Преисподняя XXI века - Подраг Джуниус (книги .TXT) 📗

— Может, возьмете нас в игру? — спросил я вожака самым почтительным тоном, каким низшие обращаются к высшим.

Он ухмыльнулся, глядя на меня с высокомерным презрением.

— Мы не просто так играем, только на интерес. Что такая деревенщина, как вы, может поставить на кон? А почему у вас животы грязные: ползаете по земле, как червяки?

Горожане покатились со смеху. Иста напрягся.

— Пойдем, Тах, — буркнул он. — Нас ждет твой дядя.

Это была неправда. Я понимал, что Иста старался избежать неприятностей. Мы оба знали, что ответить оскорблением на оскорбление просто, но если этот малый действительно сын знатного отца, за это запросто могут высечь. А если его отец человек могущественный, то наказание может быть и более тяжким, вплоть до смерти.

— У меня вот что есть, — заявил я, подбросив мяч.

Он был примерно вдвое больше их мяча и обладал гораздо лучшей упругостью. Их мяч представлял собой почти сплошной резиновый шар, размером с кулак, а наш был сделан из полос каучука, обернутых вокруг сердцевины из пальмовых ветвей.

Иста застонал, а потом испуганно шепнул:

— Это же не наш мяч, он принадлежит селению.

— Вот и хорошо. После нашей игры у селения будет два мяча.

Я поклонился высокомерному юнцу.

— Великий господин, не окажешь ли ты нам честь сыграть с нами и поставить на кон этот кокосовый мяч против твоего кулачного?

— Сыграем. Мы втроем против вас двоих — и моим мячом.

— Это несправедливо, — заявил Иста.

— Разве червям дано знать, что справедливо в олли?

— Мы будем играть вашим мячом, — согласился я, — и против вас троих.

Иста толкнул меня в бок:

— Ты что, спятил?

— Да я один могу победить их троих. Мы прибыли сюда, чтобы играть.

— Но не против сына вельможи. Унизив его, мы можем нажить неприятности. Ты знаешь, что говорил твой дядя.

— Не будь старой бабой. — Я схватил Исту за руку и притянул к себе. — Ты сам знаешь, мы можем их победить.

— Ну, не знаю…

— Не переживай. Я преподам им урок, которого они никогда не забудут.

Айо! Эти надутые городские мальчишки узнают, что у Народа Каучука оллин есть в каждом суставе и в ступнях ног.

22

— Как будем играть? — спросил я вожака.

Тот указал на участки у каждого конца стены.

— Очко зарабатывается всякий раз, когда мяч загоняется на ваш конец. Если мяч забрасывается в обруч — три очка.

— Нам с другом надо опробовать ваш мяч на прыгучесть.

Когда мы с Истой знакомились с мячом, трое прохожих — мужчина средних лет, молодая женщина и старый носильщик — задержались посмотреть. Зеваки были горожанами, и, уж конечно, сразу узнали в нас деревенщину, особенно после того, как мы достали свое примитивное снаряжение.

Во время игры участники, двигаясь по площадке, наносили по мячу удары запястьями, локтями, бедрами и коленями. Взять мяч в руки можно было лишь для того, чтобы попытаться забросить его в кольцо.

И у меня, и у Исты имелись деревянные браслеты, деревянные же, прикреплявшиеся веревками, наколенники, и широкие, тоже деревянные пояса, которые называли «хомутами». Резина, конечно, материал упругий, но плотный, и при ударе о тело мяч оставляет синяки и шишки. А малый мяч, отлитый из цельного каучука, может даже лишить сознания или сломать кости.

Молодые горожане имели снаряжение того же типа, что и у нас, но куда более изысканное. На их хомутах спереди имелись даже резные изображения ягуаров, прямо как у «Ягуаров» из города Пернатого Змея. В отличие от нас, они имели еще и шлемы из кожи и дерева, нам же предстояло играть с непокрытыми головами и, стало быть, беречь их от возможного попадания мяча, что могло дорого обойтись.

Игра началась с того, что городской паренек подбросил мяч высоко в воздух.

Предполагалось, что он должен упасть между вожаком городских игроков и мною, но бросок был выполнен так, чтобы он оказался ближе к молодому горожанину. Тот ударом ноги перебросил его своему товарищу, а тот попытался забросить мяч в кольцо, но промахнулся. Я метнулся к мячу, но другой игрок перекрыл мне путь, так что их заправила смог завладеть мячом и провести его в наш конец площадки.

