Жребий викинга - Сушинский Богдан Иванович (версия книг .txt) 📗

Гаральд мысленно представил себе сцену утопления и рассмеялся.

— Впрочем, она способна проделать это и собственноручно, — вполне серьезно, хотя и не без лукавинки в глазах, предупредила его Мария. И теперь они уже оба рассмеялись.

Как свободно чувствовал себя Гаральд с этой женщиной! Какой открытой и доступной она казалась ему в эти минуты! И какой непохожей, в сравнении со всеми остальными женщинами, которых он до сих пор знал, представала!

— Но ведь вряд ли мы смогли бы встретиться сегодня с вами, «венценосная» Мария, если бы повелительница этого не захотела.

— Не называйте меня «венценосной».

— Мне-то казалось, что вы сами настаиваете на этом титуле. Во всяком случае, я слышал его от повелительницы.

Девушка подошла к самому большому фонтану, несколько раз зачерпнула ладошкой теплую, слегка отдающую серным духом воду…

— Разве вам неизвестно, что многие произносят это слово — «венценосная» — с явной издевкой, намекая на мою близость с императором? — в голосе ее Гаральд не уловил ни обиды, ни грусти. Создавалось впечатление, что весь окружающий мир она воспринимает с той долей иронического лукавства, которая при любых обстоятельствах позволяет возвышаться над ним.

— Вы хотели сказать: «На близость к… императору»? Или, может, я неверно понимаю ваш эллинский язык?

— Вот именно: «с императором». Многие считают нас любовниками. Ничего удивительного, при многих монархических дворах это обычное явление.

— Но вы действительно являетесь любовниками?

— Всего лишь чувственная игра, — томно улыбнулась Мария. — Считайте это платой за титул «венценосная». Правда, иногда…

Со ступеней донеслись шаги повелительницы, и оба умолкли. Зоя застала их стоящими по обе стороны фонтана, причем каждый из них смотрел в свою сторону, любуясь радужными водопадами.

— Что, вы так и не успели по-настоящему познакомиться? — спросила повелительница, как только оказалась в «Храме родников».

— Уже познакомились, — заверила ее Мария, — очень даже близко.

— А, по-моему, я зря столько времени провела, развлекая императора. Не вижу азарта в глазах, не ощущаю любовного сговора.

Появившаяся вслед за императрицей служанка подошла к Марии и молча указала рукой на выход. «Венценосная» и сама поняла, что теперь настала ее очередь удалиться, поэтому поспешно направилась к лестнице, даже не одарив Гаральда мимолетным взглядом.

— Но ты, конунг, понимаешь, что я специально уговорила императора допустить «венценосную» Марию до этой встречи? — спросила повелительница, когда шаги девушки затихли где-то за лестничной площадкой. Зоя тоже подошла к самому выходу, так что если бы Мария, служанка или кто бы то ни было оказались на нижнем пролете лестницы, она бы тут же изобличила их любопытство.

— Догадаться было не так уж и трудно.

— Но устроила я вам эту встречу в «Храме родников» не для того, чтобы отныне ты страдал по ней. Нет, страдать ты по-прежнему должен по мне.

— То есть я обязан любить вас? — мрачно улыбнулся Гаральд.

— Терпеть, — сухо ответила императрица. — Предаваться всем тем эротическим прихотям, которым решу предаваться я, и терпеть. Сегодня ты нажил себе еще одного влиятельного и крайне опасного врага — стратега Зенония. Поэтому рано или поздно вынужден будешь искать защиты у меня, потому что только у меня ты способен будешь найти ее.

— Хотите сказать, что мы нужны будем друг другу? — сдержанно уточнил Гаральд.

— Можно высказаться конкретнее: вскоре мы вряд ли сумеем выжить друг без друга. Слишком в этом городе и в этой агонизирующей империи все запущено, слишком очевидна ее роковая обреченность.

