Медный гусь - Немец Евгений (е книги .TXT) 📗
– Какие? – спросил Васька Лис.
– Разные. Не воровать, не убивать. И добавляют, чтоб к тому, кто клятву нарушит, пришел Консенг-ойка, Когтистый старик, и клятвопреступника на куски порвал.
– Нашли, кому божиться! Косолапому! – Васька фыркнул.
– И клятв этих держатся крепко, Вася. Потому что Хозяин и в самом деле приходит и мнет нерадивых.
– Байки! – отмахнулся Лис.
– А мне батя сказывал, что медведя нечистая сила опасается, – вставил Недоля. – От него сам черт бежит, а ежели топтыгина через избу провести, на которую порча наведена, то порча сойдет.
Пресвитер перевел на Игната тяжелый взор, укоризненно покачал головой, дескать, и откуда ж ты такой безмозглый взялся?
– А может, избу надо попу с кадилом обойти, чтобы нечисть на нее глаз не положила? – прогнусавил отец Никон, и Недоля потупился, притих.
– Как-то один остяк клятву нарушил, – продолжил Рожин. – Увел оленей у соседа и ушел далеко, чтоб не нашли. Прожил еще долго, женой обзавелся, чадами оброс, потом помер, похоронили его. И стали остяки говорить, что Хозяин клятв не слышит и что божиться ему без толку. А потом нагрянул медведь, могилу клятвопреступника разрыл и останки по округе разметал.
– О Господи! – Недоля перекрестился.
– Перед тем как воры заявились, – заговорил Перегода, когда все умолкли, – я по следу медведя ходил, коего вор ранил. Тушу не нашел. Кровавый след полверсты тянулся, и с каждой саженью истончался, будто раны на ходу заживали. А потом и вовсе след оборвался.
– Да нет, – засомневался Семен Ремезов. – Не бывает такого, чтоб раны за час затягивались. Может, вогулы тушу забрали?
Перегода пожал плечами, ответил:
– А куда б они ее дели? Ежели они свой дощаник перегрузят, то назад по Ендырю не пройдут, больно речка мелкая.
– Вогулы не возьмут убитого не ими медведя, – толмач покачал головой. – А туши нет, потому как то не обычный медведь был. Через душу олэм шаман в зверя вошел и на вора его навел. А после и раны ему исцелил. Теперь те раны на Агираше.
– Да ну! – удивился Васька Лис. – Выходит, вогулы могут зверями оборачиваться, как оборотни-перевертыши?
– Не оборачиваться, а вселяться в них, – поправил толмач. – И простой люд на такое не способен, а вот шаманы – другое дело. Слыхал я про это не единожды, хотя сам не видал.
– А ведь и вправду, когда шаман явился, у него в рубахе две дыры было, – задумчиво произнес Демьян. – Дырки как раз под пули, одна в животе, другая в груди, но крови не было.
Минуту сидели молча, обмозговывая слова Перегоды, затем казак встряхнулся, словно наваждение прогонял, к Ваське Лису лицо обратил, спросил бодро:
– Что там с ужином, Вася? А то кишка кишке уже кукиш кажет.
– Терпи, все голодные, – отозвался Лис, ворочая на углях подрумянившиеся куски мяса.
– Подождем… Рожин, про остальные души поведай, – Перегода вернул взгляд на толмача.
– Другая душа – ис, душа-щука. Через нее вогулы с реками и озерами связаны, с любой тварью подводной, с речными богами и кулями.
– Вот, значит, как шаман на нас Обского старика науськал, через душу-рыбу, – заключил Васька Лис. – Эх, изловить бы ту щуку да в котел ее на уху! И вся недобрая вогульским кулям!
– Чертову щуку без креста на голове на уху пустить?! – поразился Недоля. – Ты, Вася, совсем умом растревожился? Чтоб брюхо набить, готов из чертей щи варить? Хочубей вон уже связался раз с Обским дедом.
– Не скули! – огрызнулся Лис.
– Да тихо вы! – одернул стрельцов Перегода. – Лексей, сказывай дальше.
– Через душу-ис шаман из одной реки всю рыбу прогнать может, а другую реку рыбой наполнить, так что от плавников и хвостов вода закипит, хоть руками хватай. Может посреди тихой реки водовороты устроить, такие, что и струг потопят, а может…
– Волны в безветрии поднять высотой в три сажени, – мрачно закончил за толмача Мурзинцев.
