Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич (читать книги TXT) 📗

Шура неожиданно всхлипнула и залилась слезами.

– Хоть бы вы меня не попрекали!

– Я и не думал вас обижать, – растерялся Звонарев. – К слову пришлось.

– С чего ты нюни распустила? – неожиданно появился Гудима. – Иди в блиндаж и приведи себя в порядок. Не терплю слезливых и сопливых физиономий!

«Не сладко, однако, живется бедной девушке», – подумал прапорщик и двинулся на Залитерную.

Борей ко уже ждал его с завтраком. Выслушав рассказ прапорщика, поручик ругнул Гудиму, пожалел Шуру и выразил желание познакомиться с Харитиной.

– Занятная бабенка, не приходилось еще встречав таких. Поинтереснее многих наших барынь и барышень.

– Оли Селениной, например?

Борейко насупился и сердито засопел.

– Каждая хороша в своем роде, – примирительно буркнул он после минутного молчания. – Какой у тебя паршивый язык стал в последнее время, Сережа! Это все влияние твоей милейшей амазонки. Та на редкость умеет говорить всякие неприятности и при этом еще с невинным видом, – недовольно бурчал поручик.

Стук в дверь перебил этот разговор.

– Войди! – крикнул Борейко, думая, что это солдат.

Но на пороге появился странный субъект, бритый, одетый в офицерскую форму без погон, с белой повязкой на левой руке, на которой четко виднелись две буквы – «В. К.».

– Дворянин Ножин [40], – представился он, отдавая честь.

– Попович Борейко, – поднялся поручик навстречу гостю.

На лице Ножина появилось выражение растерянности и удивления.

– Я вас не понимаю…

– Вы изволили довести до моего сведения, что принадлежите к благородному российскому дворянству. Поэтому я почел за должное сообщить вам, что я происхожу из кутейников, – не моргнув глазом ответил Борейко. – Что касается тебя, Сережа, то, право, не знаю, кто ты по своему происхождению.

– Из интеллигентов, если такое сословие имеется, – улыбнулся Звонарев.

– Очень приятно, – пожал ему руку Ножин, все еще не оправившийся от удивления.

– Прошу садиться. Иван, подай стакан! – скомандовал Борейко денщику. – Чем могу быть вам полезен?

– Я состою военным корреспондентом артурской газеты «Новый край»…

– Артурская сплетница тож, – проворчал поручик.

– Я не согласен с такой оценкой нашей деятельности.

– Описываете мифические генеральские подвиги, а о настоящих героях-солдатах и матросах – молчите. Послушать вас, так весь Артур держится на Стесселе, Никитине, Фоке и прочей сволочи. И все свое внимание уделяете тому, что сказала, что подумала и о чем не думала Вера Алексеевна, какой готовят обед у генерала Смирнова, сколько раз мадемуазель Белая встречалась с Звонаревым, – гудел Борейко.

– Оставь меня в покое, Борис! – вспыхнул прапорщик.

Ножин недоумевающе глядел на обоих офицеров.

– Мадемуазель Белую я не имею чести знать, и вообще о ней, насколько мне известно, никогда ничего не писалось!

– Зато, наверное, знаете мадемуазель Селенину.

Ведь вы, кажется, живете рядом с Пушкинской школой?

– Эту маленькую и очень свирепую учительницу, которая беспрерывно меня терзает своей музыкой и пением? Увы, знаю, и даже слишком хорошо!

Звонарев торжествовал, ехидно поглядывая на Борейко.

– Ольга Семеновна обладает прекрасным слухом и недурным голосом, – заметил Борейко.

– Надо добавить: на твой вкус и взгляд, – подсказал

Звонарев.

– Конечно, иногда бывает приятно послушать и ее, но после целого дня канонады так хочется тишины и покоя…

– Пьете? – перебил Ножнна Борейко, наливая водку в стаканы.

– Пью, но только рюмками.

– В чужой монастырь со своим уставом не суйтесь!

На Залитерной рюмок и в заводе нет, поэтому прошу. –

И поручик протянул корреспонденту стакан. – Ваше здоровье!

Ножину ничего не оставалось, как выпить, Борейко не замедлил вновь наполнить стакан.

– Не могу, ей-богу, не могу больше, – уверял корреспондент.