Конунг знал, что в последние десятилетия в Константинополе неспокойно, здесь отравляют императоров, без конца плетут сети заговоров, а к перечню традиционных врагов империи, в коих всегда числились покоренные народы, воинственные соседи и коварные сарацины, ненавидевшие эллинов уже хотя бы потому, что они — эллины, добавился еще один — Ватикан.

Принц не был знаком со всеми тонкостями религиозных и военно-политических отношений между Римом и Константинополем. Однако хорошо знал, что давно наметившийся раскол между западной и восточной ветвями христианства все неотвратимее углубляется. Кто-то из константинопольских иерархов и придворных пытался замедлить этот процесс, кто-то, наоборот, наслаждался его сатанинской нелепостью, однако те и те лишь усугубляли ядом и кинжалом освященную борьбу за власть.

Местные священники уже не раз намекали Гаральду, как будущему правителю христианской державы: все идет к тому, что вскоре эти ветви — римская и византийская — единого христианского древа превратятся в две разные, враждующие церкви [95]. В предчувствии этого раскола официальные и тайные посланники папы римского уже пытались делать все возможное, чтобы ослабить восточную, византийскую ветвь. А достичь этого они намеревались ослаблением самой Византийской империи, приведением к ее трону абсолютно покорного Риму правителя.

— Надеюсь, тебе понятно, что рано или поздно ты понадобишься мне не только как любовник, но и как военачальник, командир нескольких норманнских легионов, — проговорила повелительница, игриво подставляя ладонь под один из миниатюрных водопадов «Храма родников».

— Теперь уже понятно.

— Тогда что тебя смущает, наш доблестный конунг?

— Смущает «венценосная» Мария.

— Ну, «венценосная» Мария!.. — разочарованно растягивала слова Зоя. — Мне еще не приходилось встречать мужчину, особенно вернувшегося из похода, которого бы она не смущала.

— Почему она оказалась на этой встрече и в этом «Храме»? Как я должен вести себя с ней и вообще как ее воспринимать? Как невесту? Нас что, собираются помолвить?

— Все-таки понравилась? — кротко поинтересовалась повелительница, но в глазах мелькнул тот же озорной огонь коварства, который совсем недавно вспыхивал в этом зале в глазах «имперской племянницы».

— Скажем так: вполне подходящая кандидатура для династического брака. Если только он возможен.

— Хотите сказать, принц: «Если только в качестве приданого будет предложена имперская корона».

— Династические браки для того и совершаются, чтобы закреплять ими высокородное право на трон, — холодно напомнил Гаральд. — Достаточно вспомнить браки, заключаемые вами, повелительница.

— О моих браках мы рассуждать не станем, тем более что главный мой династический брак еще впереди. Его еще только надо заключить. Хотя это будет непросто, поскольку слишком уж все в нем выступает против меня.

Зоя оторвала взгляд от завораживающей струи водопада и вызывающе, призывно перевела его на молодого викинга, как бы мысленно утверждая: «И ты догадываешься, кто может оказаться моим следующим женихом».

— Может, все-таки рискнете, мой принц? Причем приданое вам уже известно — корона. Поначалу может быть только пост первого стратега империи, что позволит побыть на троне мне самой, а затем уже… Нет-нет, с ответом не торопитесь, поскольку я сама еще с ним окончательно не определилась. Ну а что касается Марии… Не спорю: перед нами — истинное дитя женско-монастырского безбожия. Такая, никакими нормами этикета не сдерживаемая, кобылица способна увлечь кого угодно, поскольку кажется простой, доступной, умудренной жизнью.

— Поначалу вы предостерегли меня от желания поддаться ее чарам, пригрозив местью императора, но в тот же день сделали все возможное, чтобы свести нас один на один в этом подземелье, в «Храме родников». Причем сделали это на глазах и с молчаливого согласия все того же императора. Так как же мне позволено будет истолковывать ваши придворные игрища?

— А что во всем этом неясного? — повела плечами императрица. — «Венценосная» эта понадобилась только для того, чтобы отвести подозрения василевса. Правда, к ней правитель тебя тоже неминуемо приревнует, но меня это будет только забавлять.

— Она что, действительно стала любовницей императора?