Пикник на Аппалачской тропе - Зотиков Игорь Алексеевич (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
К нам в комнату, где сидим я и Денис, вошла Сузи. Она и ее муж Майк, блестящий ученый, химик, уехали отсюда примерно год назад. Ему предложили какую-то хорошую должность в частной фирме, где-то в часе езды от Нью-Йорка-сити. Чет пытался удержать их, но они уехали. Ведь они оба были на «грантах», от Национального научного фонда США, а это значило, что каждые год-два их работа официально заканчивалась, и они оказались бы безработными, если бы НСФ не выдавала им новый грант. И сейчас Майк работает на компанию, а Сузи уже год как безработная.
— Я все делаю, чтобы найти работу, но пока мне предложили лишь почасовое преподавание с аккордной платой в полторы тысячи долларов за семестр, то есть за четыре месяца. Это меньше, чем пособие по безработице, которое я получаю. Естественно, что я отказалась. Искать работу так трудно, унизительно. Я даже начала читать книжки, которые читают безработные. Например, книжку под названием «Какого цвета ваш парашют?» или «Как найти работу и быть счастливым». Конечно, я понимаю всю наивность чтения такой литературы. Но книга «Какого цвета ваш парашют?» оказалась полезной. Там суммирован простой жизненный опыт. Как узнать имена руководителей фирмы, куда ты хочешь поступить? Как прочитать все статьи, написанные ими? Как узнать, интересно ли тебе будет работать в этой фирме по твоему образованию и характеру? И только после этого стоит звонить, стараясь пробиться к «самому» и просить у него аудиенцию на пятнадцать минут в любое время. Только пятнадцать минут. И пока он не скажет «нет» — говорить, говорить по телефону, пытаясь как-то затронуть его деловой или личный интерес… А вообще эта книга советует пытаться поступать только туда, куда тебя тянет призвание. Только в этом случае ты сможешь пробить барьер безразличия человека, который тебя экзаменует. Ведь он почти наверняка любит то, что делает, а значит, вы найдете общий язык. А вообще я удивлена, как много работает в частных компаниях людей, которых давно надо было бы гнать оттуда, а они почему-то держатся…
19 октября, вторник. Уже месяц и двадцать дней, как я уехал из дома. Из СССР — ни весточки, ничего, за исключением телефонного разговора, который произошел за несколько дней до того, как и эта ниточка оказалась почти отрезанной.
Еще неделю назад можно было позвонить в Союз по телефону-автомату: набрал нужный код и после длинного гудка набирай знакомый московский или ленинградский номер. Да плати деньги, и немалые. Но отношения между нашими странами продолжают ухудшаться. Мне недавно снова сказал об этом Ассмус, сообщив по телефону, что я уже не смогу приехать, как раньше, в КРРЕЛ, еще недавно так стремившийся к контактам с нами. Сейчас КРРЕЛ уже закрыт для всех из СССР. А на днях, когда я снова попробовал воспользоваться уже известным мне кодом, механический голос магнитофона сказал мне, что автоматическая связь по этому коду уже не производится и надо обращаться за справками по телефону такому-то. Я навел справки, и мне сообщили, что Москва не обеспечивает уже автоматической телефонной связи с Америкой. Чтобы позвонить в СССР, теперь надо заказывать телефонный разговор заранее. Раз в неделю, во вторник, и только один час принимаются заявки на разговоры с СССР на всю последующую неделю.
— Только один час… — повторила телефонистка, как бы предупреждая.
Смысл ее слов я понял только сегодня, во вторник, когда в начале указанного мне часа начал звонить. Занято. Звоню снова. Занято, занято, занято… Потом вдруг пробился и слышу:
— Извините, сэр, но время, в которое Москва принимает от нас заказы на следующую неделю, только что окончилось.
— А что же теперь делать?
