Блуждающий огонь. Два адмирала - Купер Джеймс Фенимор (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Вичерли продолжал службу до Ахенского мира, потом он навсегда оставил море. Сильная привязанность его к своей родине возвратила его в Виргинию, где жили все его ближайшие родственники, и его сердце находило полное счастье, ибо он видел подле себя свою Милдред и любимых детей. На земле, которую он наследовал от своего отца, он построил огромный дом и проводил в нем большую часть времени, оставляя Вичекомб на попечение рачительного управляющего. Виргинские владения его давали ему гораздо более дохода, чем английские, и таким образом финансовый интерес вполне соответствовал его выбору. Притом же он довольно справедливо заключал, что в Англии на него смотрели как на непрошенного пришельца. О нем говорили только, как об американском помещике, — так его называли в журналах, таким считали его даже его собственные арендаторы, — и он никогда не чувствовал себя дома на земле, за которую сражался и проливал свою кровь. В Англии баронетское достоинство его не могло бы затмить всех этих особенностей, между тем как в Виргинии оно окружало его некоторым блеском, который льстил одной из главнейших человеческих слабостей. «Дома», как тогда выражались, говоря об Англии, он не мог надеяться стать «тайным советником», тогда как в своей колонии звание и богатство давали ему место в совете губернатора. Словом, Вичерли видел, что все светские расчеты, под влиянием которых человек выбирает свое местопребывание, клонятся в пользу той части света, в которой он родился, и он не задумался в выборе. В душе его с ранних лет пробудилась склонность к нравам и обычаям народа, среди которого он получил первые впечатления, и эта склонность господствовала в нем до последней минуты его жизни.
Милдред, женщина в полном смысле этого слова, находила свое счастье везде, где только был ее муж и дети, которых у нее было трое, — сын и две дочери. Последние были вверены попечению миссис Доттон. Эта превосходная женщина оставалась со своим мужем в Вичекомбе, пока смерть не положила конец его порокам, хотя последние дни его жизни и протекли без тех сцен зверского насилия и жестокости, которые делали ее в прежние годы столь несчастной. Его останавливало опасение оскорбить своего зятя, и у него хватило ума понять, что всеми удобствами жизни он обязан единственно своей жене. Он жил, однако, после замужества Милдред только четыре года; после его кончины миссис Доттон тотчас же переехала в Америку.
О следствиях восстания на севере Англии излишне много говорить. Успех Chevalier в первый год и его поражение при Куллодене хорошо известны каждому. Сэр Реджинальд Вичекомб, подобно сотням других, стасовал карты так искусно, что окончил свою трудную игру весьма счастливо, хотя он жил и умер человеком подозрительным, однако избегнул изобличения и наказания. С сэром Вичерли, как главой дома Вичекомбов, он до кончины своей вел дружескую переписку и во время отсутствия его даже надзирал за наследственным его владением; до последней минуты своей жизни он являл строжайшую честность в денежных делах и врожденную страсть к интригам во всем, что относилось к политике и наследованию престола. Сэр Реджинальд жил довольно долго и потому успел убедиться, что всякие происки якобитов совершенно уничтожены и что престол английский прочно занят англичанином.
Читатель должен теперь вообразить себе много лет прошедшими после той достопримечательной недели, которой начался наш рассказ. Время ушло вперед своим обыкновенным, неизменным порядком, и большая часть старшего поколения отошла уже к своим праотцам. Георг III восседал на троне не менее трех люстров, и большей части лиц, действовавших в сороковых годах, уже давно не существовало, — многие из них даже изгладились из памяти живущих. Но каждый век имеет свои происшествия, свои перемены. Те же самые колонии, которые в 1745 году, в том мнении, что от верноподданстве Англии зависит вся их политическая и религиозная свобода, были столь верны, столь привержены к Ганноверскому Дому, — восстали против своей метрополии. Америка подняла теперь оружие против родной земли, и за день перед сценой, которую мы намереваемся описать, пришло в Лондон известие о сражении при Бонкер-Хилле.
