Порт-Артур. Том 2 - Степанов Александр Николаевич (читать книги TXT) 📗
После ночного дождя было свежо, еще не высохшие лужи блестели под лучами солнца. Рашевский громко хохотал, слушая рассказ о ранении Стесселя и о награждении Звонарева.
– Смех-то наш сквозь слезы Больно все это грустно и гнусно. Служить бы каждый из нас рад, но прислуживаться тошно, – заметил Рашевский, выслушав рассказ.
– Зато меньшинство, которое вьется около начальства, процветает, осыпаемое наградами.
– Вот и на форту втором. Решили мы подорвать японскую минную галерею. Рассчитал я заряд, получилось около трех пудов пороха, а у Григоренко вышло в два с лишним раза больше. Мы заспорили. Подошел Смирнов и давай тоже считать. Досчитался чуть ли не до десяти пудов. Если взорвать такой камуфлет, то может обнажиться тыльная стена капонира. Сколько я ни возражал – не слушают, а Григоренко не смеет перечить начальству. Вот и заложили девять с половиной пудов. Сделали забивку, теперь сам Смирнов прибудет для того, чтобы замкнуть ток мины.
– И получить крест за вашу работу…
– Вернее, наградить деревянными крестами добрый десяток наших солдат, если только все выйдет, как я предполагаю.
– Быть может, сообщить об этом Стесселю, он остановил бы своей властью это дело?
– Что вы! – замахал руками Рашевский. – Если только сунуться сейчас к нему, жена раскричится. Нет, надо идти на форт и там по возможности обезвредить генеральскую затею.
На форту они застали нового коменданта, молодого поручика Фролова. Он проявлял кипучую деятельность. Противоштурмовые пушки в полной боевой готовности находились на брустверах. Рядом с ними сидели на земле номера. На тыловом капонире поставили пулеметы и старые полевые пушки. Капонир вооружили малокалиберными скорострельными морскими орудиями. Гарнизон был разбит на три части. Одна часть гарнизона спала в нижней казарме, другая дежурила в верхней, а третья караулила снаружи. Даже на укрытом ходу над контрэскарпной галереей усилился караул. Молодой артиллерийский поручик носился по форту, примеряя, где бы еще можно было установить орудие или миномет. Солдаты сразу повеселели и имели бодрый вид. Около минных галерей Рашевский и Звонарев нашли прапорщика Берга.
– Выдержит забивка? – спросил его Рашевский.
– Думаю, что выдержит, но боюсь, чтобы свод или стены каземата не дали трещины при взрыве камуфлета, – ответил минер.
– Тогда микадо должен будет наградить Смирнова большим орденом за его помощь японским саперам!
– Во всяком случае, отсюда и из контрэскарпной галереи надо будет вывести всех людей, а также убрать часовых с укрытого хода и брустверов, – распорядился Рашевский.
– Генерал Смирнов! – торопливо доложил Один из стрелков.
В сопровождении Фролова быстро шел своей прыгающей петушиной походкой комендант крепости.
– Здравствуйте, друзья мои! – на ходу приветствовал он солдат.
– Ишь ты, друг-то какой у меня нашелся, с красными отворотами! – прошептал кто-то сзади Звонарева.
Прапорщик обернулся и увидел Блохина. Солдат похудел, почернел, оброс щетиной. Его глубоко посаженные в орбитах глаза горели беспокойным огнем и все время находились в движении.
– Здорово, Блохин! – дружески улыбнулся ему Звонарев.
– Здравия желаю! Думал, не захотите и признать меня. А где наши-то? – скороговоркой вполголоса проговорил солдат.
– Работают около третьего форта по устройству электрической станции. А ты как поживаешь?
– Скушно без своих, – вздохнул солдат. – День за неделю кажется. Хоша бы поручик набил мне морду да вернул на батарею.
– Что там за приватные разговоры в моем присутствии? – вдруг обернулся Смирнов. – Можете найти другое время и место для своих собеседований, господин прапорщик. Это что за бандитская рожа? Как стоишь, какой части, фамилия?
– Бомбардир-лабораторист Блохин.
– Титуловать надо, дурак. Зачем здесь? На неделю без горячей пищи! – брызгался слюной генерал, злобно глядя на солдата.
