Время освежающего дождя - Антоновская Анна Арнольдовна (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Перепуганная Нуца поклялась держать отца под замком. Их беседа была прервана приходом Дато.
Мелик радостно сообщил, что двести верблюдов, нагруженных ящиками, вьюками, сундуками, готовы в путь. Хотелось бы выехать вместе с посольством. Дато выразил готовность путешествовать с находчивым меликом: караван придаст пышность посольству, но…
– Что?! Что-о?! Правитель намерен отречься?! – испуганно вскрикнул Вардан. – Опять начнется хатабала. Один князь одного хочет, другой – другого! Это вредит торговле; в Стамбул хорошо прибыть в час праздника, а не когда слуги скатерть убирают.
– Так же думает и Моурави… Может, если народ взмолится, Кайхосро не оставит трона?
– Все купечество, амкарство будет с плачем просить. Не время менять правителя, когда верблюды от нетерпения чешут ноги.
– Надо сейчас же подготовить шествие к Метехи, но заполнить им улицы следует только по моему знаку. Моурави раньше решил бросить князей к ногам правителя. Если не поможет, тогда…
Едва Дато ушел, как Вардан, задыхаясь, бросился к устабашам Эдишеру и Сиушу.
А наутро во всех лавках торговцы, забыв, что сами сокрушались о потере блеска Метехи, прицокивая и разводя руками, шептались: «Как можно допустить? Замечательный правитель! Ничего не запрещает, не вмешивается не в свое дело. Для Метехи много изделий покупает…» И уже всем казалось самым важным уговорить правителя не покидать их. И уже беспрестанно шли возбужденные разговоры, приготовления…
Еще с того дня, как Элизбар остановил своего коня у любимого азнаурами духана «Золотой верблюд», тбилисцы всполошились.
Кто-то сидевший неподалеку слышал приглушенный спор саакадзевца с пожилым азнауром. Саакадзевец сокрушался нежеланием правителя царствовать: «Разве только народ упросит». Пожилой азнаур, напротив, восхищался царем Теймуразом: «Вот если бы…» Саакадзевец оспаривал: «Теймураз – действительно настоящий царь, притом Багратид, без княжеских драк может занять трон, но Картли любит правителя Кайхосро. Мухран-батони могущественные владетели и щедрые». – «Зачем насильно держать, раз доблестный Кайхосро не желает? – настаивал пожилой азнаур. – Кахети и Картли сейчас одно царство – выходит, и царь должен быть один».
Тбилисцы разделились на два лагеря. Одни стояли за Кайхосро, другие – за Теймураза. На всех углах спорили, только и слышалось: «Теймураз!.. Кайхосро!..»
В серной бане рассвирепевшая поклонница Теймураза окатила, холодной водой упрямицу, защищавшую Кайхосро. «Вай ме! Вай ме!» – заголосили женщины, пуская в ход шайки, комья банной глины, хну, ковровые рукавицы, гребни и все необходимое для бани, но излишнее при битве.
Из цирюльни вслед за цирюльником выскочил амкар с намыленной щекой и, гоняясь по майдану, грозил зарубить любого, осмелившегося говорить против Кайхосро. Из люля-кебабной, что у Банного моста, выскочил другой амкар, – размахивая лавашом и изощренно ругаясь, он клялся отсечь голову всякому, кто посмеет забыть, что царь Теймураз неустанно сражался против кизилбашей. Но так как оба амкара были без оружия, то над ними лишь потешались.
Сабельщики отступили на шаг, и в зал высшего Совета царства вошел взволнованный Кайхосро. «Видно, с дедом опять спорил», – подумал Саакадзе.
В напряженной тишине Кайхосро с жаром приводил убедительные доводы о невозможности для него управлять двумя царствами. Пусть мудрые мдиванбеги изберут для отечества, расцветающего под рукой Великого Моурави и его опытных сподвижников, более умудренного годами и деяниями правителя.
Князья в смущении поглядывали друг на друга. Никто не хотел первым сказать правду, – опасались ссоры с Мухран-батони.
Молчание становилось тягостным. Поймав просящий взгляд князя Липарита, Моурави заявил, что Кайхосро из рода Мухран-батони приравнен к сану богоравного определением священного синклита и указом католикоса. Высший Совет присягнул на верность и не изменит присяге.
Изумленно взирал на Саакадзе юный правитель и, не выдержав, вскрикнул:
– Как?! Ведь я с тобой отдельно говорил, Моурави. Или почудилось мне, что ты согласен?
