Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич (читать книги TXT) 📗
– Слушаюсь, ваше высокоблагородие. Пожалуйте за мной, – повернулась она к Ножину…
– Право же, мне трудно…
– Ты и есть знаменитая Харитина? – приподнял за подбородок голову молодой женщины Борейко. – Глаза ясные, чистые, видать – девка хорошая. Певунья?
Харитина сперва смутилась и хотела высвободиться, а затем, взглянув на приветливую физиономию поручика, с улыбкой ответила:
– В девках самой голосистой считалась на селе.
– Вот и отлично! Заходи вечерком к нам на Залитерную, а то у нас одни мужики и не хватает женского голоса. Да ты не бойся, – успокоил он, увидев недоверие в глазах Харитины, – у нас народ смирный.
– Если капитан пустят…
– Разрешит, не сомневайся. А теперь проводи-ка их благородие.
Ножин скрепя сердце пополз вперед. Вечерело, солнце косыми лучами освещало русские окопы, японские же были в золотистой дымке пыли.
– Отсалютуем, что ли, нашему гостю? – предложил Борейко и, не дожидаясь ответа, выстрелил из самодельною пулемета. Наглухо укрепленный с помощью кольев в землю, пулемет дал резкий залп. Поручик радостно захохотал.
– Вот так здорово! Даже самому страшно стало.
Встревоженные японцы тотчас появились у бойниц бруствера.
– Снимайте! – заорал Борейко, сложив руки рупором, и, припав к прикладу крайней винтовки, выпустил раз за разом всю обойму.
В ответ загремели сначала одиночные выстрелы, а затем залпы. Их дополнили гулкие взрывы ручных гранат.
– Заварилась каша! Теперь до темноты не успокоятся, – заметил Шметилло.
– Как бы Харитину не задело, – забеспокоился Борейко
– Она баба обстрелянная, сумеет спрятаться, а вот щелкоперушку может и зацепить.
– Наука ему впредь будет.
В этот момент в окопе появился без шапки, в разорванном кителе, весь измазанный Ножин и, бессмысленно оглянувшись вокруг, кинулся бежать вдоль окопа.
– Поберегите ногу, она у вас, того и гляди, сломается! – кричали ему вдогонку Шметилло и Борейко, но корреспондент с быстротой молнии мчался по направлению к батарее литеры Б.
– Он теперь, пока не добежит до своей редакции, ни за что не остановится, – усмехнулся капитан.
Подошла смеющаяся, тоже измазанная Харитина, держа в руке фуражку Ножина.
– Ох, и напугались они, когда началась стрельба: припали ничком к земле и только просют: «Спаси, Харитинушка, озолочу». Я им говорю: «Ползите обратно пошвыдче, авось пуля не заденет». Они и задали стрекоча! Что же я теперь с ихней фуражкой делать буду?
– Коль скоро писатель наш бросил ее при бегстве, значит – это твои военные трофеи Нацепишь на нее свою кокарду и будешь носить, – решил Шметилло.
– А вдруг они вернутся?
– Не вернется, – заверил Борейко. – Значит, придешь к нам, Харитина? На батарее так и спрашивай: «Где у вас тут живет главный Медведо».
– Слушаюсь. Спрошу поручика Медведева, – не поняла Харитина, чем еще больше развеселила поручика.
Сахаров расхаживал по кабинету. Мягкие ковры заглушали шаги, и только шпоры тихо позванивали при каждом движении. Капитан был в отличном расположении духа. Ему только что удалось обжулить морское ведомство почти на пятьдесят тысяч рублей, продав портовому управлению украденную у него же медную электрическую проволоку. Дело было так. Один из его агентов, служащий Управления порта, ежедневно выписывал фиктивные требования на провода для различных кораблей эскадры. Когда таким образом весь провод оказался израсходованным, его преспокойно вывезли якобы на позиции и доставили на склад. Как только это было выполнено, Сахаров отправился к адмиралу Григоровичу с предложением приобрести «случайно обнаруженные на складах провода», образец которых он захватил с собой.
– Благодетель вы рода человеческого, Василий Васильевич, – обрадовался адмирал. – Прямо из петли меня вынимаете. Сколько за него хотите?
Капитан назвал такую цифру, что даже у видавшего виды адмирала зашевелились от изумления волосы на голове.
