Дочь викинга - Крён Юлия (бесплатные полные книги txt) 📗
Гизела опустила глаза.
– Ты ударила меня в тот день! – пробормотала она.
– А ты сказала, что мой корабль никуда не годится! – Руна немного успокоилась.
– Может, твой корабль не так уж и плох, – прошептала принцесса, хотя сама не верила в свои слова.
Северянка отстранилась:
– Даже если бы мой корабль был хорошим, мы не смогли бы выйти в море! Как мы совершим это, учитывая твое состояние?! И потом, когда родится ребенок… – Она топнула ногой. – Оставить бы тебя здесь! Ты это заслужила. Дура!
Руна замахнулась, но ее лицо исказила гримаса отчаяния. Так ничего больше и не сказав, она повернулась и побежала прочь от дома. Гизеле хотелось последовать за ней, но принцесса осталась. Она боялась того, что Руна еще раз обзовет ее дурой, а может, даже ударит.
Только сейчас она поняла, что Таурин слышал их ссору. Теперь он знал, что Гизела ждет ребенка. У нее родится бастард.
Во взгляде Таурина сквозила насмешка.
Принцесса не смотрела на него. Не было ничего страшнее, чем родить ребенка от Тира, поэтому даже исполненный ненависти взор франка не пугал ее. Она и сама себя ненавидела. Гизеле даже подумалось, что этой ненависти достаточно, чтобы она сгорела дотла. Но ее тело почему-то не вспыхнуло.
Нож Руны лежал на полу – должно быть, северянка выронила его, когда выбежала. Гизела подняла оружие, нанесла отметину на деревянную стену и принялась метать клинок. Вначале лезвие летело мимо. В какой-то момент оно все-таки ударилось об отметину, но нож не вошел в дерево. И только спустя часы упорных тренировок клинок попал точно в цель. Гизела раз за разом поднимала нож или вырывала его из доски и бросала снова и снова. Она хотела научиться попадать в цель с закрытыми глазами.
День клонился к вечеру, а Руна все не возвращалась.
В этот день Гизела не пролила ни слезинки.
Руна все бежала и бежала, сама не ведая куда. И вдруг она поняла, что очутилась рядом со своим кораблем. С тех пор как в деревню пришел Таурин, а к Тиру вернулась память, северянка не принималась за постройку судна. Теперь же она ожесточенно взялась за работу: задраила оставшиеся щели, поставила мачту. В конце она приделала к носу корабля резную драконью голову. Только тогда Руна позволила себе остановиться и окинуть взглядом свое творение. Дракон смотрел на нее недобро, как Тир. Руна, сжав руки в кулаки, принялась поносить норманна.
– С самого начала ты мешал мне вернуться на родину! – вопила она. – Ты всегда и всем мешаешь! Ты все хочешь разрушить, всем испортить жизнь, чтобы люди поняли, что в этом мире их может постичь только неудача!
Да, Руне все-таки пришлось признаться себе в этом: ей не удалось построить стоящий корабль. Она не сможет вернуться домой.
Зажмурившись, девушка изо всех сил ударила кулаком по драконьей голове. Кожа на костяшках лопнула, полилась кровь. Руна завопила от боли – и взглянула правде в глаза. Ее намерение с самого начала было обречено на провал. Дело было не в том, что она не способна построить хороший корабль. Руна не сумела бы дотащить его до берега. И она понятия не имела, в какую сторону им нужно плыть. Ее родина находилась на севере, но она не знала, где именно.
Всю зиму она жила этой мечтой – грезой о том, что она не умрет, если проявит мужество; что жизнь ее не одолеет, если она воспротивится; что одной лишь силой воли можно изменить ход вещей. Но мир подобен бурному потоку, и этот поток оказался сильнее ее отчаяния и надежды. Руне оставалось только плюнуть в реку жизни и наблюдать со стороны, как умирают храбрые и сильные, а сволочи вроде Тира выживают. Воля могла помочь в этом потоке только тем, что позволяла не утонуть.
Но в реке жизни нельзя определить, в какую сторону тебе плыть. Руна не могла уйти от своей судьбы, как и Гизела. Принцесса не получила награды за то, что была добра с Тиром. Руна не получила награды за то, что день за днем строила этот корабль, на котором хотела доплыть до норвежских земель.