– Думается, мое безмолвие ввело тебя в заблуждение. Понимаю тебя, благородный витязь, если сердце не лежит, то и трон подобен ярму.
– Я, Моурави, – запальчиво выкрикнул Кайхосро, – присягал на верность, но только Картли, а не Кахети.
– Что же, по-твоему, мой правитель, для того мы, верные мужи отечества, объединили два царства, чтобы снова присягать отдельным царям? До меня дошло, что кахетинцы мечтают о возвращении Теймураза и царь не прочь в третий раз занять свой престол. Багратид! Кто может воспретить? Но ты понимаешь, какая опасность в двух царях одного царства? Не усугубляй наше затруднение, да и народ не допустит тебя отречься. Весь Тбилиси встревожен.
– Мой правитель! Высший Совет поможет тебе в управлении царством, – резко сказал Мирван.
– Моурави, тебя прошу, – взмолился Кайхосро, – ты один можешь найти выход, и ты найдешь. Если я имею право приказывать, то приказываю тебе… Знай, и вы, мдиванбеги, знайте, я молод годами, но своего слова не меняю. Правителем не буду! Если не примете отречения – сам уйду, пусть даже в монастырь! – и Кайхосро шумно вышел.
– Не хочу стеснять Совет в суждениях. – И Мирван Мухран-батони с достоинством тоже покинул палату.
Задумчиво покрутив ус, Моурави медленно произнес:
– Со стариком Мухран-батони труднее сговориться. Но то, что требует решения, должно быть решено.
Мдиванбеги восхищались. Такой Моурави не только с Мухран-батони, но и с чертом договорится.
– Значит, Моурави, ты уже согласен на смену? – Зураб с затаенной надеждой оглядел палату.
– Не я, мой князь, а мдиванбеги и церковь… Мы не арканщики, не пристало нам душить человека, стонущего под непосильным бременем… Тебе, князь Зураб Эристави, поручаем разговор с Мухран-батони.
– Отказываюсь!
– Неразумно! – Саакадзе пристально вглядывался в шурина. – Любишь вершины, люби подыматься на них сам. А если рассчитываешь, что другие вознесут, тогда жди желающих.
– Отказываюсь! – упрямо повторил Зураб. – Вы избегаете нажить себе опасного врага, а я вам не щит дружинника, на который ложится первый удар. Хором беседуйте с владетелем.
Закипел спор: как бы совместно ни выступали, кто-то должен первое слово вымолвить.
– Георгий, может, католикоса попросить? – предложил Трифилий. – На святого отца владетели не обрушат свой гнев. Опять же, кто дал – тот и взял. Да отпустится Кайхосро восвояси по своему желанию.
– Аминь! – поддакнул митрополит Никифор.
Царевич Вахтанг с несвойственной ему живостью просил настоятеля сообщить волю высшего Совета царства святому отцу. Зураб исподлобья ревниво оглядел царевича:
– А на кого собираетесь возложить попечение о спокойствии царства?
– Найдется… – Трифилий благодушно расправил атласный рукав.
– Быть может, уже нашли? – злобно буркнул Зураб.
– Может быть…
И оба – Моурави и настоятель, хорошо понимающие друг друга, – обменялись многозначительными взглядами.
Саакадзе просил мдиванбегов принять еще одно неотложное решение. Сложившиеся обстоятельства требуют величайшей предусмотрительности и подсказывают необходимость сблизиться со всеми грузинскими царствами и княжествами. А сейчас дружбу скрепляет только военный союз. Надо полагать, что объединение Картли и Кахети встревожило раньше других Гуриели, а потом Шервашидзе Абхазского и Левана Мегрельского.
Мдиванбеги раскатисто засмеялись. Внезапно Липарит изумленно уставился на Саакадзе: уж не предполагает ли замечательный Моурави пригласить в гости и Гуриели, как пригласил кахетинцев? «Временно, конечно!» Липарит подтолкнул ничего не соображающего Вахтанга и снова неудержимо захохотал.
Повеселел и Зураб. Он напомнил об аргонавтах, которых манило золотое руно и Черное море. Море, оказывается, любил и Цицишвили после путешествия в Стамбул и приключения у дервишей. Даже кахетинец Джорджадзе постоянно потирал ладони; ему уже мерещились чайки, кружащиеся над тюками кахетинского шелка, завалившего фелюги.