– Побойтесь вы бога, – взмолился он. – Половину дам, а больше ни копейки, и в случае острой нужды прибегну к реквизиции.
– Это будет невыгодно нам обоим, ваше превосходительство. Я предлагаю вам десять процентов стоимости – и дело в шляпе.
– Вы меня за младенца считаете, капитан?
– Никак нет, за адмирала!
– А проценты предлагаете обер-офицерские!
Вскоре сошлись в цене, и в порт через те же ворота, на тех же подводах была доставлена и сложена на прежнем месте партия проводов.
Все это капитан вспоминал с видимым удовольствием. Приход служащего с бумагами отвлек его от приятных размышлений. Среди присланных пакетов оказался и небольшой голубой конверт, надписанный мелким женским почерком, пахнущий духами. Капитан отложил его в сторону. Отпустив служащего, занялся чтением коротенькой любовной записочки, содержавшейся в конверте, затем он подогрел ее на спичке и прочел выступившие между строк отдельные фразы, после чего записку сжег и пепел развеял.
Полистав висевший на стене календарь, Сахаров чтото прикинул в уме и приказал подать экипаж. Через полчаса он бил опять у Григоровича, но на этот раз флаг-офицер адмирала задержал его в приемной, таинственно шепнув:
– У его превосходительства сидят два иностранных корреспондента, только что прибывшие в Артур.
– Какие? Откуда? – изумился капитан.
– Сегодня на рассвете дежуривший в проходе катер с «Полтавы» заметил идущую по направлению к Артуру шлюпку под французским флагом. Он привел ее в порт. В ней и оказались два корреспондента. Сейчас Григорович беседует с ними.
– Какие же новости они привезли нам?
– Плохие! Ляоян сдан, Куропаткин отступает к Мукдену, Балтийская эскадра еще в России, японцы усиленно высаживаются в Дальнем, – махнул рукой лейтенант.
– Может, все это враки?
– К сожалению, нет! Они захватили с собой американские и английские газеты и журналы. В них приведен ряд фотографий с трофеями, взятыми японцами в Ляояне.
– Чем же все это объяснить?
– Полной нашей неподготовленностью в военном отношении. В мирное время больше учились маршировать, чем стрелять.
– Таким образом, надежда на скорое освобождение Артура отодвигается на неопределенное время, – вздохнул Сахаров.
– Если, конечно, он будет когда-либо освобожден.
Все, что я вам говорю, – строго секретно, гарнизон ничего не должен значь об этом, – спохватился моряк.
Вскоре Григорович освободился, и капитан прошел к нему в кабинет
– Слыхали новости, Василий Васильевич? – прежде всего спросил адмирал.
– Узнал, вернувшись к себе домой, и приехал сюда их проверить.
– Так, значив, у вас имеются известия о Ляояне из своих частных источников?
– Из Чифу, откуда доставили мне письма и газеты.
– Какой же вы делаете вывод из всего этого?
– Просьба не позже завтрашнего дня учинить со мной полный денежный расчет за продажу порту проводов, и по возможности в золотой валюте.
– Так и быть, три четверти суммы выплачу золотом, – согласился адмирал.
Сахаров благодарно поклонился.
Перед уходом капитан заглянул в комнату, где допрашивались прибывшие корреспонденты. Один из них, рослый, рыжий, курчавый, с золотыми передними зубами, предъявил карточку сотрудника газеты «Чикаго дейли ньюс» Джека Эмерсона, второй – низкий, толстенький, подвижной брюнет, с лихо закрученными в стрелки усиками и эспаньолкой, оказался корреспондентом газеты «Матэн» Жаком Лямбреже. Никаких разрешений из штаба Маньчжурской армии на посещение Артура у них не имелось. Путешествие свое они, по их словам, предприняли на свой страх и риск.
Поздоровавшись, Сахаров присел и стал прислушиваться к допросу. Лейтенант Макалинский, которому поручено было это дело, любезно угощал корреспондентов чаем с ромом и печеньем. Оба иностранца снисходительным тоном отвечали на задаваемые вопросы. Вскоре лейтенант вышел из комнаты.
– Вы и есть мосье Сахаров, которого нам рекомендовали? – спросил Лямбреже по-французски.