Рожин кивнул, продолжил:
– Третья душа – лиль, душа-гусь. В небе ее стихия, с главными богами знаться призвана. Через эту душу шаман за советом к самому Мир-сусне-хуму восходит. У вогулов такая быличка имеется: Нуми-Торум не очень своего отпрыска любил и однажды решил его погубить. Огромное пламя на сына обрушил, а когда огонь спал, вместо кострища оказалось озеро, в котором плавал гусенок. Это Мир-сусне птицей обернулся.
– Ясно теперь, почему Медный гусь – шайтан Мир-сусне-хума, – заключил Мурзинцев.
– Вот-вот, – согласился Рожин. – Еще иноверцы такое сказывают. В давние времена, когда кругом была только вода без единого острова, Нуми-Торум решил сотворить сушу. Он гагару призвал и велел достать со дна ил. Гагара достала, и горсть того ила Торум приумножил и сотворил землю.
– Так гагара и гусь – разные ж птицы, – заметил сотник.
– Гагара, гусь, лебедь – один хрен, просто разные лики Мир-сусне-хума, и остяки с вогулами всех тех птиц одинаково почитают. И потому что птахи те – лики небесного бога, через душу лиль шаман ветрами править способен, дожди призывать, снега и туманы.
– И туманы, – задумчиво повторил сотник. – А в тумане над нами гагара кружила. Выходит, шаман через душу-гуся и душу-щуку нам преграды чинил. Чего дальше ждать, все медведи Югры на нас ополчатся?
– Ополчатся, – толмач кивнул. – Может, и не все, но нам и одного будет впору, ежели им Агираш править будет.
Васька за разговором следил внимательно, но и с мяса глаз не спускал. Теперь же объявил о готовности дичи, раздал товарищам по куску. Пресвитер от грудинки глухаря отказался.
– Петров пост, мне скоромного неможно, – пояснил он и попросил Семена принести ему кружку раскисших сухарей.
Васька пожал плечами и жадно вцепился зубами в свой кусок. И тут же получил от пресвитера подзатыльник.
– А Господу хвалу воздать, что не оставляет нас без пропитания? – отчитал отец Никон стрельца.
Васька от священника отвернулся, проворчал тихонько:
– За то надо бы Демьяну в пояс поклониться, а не Господу, – но шмат послушно ото рта отнял.
Пресвитер прочитал молитву, сотрапезников благословил, и все набросились на снедь. Некоторое время жевали молча, затем Перегода продолжил расспросы:
– Ну а что с четвертой душой?
– Четвертая душа – ис-хор, душа-тень. Через нее шаманы в мир Куль-отыра спускаются, с подземными демонами знаются. А последняя душа – ляльт, душа судьбы. Ляльт и делает человека человеком, его жизнь определяет. Она может быть кем угодно: соколом, волком, лосем, филином, белкой, даже жуком… Если твой ляльт, скажем, лось, то жить ты будешь долго и спокойно, если жаворонок, то быстро, весело и недолго. Потому все люди разные, говорят вогулы. Когда человек умирает, эта душа еще недолго при нем остается, потом уходит к предкам и ждет рождения младенца, чтобы в него войти. А ежели с человека содрать волосы, то душа не сможет к предкам вернуться, а потом возродиться. Без души ляльт человек жить не может, только кули, поэтому, Демьян, вогулы тебя и не тронули, они к кулям уважение питают, даже если это незнакомые им кули – русские…
– Вот же некрести, даже для общения с сатаной душу себе измыслили! – гневно перебил толмача отец Никон. – Нет больше сил моих терпеть это безбожие! Ну а вы? – пресвитер обвел сотрапезников тяжелым взглядом. – Почто уши-то развесили, бусарные?! Думаете, и в самом деле Демьяна лысина спасла? А забыли, что крест на нем? Вера его спасла! Вера могучая до небес молитву возвысить способна, а там Господь ее услышит и ангела в помощь молящемуся пришлет! Скажи, Демьян, молился, когда вогуличи на тебя ружья наставили?
– Молился, владыка, – послушно отозвался Перегода, но глаза долу опустил, чтоб на пресвитера не смотреть.
– Вот! – победоносно заключил отец Никон. – На Демьяна равняйтесь! С такой верой железной он и сатану одолеет!
Никто пресвитеру возражать не стал, все были с ним согласны… Но оставалось что-то еще, что-то непонятое, недосказанное, недоосознанное. И это что-то не давало покоя, заставляло думать, терзаться сомнениями.
