Затерянный остров - Маннель Беатрикс (читать книги полностью без сокращений TXT) 📗
Он стер термометр и погладил Нирину.
— Однако рано или поздно вы заметили, что она больна?
Паула вспомнила, как он спрашивал, хорошо ли она питается.
— Да, но было уже слишком поздно. Она была не только больна, но и так ужасно одинока, что отвернулась от меня и обратилась к шарлатану. Ласло предупреждал меня, потому что каждый раз, когда у него были долги, он приходил к Мари, чтобы занять у нее денег. И однажды он взял ее с собой на сеанс, где она познакомилась с этим шарлатаном. И из-за своего одиночества она окончательно попала в цепи месмеризма.
— Месмер — это тот доктор, который лечил болезни прикосновением рук, таким образом запуская магнетические потоки в организме?
— Именно. Сам Месмер был мертв, но, к сожалению, в Париже один из его учеников, Арман Мари-Жак де Шастне де Пюисегюр, основал своего рода институт, и Мари стала жертвой ученика Пюисегюра. Я, наверное, мог бы спасти ее с помощью лечения постельным режимом в Давосе, но она полностью попала в плен к этому мерзкому шарлатану. И я должен был наблюдать, как они с Золтаном тают на глазах.
Он прилег на песок. По его животу было видно, как быстро он дышит, и Паула хотела положить руку ему на живот, чтобы успокоить его. Она выпрямила руку, опустила ее на его рубашку, лихорадочно думая о том, что ей сказать. Но все, что приходило ей в голову, звучало в ее ушах пошло и банально. Жест лучше всяких слов. Все ее тело дрожало, но затем она сделала это, она положила руку на его живот, который сразу же стал твердым, словно защищаясь.
— Но это не ваша вина, что Мари умерла.
Она постаралась, чтобы ее слова звучали убедительно.
— Нет, конечно же, это не моя вина. — Он передразнил ее, в гневе выпрямился, схватил ее руку, отбросил прочь. — Может быть, она в любом случае умерла бы.
Сердце Паулы начало учащенно биться: неправильно, неправильно, неправильно. Ей не следовало этого делать.
— Мне не нужны эти дешевые утешения. Ни от кого! — вскипел он. — Моя жена посвятила свою жизнь тому, чтобы быть со мной, — она ушла из дому, чтобы выйти за меня замуж. Ее родители больше не разговаривали с ней, только Ласло. И то, что я сделал, было просто безответственно.
Его голос снова звучал так же жестко, как и в начале их пути, и, хотя Паула чувствовала себя полной дурой, она понимала, почему он так реагировал: он сожалел о том, что все ей рассказал. Он встал и поднял Нирину.
— Если хотите, я возьму его искупаться. Я должен побыть какое-то время один и отдохнуть от болтовни.
— Может, ваша жена погибла из-за вашей нечеловеческой грубости, а не от чахотки. А от этого нет никаких лекарств. Нигде!
Паула вскочила, оставила свои ботинки там, где они стояли, и побежала прочь. Она проклинала себя, проклинала тот импульс, который заставил ее положить руку ему на живот. Она бежала вдоль одинокого берега, пока кокосовая пальма не преградила ей дорогу: ее ствол склонился до самого моря. Она присела и стала смотреть на бирюзовый Индийский океан, такой спокойный. Небольшие волны ласкали его берег.
«Почему ты ругаешь себя? — отозвался ее внутренний голос. — Тебе следовало бы обвинять этого грубияна, а ты была смелой и дружелюбной. Если он не знает, как на это реагировать, то это не унизительно для тебя, это ему должно быть стыдно». Она наклонилась за раковиной, которая была покрыта морскими желудями, а внутри светилась прекрасным голубым цветом.
Голубым, как лазурит.
Голубым, как бабочки в джунглях, как флаконы Матильды. Поэтому она была здесь, не из-за мужчин. Она расправила письмо, которое помялось, пока она бежала, чтобы еще раз его прочитать. Как же ее бабушка любила Эдмонда, как невероятно смело с ее стороны было сблизиться с ним! Возможно, Матильда не убежала бы сразу. «Я еще попробую, я еще попытаюсь». Она улыбнулась и углубилась в последнюю часть письма.
