Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич (читать книги TXT) 📗
– Я сейчас отправлю рапорт Стесселю обо всем этом, – крикнул им вдогонку поручик.
– Не страшно, – успокоил по-английски Сахаров Эмерсона. – Рапорт можно и под сукно положить. Всетаки как вы неосторожны! Прежде чем ехать сюда, вам необходимо было изменить свою наружность, а то, извольте видеть, какой получился камуфлет!
По возвращении в шгаб Сахаров рассказал о случившемся Рейсу и спросил, что же делать дальше.
– Борейко известный алкоголик, мало ли что ему могло показаться с пьяных глаз. Не обращайте на это внимания и продолжайте свое путешествие, – разрешил полковник.
После этого «иностранных» гостей повезли на батарею Золотой горы, где, не в пример Борейко, командир ее, капитан Зейц, встретил их очень любезно, охотно разрешил ее снять, став сам на переднем плане, показал и другие укрепления, которые были видны отсюда, сообщил о помощи флота и степени готовности его к выходу в море. Одним словом, он совсем очаровал своих гостей. После Золотой горы проехались по городу, заглянули ненадолго к городскому комиссару Вершинину, который рассказал им о тягостях, переживаемых оставшимися мирными жителями города. Корреспонденты и его запечатлели из фотографической пластинке…
Борейко хотел лично отправиться в штаб Стесселя, но затем раздумал.
– Не примут меня там, а если и примут, то не поверят. Больно у меня репутация неважная. Да и Стессель, верно, еще не позабыл своего последнего посещения Залитерной и вряд ли обрадуется при виде меня. Где твоя амазонка, Сережа?
– Зачем она тебе понадобилась?
– Попросил бы ее съездить к Стессельше и все ей рассказать. Та, наверное, настоит на их немедленном аресте. Сделай милость, Сережа, поезжай туда. Генеральша тебя знает, лаже приглашала к себе, воспользуйся этим, – просил Борейко.
– Если бы вместе с Варей, – колебался Звонарев.
– Супружеский, так сказать, визит, – усмехнулся поручик.
– Не в том дело. Она там свой человек, а я нет.
– Вашбродие, пишите письмо, я его самой генеральше Стесселевой в руки передам, – предложил Блохин.
– Там тебя дальше порога не пустят с твоей физиономией С генеральшей родимчик случится, когда она увидит твою рожу.
– Тогда сказочника пошлите. Он с лица чистый, и голос у него ласкательный.
– Мямля, не подойдет. Так отправишься, Сережа?
Прапорщик нехотя согласился.
Вера Алексеевна приняла Звонарева благосклонно и даже удостоила поцелуя в лоб, когда Звонарев приложился к ее ручке. Выслушав с интересом сенсационное сообщение, она живо проговорила:
– Мне тоже все время казалось, что я где-то видела это лицо, но не могла вспомнить где. Теперь припоминаю… Я хотела купить у него золотой кулон за пять рублей, а он просил двадцать и не уступил. Я очень тогда рассердилась. Сейчас разбужу Анатоля.
Но генерал, выспавшийся после сытного обеда, сам появился в гостиной.
– Прикажу сегодня же обоих мерзавцев вздернуть, а потом Костенко задним числом оформит это с судейской точки зрения, – тотчас решил Стессель. – Вот и наш Ножин тоже… Я приказал отобрать у него разрешение посещать позиции, а если он его нарушит – повешу без всяких разговоров.
– Давно пора. Он то и дело выбалтывает секреты и пишет в газете не про тебя, а про Смирнова. Можно подумать, что Смирнов, а не ты главное лицо в Артуре, – поддакнула Вера Алексеевна.
– Не следует все же забывать, что они – иностранные подданные, – робко заметил Звонарев.
– Да, мы это совсем упустили из виду, – быстро согласилась генеральша.
Решено было пригласить на совет Рейса. Полковник не замедлил явиться и посоветовал без шума выпроводить незваных гостей тем же путем, как они прибыли в Артур.
– Я сейчас пошлю Григоровичу просьбу отправить их в море. Пусть плывут куда хотят, – откланялся Рейс.
– Как ваши дела с Варей, мосье Звонарев, когда свадьба?