В утро означенного дня Вестминстерское аббатство, как и всегда, было открыто для публики. Прекрасная погода привлекла более обыкновенного посетителей, и не менее полдюжины экипажей стояло на дворцовом дворе или близ него. Между ними одна карета была украшена герцогской короной. По обыкновению, этот экипаж привлек на себя то внимание, которое в Англии более или менее всегда отдают званию. Многие из прибывших пешком вошли в благородное здание аббатства с приятной надеждой, что кроме других достопримечательностей, им предстоит еще удовольствие увидеть герцога или герцогиню. Но не все прибывшие пешком были оживлены этим чувством; одна группа приближалась к аббатству, не удостаивая ни одним взглядом собравшиеся экипажи; старшим подобные вещи были слишком обыкновенны, а младшие были полны ожидания того, что им предстоит увидеть, и потому все внимание их было устремлено на другой предмет. Общество это состояло из прекрасного мужчины лет пятидесяти и дамы тремя или четырьмя годами моложе, но которая сохраняла еще всю свою красоту и привлекательность; молодого человека лет двадцати шести и двух милых девушек, которые казались близнецами, хотя одной был двадцать один год, а другой только девятнадцать. Это были сэр Вичерли и леди Вичекомб; Вичерли, их единственный сын, только что возвратившийся из пятилетнего путешествия по Европе, и Милдред и Агнес, их дочери. Они прибыли в Англию за две недели перед этим, чтобы встретить сына, возвращавшегося с grand tour, как это тогда называли.
— Я считаю это место самым священным, — заметил сэр Вичерли, когда они вошли в придел поэтов. — Но осмотрим сперва другие достопримечательности и тогда уже возвратимся сюда. Гробница, которую мы ищем, находится в приделе на другой стороне церкви близ больших дверей. Когда я видел ее в последний раз, она была совершенно уединена.
Сэр Вичерли приостановился, дойдя до конца хода, откуда мог видеть внутренность ниши или придела, к которому он шел. В приделе этом стоял один только монумент, который был украшен якорем и другими морскими эмблемами. На нем находилась надпись большими буквами: «Ричард Блюуатер, контр-адмирал белого флага». Сэр Вичерли, желая быть в приделе только со своим семейством, невольно остановился, когда увидел трех особ, входящих в него. Один из них, почтенный старец, шел неверными шагами, облокотясь на своего слугу, почти одинаковых с ним лет, но более крепкого телосложения; третий был высокий человек с важным видом, средних лет; он шел за первыми медленными шагами. Несколько человек из церковных служителей смотрели на эту группу издали с любопытством и с почтительным видом; но, по приказанию, не следовали за нею в придел.
— Вероятно, это один из старых товарищей моего бедного дяди посещает его могилу! — шепнула леди Вичекомб. — Посмотрите, в одежде этого почтенного старика видны все признаки моряка.
— Неужели ты не узнаешь его, моя милая? Это сэр Джервез Окес — гордость Англии! Однако как он переменился! Двадцать лет, как мы не видались; но я все-таки узнал его с первого взгляда. Этот слуга — старый Галлейго, его содержатель; но джентльмен, который пришел с ними, мне не знаком. Войдемте; мы не можем быть лишними в этом месте.
Сэр Джервез не обратил ни малейшего внимания на вошедших Вичекомбов. По лицу его, ничего не выражающему, ясно было видно, что время и трудности службы расстроили его память, хотя тело его и осталось невредимо. Раз в год, в день погребения своего друга, он посещал этот придел; теперь же его привели сюда более по привычке, чем по собственному желанию. Для него был приготовлен стул, и он сел перед гробницей, так что глаза его были прямо устремлены на огромные буквы надписи. Но он не смотрел ни на гробницу, ни на незнакомцев, хотя и ответил довольно вежливо на их приветствие. Провожатый его сначала казался немного удивленным, если не обиженным и раздосадованным этой навязчивостью; но когда Вичерли заметил ему, что они родственники покойного, он также радушно поклонился им, дав место дамам.
