Что такое Израиль - Шамир Исраэль (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt, .fb2) 📗
Израильтяне, по понятным причинам, обычно неверно оценивали крестоносцев. Амос Оз в одной из самых популярных своих повестей заклеймил воинов Христовых – антисемитов и погромщиков. Популярная израильская концепция лучше всего выражена известным археологом Михаэлем Ави Ионой в его «Святой земле»: «В истории Святой земли крестовые походы остались преходящим эпизодом: разваливающиеся стены, ржавые доспехи и цветная стеклянная пыль витражей в раскопках – вот и все, что осталось от них. Крестоносцы не усвоили простой истины: недостаточно захватить страну военной мощью; чтобы упрочить завоевания, нужно трудиться в поте лица своего».
На первый взгляд эти наблюдения напоминают наши. Ави Иона (вольно или невольно) сравнивает израильтян и крестоносцев и в соответствии с догмой социалистического сионизма подчеркивает различие – труд. Но это сравнение заводит его слишком далеко: крестоносцы не планировали «упрочить завоевания» на израильский манер, с массовым изгнанием коренного населения, его вытеснением и заменой. Воины креста не собирались стать новыми и единственными жителями страны, в отличие от израильтян или американцев. Ави Иона хотел подчеркнуть, что израильтяне не строят свое общество на эксплуатации туземцев, в отличие от прочих современных колонистов.
Но у крестоносцев была совершенно иная установка. Они проделали в Святой земле то же, что их родичи-норманны – в Британии за 33 года до взятия Иерусалима. Воители Первого похода больше всего напоминали сподвижников Вильгельма Завоевателя, и по прошествии без малого двухсот лет они тоже амальгамировались с местной знатью и стали частью нового правящего класса. Если норманнов никто не изгнал из Англии, можно ли считать изгнание крестоносцев неизбежным только потому, что оно произошло?
Если б королевство крестоносцев не было уничтожено, через какое-то время оно сделалось бы не более «франкским», чем Англия времен Елизаветы и Шекспира была «норманнской», хотя франкский элемент, видимо, ощущался бы в местной восточно-христианской аристократии. В его рамках существовала бы христианская община Леванта, дотянувшая до наших дней в горах у Бейрута. Невозможно согласиться и с оценкой Крестовых походов как «преходящего эпизода», хотя бы потому, что «эпизод» завершился разорением половины страны на века.
Второй возможный эпилог истории крестоносцев дает ответ на вопрос, что осталось от них, кроме разрушенных стен и ржавых доспехов.
В сердце Нагорья, у дороги Иерусалим – Наблус стоит большое село Синжил, которое можно назвать «будущим Израиля по Арафату». Название деревни происходит от фамилии его сеньора, графа Тулузского Раймонда VI де Сен-Жиля. Село выросло вокруг замка Сен-Жилей, и жили в нем франки, женившиеся на местных женщинах: европейских дам в Палестине было мало. После падения королевства сеньоры уехали, а простолюдины остались и смешались с местным населением.
Я зашел в Синжил. Местные жители принимали меня за сына синжильца, уехавшего давным-давно в Америку. Я не разубеждал их, почтительно отвечал на вопросы стариков, сидя на маленькой плетеной табуретке за чашкой кофе в их кругу. Старики и школьники не слыхали о крестоносцах – лишь о близлежащем еврейском поселении Шило, где подстрелили одного синжильца. Они рассказали мне, что их предки – филистимляне, а пришли они из Аравии миллион лет назад. Около здания почты стоит несколько огромных камней – последние следы замка Сен-Жилей. Синжильцы учтивы и спокойны, молодежь стоит за освобождение Палестины и показывает рожки «V» в знак победы над заморским пришельцем. За прошедшие 700 лет франки, оставшиеся в Нагорье, полностью растворились в палестинском народе, как до них эллины, македонцы, римляне, бедуины Хиджаза. И в этом смысле крестоносцы остались в Палестине навеки.
Глава XXX. Южная интермедия
Негев мы видим, укутавшись в защитную оливковую форму, хотя цвет ее не защищает на выжженной, совсем не зеленой земле Негева. От Рафаха на Средиземном море и до Эйлата на Красном тянется граница между Негевом и Синаем, между Израилем и Египтом. Вдоль границы торчат сторожевые вышки, эти современные зиккураты, ответ еврейского государства на фалличность минаретов. Между вышками курсируют джипы со следопытами – местными бедуинами в израильской военной форме и с красными кафиями Арабского легиона. Сейчас это мирная граница, хотя она видала немало войн.