– Этот вопрос не поднимался…
– Не скромничайте, юноша. О вас с Варей щебечут все воробьи на крышах, – улыбнулась генеральша.
Звонарев откланялся.
– Благодарю вас от лица службы за проявленную бдительность, – церемонно пожал ему руку Стессель.
Когда корреспонденты вернулись в штаб, Рейс сообщил им, что Стессель нездоров и не может их принять. Гостей отвели в отдельную комнату и приставили к ним, как будто для посылок, казака. Оба «иностранца» просили передать их глубокую благодарность Стесселю и занялись приведением в порядок своих заметок. Об инциденте с Борейко они сочли за лучшее умолчать. Вскоре пришел Фок. Он по-немецки попросил поподробнее рассказать ему все последние мировые новости. Эмерсон ответил ему на том же языке. Разговор постепенно принял интимный характер.
– Мы хорошо осведомлены о роли вашего превосходительства в деле обороны Артура, – с ударением на слове «роли» проговорил Эмерсон.
– К сожалению, я сейчас не у дел и мое влияние здесь ничтожно.
– Если Кондратенко называют душой обороны, то вы, ваше превосходительство, без сомнения, являетесь ее мозгом.
– Что же тогда остается на долю Стесселя?
– Кулаки, которые, как известно, всегда направляются головой.
– Вы не лишены остроумия, герр Эмерсон.
– Поскольку нам удалось установить связь непосредственно с вами, мне думается, что прочие передаточные инстанции становятся излишними, – перешел на деловой тон Эмерсон.
– Вы имеете в виду Сахарова?
– Хотя бы его.
– Но он очень много знает и потому, в случае чего, несомненно обидится и может сильно навредить нам.
– От него можно легко избавиться. Артур ведь осажденный юрод; произойдет, например, несчастный случай при бомбардировке, что ли…
– Я этот вопрос обдумаю.
– Теперь о деталях связи с вами, – уже вполголоса проговорил Эмерсон, и они перешли на шепот.
– Вы очень неосторожны, герр Эмерсон. А что, если я передам вас куда следует?
– Ваше превосходительство не сделает такой глупости, хотя бы из боязни огласки некоторых документов, писанных вашей рукой и доставленных нам капитаном Сахаровым.
– Эта сволочь, значит, сумела-таки обеспечить себе отступление?
– Капитан – человек осторожный и дальновидный.
– Но не дальновиднее нас с вами.
– С этим я вполне согласен.
Фок поднялся и, поблагодарив за приятную беседу, удалился.
Было уже совсем поздно, когда в окно постучался Ножин. Дежуривший казак долго не хотел пускать его, пока он не вручил свою визитную карточку.
– Мы очень рады видеть артурского коллегу по профессии, – приветствовал его Лямбреже, соскучившийся во время долгого визита Фока, когда разговор велся на малопонятном ему немецком языке.
Боязливо озираясь но сторонам, Ножин начал говорить об узурпаторстве Стесселя, его трусости и глупости, полном неумении руководить осадой; рассказал о не совсем чистых торговых операциях Веры Алексеивны, превознося одновременно Смирнова, как истинного вдохновителя и героя обороны. Оба «иностранца» слушали его с величайшим интересом и обещали принять все меры к разоблачению дутой славы Стесселя. Ножин ушел, окрыленный надеждой, что ему наконец удастся свести старые счеты с генерал-адъютантом и ею супругой.
На следующее утро Гатимуров вежливо сообщил, что господ корреспондентов в порту ожидает их шлюпка, которая и будет отбуксирована в море. Затем поручик попросил вернуть ему все имеющиеся при них блокноты и фотографические пластинки. «Иностранцы» запротестовали, но затем исполнили это требование, предварительно вырвав все наиболее нужные им листки и сохранив самые интересные негагивы. Одновременно в руки князя перешло несколько крупных американских банкнот. Тут же ему был передан и разговор с Ножиным.
С Золотой горы видели, как далеко в море к шлюпке с корреспондентами подошел японский миноносец и принял их на борт.
– Жаль, послушался Рейса и выпустил этих щелкоперов, – выругался Стессель, узнав об этом. – Но Ножин так легко не отделается. Виктор Александрович, прикажите Микеладзе и Тауцу учредить за ним самый строгий надзор и отберите у него корреспондентскую карточку.