— Они нечестно заработали очко! — возмутился Иста.

— Конечно.

Я сознательно позволил им выиграть очко, чтобы посмотреть, как они играют, а заодно усыпить их бдительность, заставив думать, будто победа может достаться им легко. До меня всем им было далеко, хотя их вожак, надо признать, играл не хуже Исты.

Зрители стали разочарованно отворачиваться, и я крикнул им:

— Эй, не уходите. Я только начинаю.

Игра возобновилась с нашего края, с подачи Исты, направившего мяч мне, и я повел его по площадке ногами, иногда даже зажимая между ног. Парнишка, перекрывший мне путь в прошлый раз, снова бросился мне навстречу. Я уклонился от столкновения, проскочив мимо, развернулся и замахнулся ногой, словно собираясь ударить по мячу. Но вместо этого ударил ему под колено, так что он грохнулся на площадку.

Однако мячом при этом завладел вожак наших соперников. Он попытался перекинуть его своему остававшемуся в игре товарищу, но я стремительным броском вклинился между ними и, ударив по мячу, направил его заправиле в физиономию. Мяч отскочил, снова попал ко мне, и я провел его за оборонительную линию соперников.

Улыбнувшись людям, остановившимся посмотреть игру, я бросил взгляд на вожака горожан. Из его разбитого носа текла кровь, и смотрел он на меня злобно.

Теперь мяч в игру ввели наши противники, но я быстро перехватил его у них, провел к кольцу и легко туда забросил.

При виде физиономий городских игроков мы с Истой покатились со смеху.

— У меня есть оллин! — воскликнул я, ударив себя в грудь. — Это дар самого Ксолотля!

Я никогда не задумывался, прежде чем ударить по мячу. Движения не планировались, они просто происходили. Но это не значит, что мое тело ничем не управлялось: через мое сознание его контролировал сам Ксолотль, бог движения. Я двигался туда, куда направлял меня его олим.

Стоило мне прикоснуться к мячу, и я ощущал его частью себя, еще одним органом моего тела. Я никогда не боялся потерпеть поражение. Счет не оказывал на характер моей игры никакого влияния. Мое тело и разум действовали вместе, как нечто единое. Движение просто происходило.

Я пытался объяснить Исте и другим деревенским ребятам-игрокам, что если он перестанут задумываться о том, как лучше ударить по мячу, их удары будет направлять сам Ксолотль, но, похоже, никто из них не мог соединяться в движении с богом, как я.

Я легко выиграл третье очко и поклонился захлопавшим в ладоши зрителям. Иста потел и запыхался, как, впрочем, и все трое молодых горожан, но я чувствовал лишь теплое свечение, словно где-то внутри меня тихо горел яркий огонек.

Средних лет мужчина, наблюдавший за моей игрой вместе с молодой женщиной и старым носильщиком, подошел ко мне и спросил:

— Как тебя зовут?

— Та-Хин.

Меня этот вопрос удивил. Он выглядел состоятельным купцом, а может быть, даже кем-то из мелкой знати. Он воззрился на меня с интересом, а потом неожиданно задал второй вопрос:

— А как зовут твоего отца?

— Мой отец умер. Я из Народа Каучука.

— А как его звали?

— Не знаю. Мои родители умерли от лихорадки, а меня подобрали у дороги. А почему ты спрашиваешь?

Я расхрабрился настолько, что не побоялся говорить таким тоном, хоть и видел, что этот мужчина не мне чета.

— Ты мне кое-кого напоминаешь.

Его спутники подступили поближе, и он, указав на меня, сказал:

— Обратите внимание на этого юношу. Его зовут Та-Хин, он из Народа Каучука. Запомните это имя. Когда-нибудь, едва речь зайдет об игре, его будет повторять весь Сей Мир.

Мужчина снова внимательно присмотрелся ко мне.

— Если на то будет воля богов, Та-Хин, мы увидимся снова.

Я стоял столбом, не зная, что на это и сказать.

Он слегка поклонился мне, повернулся и быстро зашагал прочь. Его спутники последовали за ним, но молодая женщина помедлила и оглянулась на меня. То была не просто привлекательная молодая женщина, среди прочих женщин ее выделял мышечный тонус. Двигалась она с большей уверенностью и даже властностью, нежели любая другая женщина, какую я видел.