожь сотрясала тело, к ней начало возвращаться то страшное состояние, которое владело ею в сторожке. Но Наташа не замечала этого. Она была поглощена собой.
— Я не пощадила даже младенца... Я ведь знала, какая жизнь ожидает эту девочку... Страшнее всего, что я желала ей этой жизни, желала страданий. Безгрешному существу, не успевшему сделать зла не только мне — никому на свете...
— Вы бывшая горничная княжны Анны? — с ужасом спросила Бероева.
— А разве Сергей Антонович ничего не рассказывал вам? — удивилась Наташа.
— А что вам нужно теперь от нас?
Лишь сейчас Наташа почувствовала, что с Юлией Николаевной происходит что-то неладное.
— Я ничего от вас не хочу... Мне просто хотелось познакомиться поближе...
— Вы знаете мою историю? — еле слышно спросила Бероева.
Наташа замялась; она поняла, что не может сказать неправду, и тихо ответила:
— Да. Но я знаю, что вы невиновны, что приговор суда несправедлив... Я знаю, сколько вы вынесли...
— Откуда? Откуда вы можете все это знать?
— Мне рассказал муж...
— Какой ужас! — Бероева прижала руки к вискам. — Всем все известно! Надо бежать... Не надо ко мне подходить! Я живая! Я... — И тут силы оставили ее, и она рухнула на пол.
— Платон Алексеевич! Сергей Антонович! — закричала Наташа. — Кто-нибудь! — и бросилась к Юлии Николаевне.