Вначале мысль об этом ввергла северянку в отчаяние, но затем она подняла топор и срубила с носа корабля драконью голову. Потом она схватила тесак и принялась молотить им по доскам, при этом еще и пиная свое творение. Сейчас она понимала Тира, понимала, что, когда уничтожаешь что-то, жить в мире становится немного легче. Может быть, сея разрушение, можно даже воспротивиться стремительному бегу жизни. Да, если ты разрушал все вокруг, тебя могло утянуть под воду, но если при этом ты играл с обломками чужих жизней, то смерть и уничтожение можно было превратить в прекрасный танец.
– Мне так жаль, бабушка, – всхлипнула Руна. – Так жаль…
Ей хотелось вспомнить лицо Азрун, но она видела перед собой только печальные глаза Таурина, чувствовала горечь его утраты и его тоску по родине. Много лет прошло с тех пор, но его горе не развеялось.
«Неужели и я не смогу примириться с тем, что разлучена со своей родиной? – вдруг мелькнуло в голове у Руны. – Неужели и во мне проснется желание мстить – мстить Гизеле, Тиру, Таурину? Неужели ненависть будет расти во мне, пока не вытеснит все человеческое? Или я сдамся?»
И вновь Руна обрушилась с тесаком на то, что осталось от корабля. Ее окутало облачко пыли.
– Что ты делаешь?
Замерев, Руна оглянулась. С пораненной руки капала кровь, со лба – пот. Только сейчас девушка поняла, что уже сгустились сумерки.
Перед ней стояла Гизела.
Прежде чем Руна смогла что-либо ответить, принцесса подняла руку и метнула нож. Она попала в глаз дракону.
Северянка не могла поверить в то, что увидела, но сейчас она слишком устала, чтобы думать об этом. Нагнувшись, она погладила рукоять ножа, а потом дерево – дерево, которое она срубила, очистила, обработала. Все это стоило ей стольких усилий!
– Я никогда не вернусь в норвежские земли, – сказала она. – Может быть, я умру молодой. Или доживу до старости. Может быть, я буду жить в лесу. Или на берегу. Может быть, я останусь одна. Или вокруг меня будут люди. Мне это неведомо. Я знаю лишь, что больше никогда не ступлю на землю своих предков.
Домой девушки шли молча. Гизела не решалась посмотреть на Руну. Она всегда надеялась, что ее подруга откажется от своей мечты вернуться в Норвегию и предпочтет остаться здесь, но теперь, когда Руна разрушила свой корабль, принцессе стало грустно. События этого дня потрясли ее.
Когда девушки вошли в дом, Таурин злобно уставился на Гизелу.
– Почему ты меня ненавидишь? Почему ты хотел меня убить?
Таурин поджал губы.
К изумлению принцессы, вместо него ответила Руна:
– Он изо всех сил стремится разрушить мир между норманнами и франками. Все должны поплатиться за то, что он потерял Лютецию. – Северянка встала перед пленником. – Но будет мир или война, убьешь ты нас или нет, твою родину этим не вернуть.
– Да, – сдавленно прошептал Таурин. – Потому что это вы меня ее лишили!
– Кто тебя ее лишил?! – крикнула Руна. – И кого из этих людей ты видишь перед собой? Девушку, которую собственный отец увез на чужбину? Девушку, которой пришлось наблюдать за тем, как ее отец убивает ее же бабку? Девушку, которой не суждено больше поплавать в темных водах родного фьорда? Девушку, которой не суждено больше вернуться на родину? Эта девушка – я! А Гизела? Она королевская дочь, но отец продал ее, точно скотину! Вот уже много месяцев ей приходится скитаться по свету! Ее изнасиловал северянин, которому нравится разрушать все хорошее! Где ты видишь своих врагов?!
Таурин открыл рот, собираясь ответить, но с его губ сорвалось лишь утробное рычание.
В этот день Гизела ни разу не заплакала, но слова Руны тронули ее. Они были исполнены печали, ужасны, безутешны, но в то же время давали силы противиться этому жестокому миру. Девушка всхлипнула.
– Не реви! – прикрикнула на нее Руна. – Ты больше не одна! Слезы ослабляют ребенка в твоем теле. И тебя тоже. А ты должна быть сильной, чтобы выносить в своем чреве дитя. И ребенок твой должен быть сильным, чтобы выжить в этом мире!
