Князь Рус - Никитин Юрий Александрович (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
– И что он сказал?
– Что волхвы должны находиться в средних рядах.
– Дурень. Хоть и храбрый.
Дальше ехали молча, кони неслышно ступали по мокрой от росы траве. Дальше пошла вовсе вода, хоть и по щиколотку, но плеск был слышен в утренней тиши далеко. Не сговариваясь, разом повернули коней и поехали по берегу выше.
Со стороны иудеев была стена предрассветного тумана. В нем тонули как звуки, так и берег, кусты, редкие деревья. Рус всматривался и вслушивался до рези в глазах и ушах. Он точно попытался бы ударить с этой стороны, потому ждал и от иудеев, пытался предугадать каждое движение, а если они так и не выступили с этой стороны, то явно какая-то иная хитрость, еще более изощренная, ведь он – молодой князь, не все воинские хитрости и уловки знает.
Сова и трое всадников растянулись в широкую цепь, ехали шагом. Рус выдвинулся вперед, он же первый услышал подозрительный шум, плеск. Он прислушался, но плеск оборвался, как обрезанный ножом. Затем послышался уже ближе. Рус видел, как застыли Сова и его люди, будто вбитые в землю колья. Даже кони застыли, ухом не прянут.
Плеск послышался ближе. Из тумана вынырнула сгорбленная фигура человека. Одежда на нем блестела. Он брел как можно тише, часто останавливался, всматривался в мокрую землю, примятые стебли.
Рус прыгнул прямо с коня. Человек не понял, что обрушилось ему на плечи, но огромная ладонь уже зажала рот, а в следующее мгновение он рухнул под чудовищной тяжестью в жидкую грязь лицом.
Подержав трепыхающуюся жертву для верности, Рус приподнял, встряхнул. На него смотрела грязевая маска. Человек задыхался, наглотавшись вонючего ила. Глаза были выпучены от ужаса. Рус сказал злорадно:
– Попалась, ворона!.. Я ж говорил, оттуда попрут лазутчики!
Он швырнул его в руки дружинников. Пленнику скрутили за спиной руки. Сова всмотрелся:
– Э, да это тот, которого мы однажды уже захватывали! А потом он еще руководил обороной града!
– Где мы потеряли восьмерых? – спросил Рус хищно.
– Он. Еще и показывал нам вослед такое… Не при детях будет сказано.
Буська обиделся:
– Я не дитя, а отрок!
– Дозволь, княже, – попросил Сова, – я его тут же порешу?
Он толкнул пленника, тот рухнул на колени. Дружинник подошел с топором, примерился деловито, коснувшись лезвием топора склоненной шеи – худой, тонкой, грязной. Пленник покорно нагнул голову. На шее из пореза выступила полоска крови.
– Сейчас зарубишь, – пообещал Рус. – Эй, ты, тварь дрожащая, что успел выведать о нашем войске?
Пленник, поняв, что обращаются к нему, осторожно приподнял голову. Глаза смотрели исподлобья, недоверчиво. В лице была покорная обреченность.
– Яхве, – сказал он, – в твои руки вручаю жизнь мою. Суди строго, но суди справедливо… А тебе, князь скифов, разве не важно, что я отвечу? Ты все равно меня убьешь. Как убил многих моих родственников, как убил жену и брата, как убивал моих соплеменников.
Рус прорычал угрожающе:
– Они убиты по закону и праву войны! А ты ответствуй, когда спрашивает князь. Иначе умрешь не просто без головы, а сперва потеряешь ногти, зубы, кожу, тебе перебьют все кости, бросят в грязь, а умирать будешь много дней, пока тебя заживо не сожрут пиявки и болотные черви!
Даже под маской грязи было видно, как побледнел пленник. Голос его задрожал.
– Я не лазутничал!
– Все говорят, – усмехнулся Сова. Он ударил в ухо, тот рухнул на бок. Грязь плеснула на ноги коня, тот брезгливо отодвинулся. – Вставай и стой ровно, а то втопчу целиком.
Пленник, шатаясь, поспешно поднялся. Из разбитого уха текла кровь. Сова сказал почти ласково:
– И чем же ты занимался? Пугал уток?
– Искал… – прошептал пленник.
– Что искал?
– Детей искал.
Дружинники захохотали. Усмехнулся и Рус. Слишком нелепый был ответ перепуганного насмерть иудея, который не понимал, что лепечет.