— Ничего. Ждать. Звоните нам через неделю в это же время. Может, вы сможете пробиться. Я сейчас ничем не могу вам помочь. Извините меня, сэр. Русские отказываются удлинить время предварительного приема заказов…
Итак, телефонная связь с Москвой стала вдруг почти недоступной. Ведь в течение одного этого часа, наверное, все эмигранты-евреи со всех концов США пытаются заказать разговор, оттесняя друг друга…
Но почему ко мне не приходят письма? Я уверен, что первые из них, по крайней мере из дома, были отправлены авиапочтой в адрес офиса Чета Лангвея почти сразу после моего отъезда, то есть сорок пять дней назад. Прошло уже так много времени без каких-либо известий с Родины, что в своих письмах не знаю уже, о чем и спрашивать. Как на зимовке! А интересно, получают ли в Москве все то, что я пишу? Наверное, получают, стараюсь утешить самого себя. Иначе нет смысла писать. Но нет, буду писать и отсылать, пока не узнаю точно, что дома ничего не получают.
В эту пятницу снова улетаю, теперь в Нью-Йорк, там зайду в нашу миссию при ООН и узнаю, может, все мои письма лежат там…
Кусочек города Нью-Йорка
Геологическая обсерватория Ламонт-Дохерти. Посещение квартиры Питера в центре Манхеттена. История художницы-гречанки и разговор о жизни в Нью-Йорке. Учеба Толика в школе дантистов. О шоферах-таксистах — эмигрантах «третьей волны». История родителей Толика: что такое работа за «кеш». Брайтон-бич и его обитатели. Нью-йоркский «сабвей». Что такое «сорок вторая улица»? Рассказ Миши о Черри и Даун и о том, что такое «Ливинг шоу три креста»…
Незаметно время подошло к середине октября, и я отправился в еще одну поездку — провести несколько дней в известном всему научному миру учреждении под названием: геологическая обсерватория Ламонт-Дохерти. Ведь именно здесь работали два моих антарктических друга: маленький, но крепко сбитый, немногословный инженер-океанолог Стен и его помощник — специалист по подводной фотографии Питер. И Стен и Питер собирались продолжить изучение условий под ледником, поэтому им было важно встретиться со мной и обсудить все, что я узнал, изучая свой керн. Но и мне не менее важно было узнать от них все, что они думают об условиях в море под ледником. Поэтому, когда я пару месяцев назад позвонил Стену и сказал, что я в Америке, он тут же предложил мне приехать к нему в геологическую обсерваторию на несколько дней и посмотреть все то, что было накоплено этим учреждением по океанологии моря — пещеры под ледником Росса. Узнав, что все расходы по моему путешествию берет на себя это учреждение, я тут же согласился.
Я уже знал к тому времени, что геологическая обсерватория Ламонт-Дохерти — это институт, принадлежащий Колумбийскому университету и расположенный в двадцати милях от университета и острова Манхеттен вверх по реке Гудзон на высоком, поросшем прекрасным лесом правом берегу этой реки. Знал я и историю этого учреждения.
Сто с лишним лет назад знаменитый нью-йоркский ботаник Джон Торрей, исследуя место, где сейчас находится обсерватория, обнаружил, что благодаря удачному сочетанию природных условий здесь произрастает большое количество растений, представляющих северо-восточную часть США. Пленила его и необычная красота этого места. Он купил несколько акров земли и со временем собрал здесь огромный гербарий, который подарил Колумбийскому университету. В 1928 году крупный банкир Томас Ламонт купил эту землю у Торрея и прикупил еще земли, увеличив площадь владения. В 1948 году, после смерти банкира, его вдова, госпожа Ламонт, подарила более ста акров этой земли с двухэтажным особняком Колумбийскому университету.
Примерно в это же время профессор геологии этого университета Вильям Эвинг с небольшой группой своих сотрудников и студентов начал исследования, связанные с необходимостью испытаний и калибровки тонких сейсмографов и другого оборудования. Для таких испытаний нужно было место, удаленное от источников вибраций и других шумов, которые были в районе Колумбийского университета, расположенного в центре города Нью-Йорка. Поэтому руководство университета решило использовать землю и особняк, подаренные Ламонт, Для работы Эвинга, расширив круг задач, которые будут там изучаться, другими исследованиями в области наук о Земле, в частности исследованиями морского дна. Решено было назвать это новое подразделение университета геологической обсерваторией Ламонт в честь семьи, которая подарила землю и здание. Директором ее был назначен Эвинг.