– Я выпил за ваше здоровье, надеюсь, что вы, хотя бы из любезности, ответите мне тем же.

Пришлось гостю еще раз опорожнить свой стакан. Он быстро начал хмелеть.

– Разрешите осмотреть батарею? На свежем воздухе мне будет лучше.

– Милости прошу! – И они вышли из блиндажа.

Солнце еще достаточно сильно грело. От жары Ножину стало еще хуже, и он поторопился отойти в сторону. Вернувшись через некоторое время, он умылся, привел себя в порядок и, извинившись за причиненное беспокойство, предложил сфотографировать батарею вместе с солдатами и офицерами.

– Я этого не разрешу, – нахмурился Борейко.

– Снимок не будет помещен в газете.

– Если вы это сделаете, я настою на вашем расстреле. В Артуре и так достаточно шпионов, – заявил поручик. – Не угодно ли вам пройтись вместе со мной в стрелковые окопы? Оттуда вы сможете заснять японские укрепления. Надо думать, они им известны лучше нашего и едва ли заинтересуют их.

– Судя по вашим словам, можно подумать, что «Новый край» издается для штаба Ноги, а не для жителей и гарнизона осажденного Артура.

– Во всяком случае, для него она представляет во много раз больше интереса, чем для местных аборигенов и гарнизона.

– Ваша точка зрения совпадает со взглядами генерала Стесселя по этому вопросу.

– Сомневаюсь, чтобы это было как! Газета в Артуре нужна, но газета, хорошо снабженная новостями извне и совершенно не касающаяся вопросов обороны, поскольку они секретны.

– Мы и пишем о том, что произошло два-три дня тому назад…

– Чем и облегчаете работу японской разведке.

– Имеется, кроме того, специальная военная и морская цензура…

– Но в ней сидят или олухи, или предатели, разрешающие вам печатать о положении наших войск, – не унимался Борейко. – Пойдемте-ка лучше к стрелкам. Там вы сможете вблизи полюбоваться на наших желтолицых друзей, которые уже скоро восемь месяцев учат нас уму-разуму и, в частности, военному делу.

– А там не очень опасно?

– Я думаю, что чувство страха незнакомо представителю доблестного российского дворянства.

– Да, конечно, но все же…

Борейко повел своего гостя не по ходам сообщения, а напрямик, укрываясь лишь за складками местности. Японцы вскоре заметили их и открыли ружейный огонь. В воздухе запели пули. Ножин весь съежился, втянул голову в плечи и пугливо наклонялся при каждой близко пролетавшей пуле.

– Много, видно, у вас знакомых среди японцев, что вам приходится так часто раскланиваться!

– Дорога, знаете, здесь неровная, боюсь споткнуться и внимательно смотрю себе под ноги…

– Этак вы ничего не увидите! Поднимемся на холм, что вправо. Там хорошо видна вся линия японских траншей.

Но его спутник вдруг споткнулся и присел на землю.

– Ой, больно! Нога подвернулась, и, верно, растянулись связки… Помогите мне добраться до окопов.

Поручик сгреб Ножина под мышки и быстро отволок его до ближайшего блиндажа. Затем он велел позвать Шметилло.

– Гости к вам пожаловали, Игнатий Брониславович. Потомственный дворянин и военный корреспондент газеты «Новый край» господин Ножин, – торжественно представил Борейко. – Объят желанием сфотографировать японцев, осаждающих Артур.

Шметилло поморщился и довольно сухо поздоровался со все еще охающим корреспондентом.

– Пройдемте в передовой окоп, гам всего шагов пятьдесят до противника. Отдельные фигуры то и дело показываются над бруствером.

– Благодарю вас, я и здесь увижу все, что меня интересует, – залепетал Ножин.

– Отсюда что-либо снять трудно – слишком далеко, а там до японцев рукой подать, – уговаривал Шметилло.

Отчаянно охая и сильно хромая, незадачливый корреспондент поплелся за офицерами

– Здесь начинается ход в передовой окоп – сейчас налево, но дальше передвигаться можно только ползком, – указал Шметилло.

– С больной йогой я едва ли туда проберусь, – нерешительно проговорил Ножин.

– Харитина, проводи их благородие в секрет, – приказал капитан.