– Хорош друг, нечего сказать! – пробурчал Блохин себе под нос.
– Не угодно ли вашему превосходительству послушать, как работают японцы? – поспешил отвлечь внимание генерала Рашевский.
Смирнов махнул рукой, чтобы все замолчали, и припал ухом к бетону. Прошла минута напряженного молчания.
– Да, да! Но они, по-моему, еще очень далеко от капонира, не ближе тридцати саженей.
– Я считаю, что не больше десяти-двенадцати, – возразил Рашевский.
– Вы считаете! – презрительно бросил комендант. – Я окончил две академии – артиллерийскую и генерального штаба – и, надо думать, кое-что в минном деле понимаю.
– Я же учился всего лишь в одной – в инженерной академии.
– Вечно вы, полковник Рашевский, вступаете в неуместные споры, – оборвал генерал и вышел из капонира.
– Видели? – кивнул ему вслед головой Рашевский. – Изволь иметь дело с таким упрямым ослом!
Электрические провода от мины были выведены на внутренний дворик форта в один из блиндажей переднего бруствера. Смирнов, все еще раздраженный, брюзжал всю дорогу. На дворике он громко, во весь голос, поздоровался с солдатами. Те ответили сдержанно и тихо, не желая привлекать внимания японцев, до которых было не более пятидесяти шагов.
– Отвечать как следует, а не бормотать себе под нос! Здорово, друзья! – крикнул генерал.
Солдаты ответили на этот раз громко и дружно, и через минуту около бруствера разорвались две бомбочки, брошенные японцами.
– Ой, братцы, ой, рука! – застонал стрелок, у которого по локоть оторвало руку. Соседи бросились к нему на помощь. Генерал же поспешил юркнуть в блиндаж.
Не успели солдаты отойти от брустверов, как Смирнов включил ток. Над местом взрыва поднялся столб дыма и пыли, полетели вверх доски, камни и какие-то бесформенные предметы. Сильно осела земля.
В первый момент у японцев воцарилось полное затишье, которое через минуту сменилось неистовой ружейной трескотней и градом ручных гранат. Пули и осколки засвистели во всех направлениях, раня и калеча не успевших укрыться.
Смирнов предпочел отсиживаться в блиндаже, пока не уляжется этот ураган смерти. Фролов, выскочивший наружу, чтобы успокоить метавшихся по дворику солдат, тоже получил ранение в кисть руки.
– Всего этого можно было избежать, если бы ваше превосходительство не так торопились, – проговорил Рашевский, глядя на происходившее в форту смятение.
– Потрудитесь не учить, что и как мне делать! – обозлился Смирнов. – Вы боялись, что развалится капонир, а он стоит целехонек. Я предвидел и учел все возможное и невозможное, когда рассчитывал взрывной заряд. У меня было сделано свыше десяти вариантов для разных случаев.
Как только стало тише, Смирнов торопливо скрылся в тыловую казарму. Здесь прапорщик Берг доложил ему, что капонир остался совершенно цел и забивка камуфлета хорошо выдержала удар взрывной волны.
– Вот видите, – торжествовал генерал, обращаясь к Рашевскому, – а вы еще со мной спорили.
В это время с Куропаткинского люнета прибежал с запиской запыхавшийся стрелок. Комендант люнета сообщал, что камуфлетом была обнажена тыловая стена капонира и японцы, видимо, подготовляли ее взрыв снаружи.
– Немедленно обстрелять и забросать бомбочками, – распорядился Смирнов.
– Обстрелять нельзя, так как это место в мертвом пространстве, а бомбочками можно повредить стену, – нахмурился Рашевский.
– Вашескородие, японец долбит самую крышу капонира! – прибежал с докладом Блохин.
Рашевский опрометью бросился к потерне. За ним устремились все, кроме Смирнова, что-то сердито кричавшего им вдогонку.
Оправдались наихудшие опасения Рашевского. Японпы подобрались к крыше капонира и, положив на нее заряд динамита, произвели один за другим несколько взрывов. После первого в своде появились трещины, после которого в нем образовалось небольшое отверстие, а после третьего свод рухнул, и японцы ринулись внутрь капонира. Все это произошло настолько быстро, что стрелки едва успели загородить мешками с землей выход из капонира в контрэскарпную галерею.