– Детей? – удивился Сова. – Ах, детей… Я-то, дурень, думал, что детей ищут в другом месте… ха-ха!.. Хотя бы в капусте. А иудеи, значит, своих детей находят в грязи?
Дружинники весело заржали. Иудей стоял в грязи маленький и жалкий, с него текла грязь, глаза из-под грязи на лице смотрели затравленно и вместе с тем заискивающе.
– Они ушли вчера днем, – сказал он торопливо. – Не бейте меня!.. Я говорю правду. Ушли бить уток, а вечером не вернулись. Я бросился на поиски.
Рус посмотрел на алый рассвет. Вспыхнуло новое облачко, а небосвод алел огненно, как распустившийся маков цвет.
– Быстро ты сюда добрался.
– Я ушел ночью, – торопливо сказал пленник, он понял, что имел в виду грозный князь. – Всю ночь бродил по берегу, искал. Как я боялся, могли услышать скифы… ваши дозорные, потому ходил сам.
Рус оскалил зубы в злой усмешке:
– Врешь. Все слишком нелепо. Без факела в полной тьме? Даже луны нет, одни тучи. И не кричать? Как же ты надеялся их отыскать? На ощупь?
Дружинники посмеивались. Вранье запутавшегося иудея было видно и слепому. А тот, затравленно оглядываясь, сказал безнадежно:
– Да, глупо. Но что мне оставалось делать? Я все равно не мог спать. Не мог даже лежать в теплой постели, когда дети… когда не знаю, что с ними и где они.
Рус сдержал готовый сорваться с языка наказ Сове срубить голову лазутчику и ехать дальше. Подумал, покачал головой. Если бы потерялся Буська, к которому так привык, даже привязался сердцем, он бы тоже места себе не находил. Надо будет присматривать за ним получше.
– Веревку на шею, – распорядился он, – и пусть бежит следом. Упадет… что ж, он сам хотел попасть к своему богу.
Сова, скаля зубы, набросил петлю и затянул на горле потуже, так что лицо Нахима посинело. Другой конец прикрепил к седлу, лихо вспрыгнул на коня:
– Готово!
Разбрызгивая воду, они понеслись по берегу навстречу алому рассвету, похожему на стыдливый румянец на щеках молоденькой девушки.
Воздух был свеж и чист, от реки тянуло холодом. Слева туман начал рваться на куски, сбиваться в белесые валы, их катило к реке, остальные рассеивались, дробились, поднимались выше, где исчезли бесследно. Лишь над рекой туман еще стоял стеной, чуть-чуть приподнявшись от воды, так и завис в неустойчивом равновесии.
Буська все норовил вылезти вперед, но двое дружинников по немому наказу князя следили, прикрывали собой, буде из кустов грянет недруг или свистнет стрела. Сзади Рус слышал хрипы, шлепанье ног по грязи, потом пошла сухая земля. Ехали то рысью, то переходили на шаг, остерегаясь нестись сломя голову в чужой земле, где могут быть ловушки и засады.
Оглянувшись, Рус понял, что только это еще и спасло пленника от удушья. Он бежал с петлей на шее за конем Совы, его раскачивало, он хрипел, задыхался, но у него не хватало мужества руса пасть на землю и заставить себя помереть, не дать врагу глумиться напоследок.
Рус с презрением отвернулся, с таким жалким народом и воевать-то противно, и в это время впереди раздался удивленный возглас. Один из передних дружинников натянул удила, конь встал как вкопанный. Дружинник указал рукой в сторону крутого берега.
Там, под раскидистым явором, лежали на куче хвороста пятеро детей. Озябшие, они скорчились в три погибели, прижимались друг к другу, вздрагивали, видно было, как младшая девочка трясется от холода, хотя ее обхватывал, прижимая к животу, мальчик постарше.
Рядом на дереве были подвешены связанные за шеи тушки уток. Три связки, в каждой по десять уток. Рус слышал, как уважительно присвистнул дружинник. Он тоже понял, почему дети решились заночевать. В камышах уже возятся утки, шлепают дырявыми клювами, пропуская воду.
Сова подъехал ближе. Пленник, шатаясь, вышел из-за его коня. Струи пота текли по лицу, смыли грязь, теперь было видно, что измучен до крайности, глаза почти не видят, но когда дружинник тупым концом копья ткнул крайнего мальчишку в ребра, он прохрипел:
– Это же дети…
– Это дети врага, – бросил Сова холодно. – А вырастут, будут убивать наших детей.