Значит, ноты были не для песни о кукушке. Этому существует объяснение, и она его найдет. Матильда всю жизнь занималась ароматами. Возможно, «Кукушка» просто была единственной песней, которую она умела петь, и ее содержание не имело никакого значения для поисков Паулы.
Тогда остаются ноты… О господи, это так просто!
Матильда написала не ноты, а ароматы-ноты. То, что она держала в руках, было рецептом «Ванильного золота».
Паула вскочила,
Она попыталась вспомнить, какой аромат каким нотам соответствует. Отыскав кусочек сплавной древесины, она начала рисовать нотный стан на песке.
Сначала она изобразила басовый ключ с перечеркнутой нотой «до», под чем, должно быть, подразумевалась роза. Затем, посреди строки, — скрипичный ключ с дважды перечеркнутой нотой «фа»: это, скорее всего, амбра. Далее «до» — камфора, перечеркнутая «соль» — орхидея, перечеркнутая «фа» — тубероза, перечеркнутая «соль» — орхидея, перечеркнутая «ми» — вербена, четырежды перечеркнутая «до» — ананас, и еще раз перечеркнутая «соль» — орхидея. Это были совсем не гармоничные аккорды, даже наоборот. Она написала ароматы на песке, как в рецепте, в столбик:
Роза
Амбра
Камфора
Орхидея
Тубероза
Орхидея
Вербена
Ананас
Орхидея
Но в этом не было смысла. А где же ваниль? Она ломала себе голову. Можно получать ароматы цветов, которые нельзя экстрагировать, как, например, лилию или левкой. Аромат этих цветов можно имитировать, если смешать померанцевые цветы, розу, экстракт ванили, фиалкового корня и экстракт цветов акации, добавив немного горького миндального масла. Но смесь ароматов-нот ее бабушки была слишком уж неподходящей для того, чтобы представить такой сложный аромат, как ваниль. Нет, это не может быть тот парфюм, о котором мечтала Матильда.
В отчаянии Паула все стерла ногой. Она должна попробовать как-то иначе, это был тупик. Она подошла к морю и по лодыжки окунула ноги в холодную воду, затем вернулась туда, где оставила свою обувь.
Вильнев уже стоял там и отряхивал песок.
— Мне очень жаль, — сказал он и попытался посмотреть ей в глаза, — я вел себя непростительно.
Паула не смотрела ему в глаза, и, так как она не могла найти хороший ответ, молча взяла ботинки и пошла обратно в лагерь. Ей хотелось поговорить с ним об этой нотной загадке, но она решила немного подумать о ней, прежде чем выставить себя на посмешище.
Когда она шла по пустынной земле к палаткам и смотрела на засохшие растения, она осознала, сколько сил потребуется, чтобы восстановить хижину и ванильную плантацию. Паула тяжело вздохнула. Зато как было бы хорошо, если бы ей удалось найти золото бабушки.
Мортен и Нориа сидели рядом у костра и беседовали. Они были так увлечены, что даже не заметили приближающуюся Паулу. Она никогда даже не подозревала, что у них так много тем для разговоров. Что будет, если Мортен уговорит Нориа работать на него? «Я срочно должна выучить малагасийский язык, только так я стану независимой», — подумала Паула.
Она присела к ним и взяла кружку померанцевого чая. Мортен и Нориа посмотрели на нее так, будто она им помешала.
— Нориа, чем вы планируете теперь заняться?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, вы хотели вернуться в столицу.
Мортен вмешался.
— Мы все заинтересовались золотом вашей бабушки.
«И как долго эти двое будут молчать? И Вильнев тоже, — подумала Паула. — Я должна что-то придумать, но что?»
— Мне тоже хотелось бы знать, где моя бабушка его нашла, но я ума не приложу, где это может быть.
— А если мы внимательнее изучим письмо? — Мортен посмотрел на нее невинными глазами. — Она же детально описывает место, не так ли?
— Река, зеленый собор, поваленное дерево… Мортен, это может быть где угодно.
— Но она же пишет, где она спрятала свою находку, а потом еще эта песня…
— Верно, но я не понимаю что это значит. И давайте договоримся, Мортен, что никто впредь не будет читать мои письма, кроме меня. Это ясно?
Паула подумала, что ей не помешала бы помощь. Но бабушка не могла все так всерьез зашифровать, потому что у нее для этого не было времени. Или она подготовилась заранее?
