Семья Звонаревых - Степанов Александр Николаевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Когда Блохин вошёл в казарму, солдаты ещё не спали. Тяжёлый, спёртый воздух плохо убранного помещения ударил в нос. Блохин остановился в дверях. Большая, сумрачная, с тяжёлыми сводами комната. В переднем углу икона, освещённая тусклыми светом лампадки. Солдаты сгрудились в одном месте, около Николки Кирсанова, маленького, худощавого солдата-пехотинца.
По всему было видно, что шёл крупный разговор. Лица солдат были разгоряченные, красные. Громкий разговор мгновенно смолк — все повернулись в сторону Блохина.
— А-а… начальство пришло, его превосходительство генерал-адъютант. — Николка Кирсанов, осторожно ступая по каменному полу казармы, подошёл к Блохину, остановился, подбоченясь и зло уставившись в него глазами.
За ним двинулись солдаты.
— Какой там адъютант, — махнул рукой Блохин. — Ты что, рехнулся?
«Никак, бить собираются, — мелькнуло у него в голове. — Интересно, за что бы это?» Блохин смело шагнул вперёд к своим нарам, — солдаты было расступились, но тут же полукольцом двинулись за ним.
— Ты хвостом не крути, ты прямо скажи. Если будешь доносить, пристукнем, не пикнешь…
Побелевшие от злости глаза Николки, не мигая, смотрели на Блохина.
— Объясни сначала, в чём дело. Чем я Вам не угодил? Что я, не Ваш брат солдат? Пять лет в Порт-Артуре мне морду били, да тут на брюхе всю Восточную Пруссию прополз. Свой я, братцы, не сумлевайтесь.
Солдаты недоверчиво смотрели на него, некоторые отошли.
— А, чёрт с тобой, — Николка плюнул на пол, — только знай, мы тебя упредили: будешь трепать языком — простишься с жизней. Братцы, — горячо зашептал он, обращаясь к солдатам. — Вы посмотрите, что деется кругом. Немец несколько дней лупит без передыху, начисто смел, как языком корова слизала, передовые укрепления, форты взял… Чуть поднатужится, и нам крышка. А генералы наши только и знают, что жрут да водку хлещут, да грехи замаливают… Разве ж так воюют? Нет, Вы как хотите, а я сдыхать не согласный…
— Ты не крути, ты толком говори, что делать-то? — раздавались голоса солдат.
— А очень просто, — живо откликнулся Николка. — К немцу идти, вот что. В плен. Пущай генералы сами воюют… Только мы не глупее их…
— Дело говоришь, — поддержал его бородатый, с чёрными цыганскими глазами солдат. — Сговорились бы все солдаты да дали бы дёру с форту глядишь, и войне конец.
Блохин подошёл к солдатам, присел рядом на нары, закурил, — Ну, что скажешь? — миролюбиво посмотрел на него Кирсанов. Слыхать, ты питерский рабочий, грамотный.
— Ну, коли ты добром спрашиваешь — скажу. Не гоже в плен бежать. Не шуми, послушай лучше. Уж ежели давать дёру, так домой, до деревни подаваться, да винтовочку с собой прихватить. Пригодится. Нам ещё, братцы, земельку нужно будет у помещиков позабирать. Слыхали о таком?
— Слыхали, — опять заговорил черноглазый. — Только нам это не сподручно. Далеко, да и время ещё не приспело. А тут погибель надвигается. Начальству что — сел на ероплан, и дома. Да денежки с собой прихватил. Вон как Хатов. Комендант распорядился деньги раздать по солдатам из казны, потому как видит, конец подходит. А Хатов с чиновниками из казначейства чемоданы нагрузили, на воздушный шар — и поминай как звали. Мы вон с Кирюхой, — черноглазый показал на молодого голубоглазого солдата, — шар-то помогали снаряжать.
— А про деньги откуда знаешь? — спросил Блохин.
— В наряде был, помещению убирал в штабе. Ну и услыхал. Там переполох. Одни клянут, а у других слюнки текут. Потеха!
— Дела…
— Я знаю, на форту семнадцатом солдаты порешили перейти к немцу. И ждать нечего. Глядишь, завтра на штурм полезет. Тогда уж пощады не жди, горячо поглядывая глазами, сказал Кирсанов.
«Вот так скоро и по всей армии пойдёт, — думал Блохин, посматривая на солдат. — Озлобился народ, натерпелся… А главное, вдруг понял, что не за кого кровь свою проливать. И смелость появилась. Да с таким народом многое можно сделать!».