Весь Негев – граница Иудеи, трудная и непроходимая. Ни одному врагу не удалось прийти в Нагорье по самой прямой дороге с юга, через Беэр-Шеву на Хеврон, она приберегалась только для друзей местного населения и мирных купцов. По этому пути пробовали пройти израильтяне, вышедшие из Египта. Они просили у местных племен – амалекитян – разрешения пройти Негевом, но те их не пропустили, и израильтянам пришлось делать круг через Заиорданье. Жители Иудеи потом долго мстили амалекитянам, рассказывает Библия. Во времена расцвета Иудеи в Негеве стояли крепости царей Иерусалимских.
Звездный час Негева пробил в дни падения Иудеи. После того как вавилоняне разорили Иерусалим, на юге сплотился племенной союз набатеев – группы кочевников-бедуинов. Набатеи обосновались в горах Эдома, вытеснив оттуда эдомян; те откочевали в Южную Иудею под натиском набатеев, основали Идумею с центром в Дуре (Адораиме) и Хевроне и слились с потомками Иуды. Набатеи, удивительный народ, создавший единственную развитую цивилизацию пустыни, начинали с обычного бедуинского быта. Их главным умением было создание колодцев и водоемов для сбора дождевой воды, как описывает Диодор: «Колодцы они умело маскировали, местонахождение их хранили в секрете, и, таким образом, вторгшиеся в их пределы войска либо помирали от жажды, либо отступали после многих мучений. Они рыли подземные водосборники, скрепляли их особым раствором, чтобы вода не уходила, и оставляли лишь узкий вход, который легко спрятать. Затем они расширяли эти водоемы до тридцати метров, заливали дождевой водой, закрывали вход и стирали все внешние следы водоема. Только известные набатеям вешки указывали на местоположение водоема. Пустыня им крепость и убежище, и туда они отступают в случае опасности».
Как и нынешние бедуины, набатеи разводили овец и верблюдов, не строили домов, ибо считали, что с дома начинается порабощение (они предчувствовали изобретение машканты, израильской ипотечной ссуды, которая порабощает не хуже средневековой долговой кабалы). В отличие от нынешних бедуинов, они не ограничились грабежом караванов и взиманием дани с проезжих купцов, но и сами занялись торговлей между Аравией и Побережьем. Они везли пряности и прочие товары из Эдома через пустыню в Газу, а потом, когда порт Газы попал – при Хасмонеях – в руки иудеев, переключились на Эль-Ариш.
Дороги набатеев сохранились до нынешних дней, иногда как шоссе, иногда как колеи джипа. Продольная дорога продолжала линию водораздела Иерусалим – Хеврон: на Беэр-Шеву, Халуцу, Ницану и Кадеш, а оттуда – к святой горе Синай либо прямиком в Египет. Более важные, поперечные, маршруты вели из Заиорданья к Газе и Эль-Аришу через Курнуб (Мамшит), Авдат, Халуцу или через Рас-ан-Накеб, Кунтилу, Куссейму.
Затем богатство и время сломили набатеев, и они осели на земле, построили города, создали сельское хозяйство в пустыне и вырубили из скалы столицу – город Сэла (Петра).
В Петру ведет узкое ущелье, Сик-Муса, с километр длиной, шириной десять метров. Стены его уходят прямо в небо. Оно похоже на трещину в гигантском грецком орехе. Не дай бог оказаться здесь во время дождя: как и в ущельях Иудейской пустыни, от бурного паводка не убежишь. В 1963 году тут, в сердце пустыни, утонуло 28 человек.
То справа, то слева возникают первые набатейские монументы: триумфальная арка, гробницы, высеченные в скалах. И вдруг за поворотом – дворец из розового камня, Казна Фараона, не то усыпальница царя, не то римский храм. Это самое известное здание Петры. За поворотом горы расступаются, и мы оказываемся в долине Вади-Муса. Здесь, далеко в горах, набатеи и построили свой удивительный город.