На рассвете был получен приказ штаба крепости выбить немцев с фортов. Решено было контратаковать врага на участке фортов №17 и 17-бис. Общее командование было возложено на Потапова.
С первыми проблесками зари пехота должна была двинуться в атаку. Подавая подчинённым личный пример, Потапов пошёл впереди полка. Пройдя сотню шагов, он остановился. Солдаты не двинулись с места.
— Не срамите, братцы, меня старика! Пусть за мной идёт только тот, кто хочет. Я один пойду в атаку на немцев, погибну у них на штыках, но позора не переживу. — И Потапов бросился в сторону немцев.
Многие солдаты на этот раз последовали за ним. Молодые, быстроногие, они скоро обогнали своего командира и с винтовками наперевес кинулись на немцев. Потапов воспрянул духом и, крича из последних сил, поспешил за солдатами. И тут произошло то, чего никак не ожидал полковник. Подбегая к немцам, солдаты бросали свои винтовки на землю и с поднятыми руками сдавались в плен. Потапов сразу остановился, затем в полном отчаянии закричал:
— Братцы, что же Вы делаете? — но его уже никто не слушал.
Потапов снял фуражку, перекрестился и, сунув дуло нагана себе в рот, выстрелил. Его тело грузно опустилось на землю.
После неудавшейся атаки Борейко был вызван в штаб к полковнику Качиони. Когда он доложил о трагической гибели Потапова, Качиони тяжело опустился на стул.
— Очень жалко. Честный солдат. Выпивал изрядно, но, как говорится, ума не пропивал. Старый служака. Теперь таких всё меньше становится. Карьеристы, холодные, расчётливые душонки — вот кто забирает власть… Вот, к примеру, наш Хатов. Вывез всю казну крепости… Позор! Такой позор перед всеми! Перед штабными офицерами, перед солдатами… Никому нельзя доверять. Потому и вызвал Вас, Борис Дмитриевич. Вам верю, не подведёте. Хоть мало знаю, а вижу. Спасибо за службу, за старание…
— Ну что Вы, Ваше превосходительство, какое старание… Беда вся в том, что воевать нечем. ПУшек тяжёлых нет, да и укрепления не по нынешним временам. До первого выстрела. Просто обидно…
— Если бы нам технику, как у немцев, мы бы показали им. А сейчас выхода нет. Новогеоргиевск падает не сегодня, так завтра. Я остаюсь с гарнизоном потому, как мне вверено командование артиллерией. А Вас буду просить взять на себя одно ответственное дело. — Качиони подошёл к Борейко, положил ему руку на плечо, заглянул в глаза, тепло улыбнулся. — Я должен отправить секретные документы, карты и некоторые ценности в Брест-Литовск. Аэроплан наготове. Ответственность за доставку хочу возложить на Вас. И не возражайте. Мне самому жалко расставаться с Вами. А я? Что ж, плен — не могила, как говорят солдаты. Бросить их не могу. Будет время — ещё увидимся.
Качиони и Борейко обнялись и по-русски троекратно поцеловались.
И ещё одно слово… — остановил Борейко полковник. — Хоть это и противно. Но постарайтесь проучить Хатова…
— Всё будет сделано, господин полковник, — сказал Борейко и крепко пожал ему руку.
10
Брест-Литовск был переполнен военными учреждениями и организациями, госпиталями, беженцами. Было такое впечатление, что всё сдвинулось с места — машины, повозки, войска, раненые — всё самое сложное хозяйство отступающей армии, где, как им стало известно, находился Кочаровский. Но увидеть его удалось только поздно вечером. Он подъехал к штабу утомлённый и чем-то озадаченный, что даже не сразу узнал Борейко.
— Сейчас умоюсь, тогда обниму Вас, дорогой Борис Дмитриевич, проговорил Кочаровский извиняющимся голосом и ушёл в свою комнату.
Борейко остался поджидать, пока он выйдет. Тем временем Блохин обегал весь штаб и узнал, что тяжёлый дивизион находится в двадцати километрах от Бреста.
— Завтра дивизиону дадут дневку, тогда мы их и нагоним, — решил солдат.
Борейко одобрил это. Прошло довольно много времени, когда денщик почтительно доложил Борейко, что его превосходительство просит пожаловать к себе его высокоблагородие. Капитан удивился.
— С каких это пор полковник стал генералом? — спросил он.
