Шейн - Шефер Джек (бесплатные серии книг TXT) 📗

Теперь я уже не был уверен, что мечтаю именно об этом. Все больше и больше мне хотелось походить на Шейна, на человека, каким, по моим предположениям, он был в своем крепко-накрепко загороженном прошлом. Большую часть этого прошлого мне пришлось придумать самому. Он никогда о своей жизни не говорил, словом не упоминал. Даже имя его оставалось загадкой. Просто Шейн. И ничего больше. Мы даже не знали, это имя или фамилия и, вообще, связано ли оно как-то с его семьей. «Зовите меня Шейн», — сказал он, и больше этой темы вообще никогда не касался. Но я в своем воображении сочинил для него всевозможные приключения, не привязанные к какому-то конкретному месту или времени; я видел, как этот тонкий, таинственный и стремительный герой хладнокровно преодолевает такие препятствия и опасности, которые сломили бы человека меньшего калибра.

Я слушал с чувством, близким к восторженному почитанию, как два моих главных человека, отец и Шейн, долго и дружелюбно спорят про всякие скотоводческие дела. Они отстаивали разные методы выпаса и откорма скота до нужной упитанности. Но оба были согласны, что контролируемый откорм куда лучше, чем свободный выпас, и что улучшение породы — это насущная необходимость, даже если потребуется затратить бешеные деньги на ввоз быков. Они рассуждали о том, есть ли надежда, что железнодорожная ветка когда-нибудь дойдет до нашей долины, чтобы можно было отправлять скот прямо покупателю, не теряя на качестве мяса, как оно бывает, когда коров перегоняют на рынок гуртами, а они тощают по дороге.

Было заметно, что Шейну начинает доставлять удовольствие жизнь с нами и работа на ферме. Потихоньку, постепенно его покидало внутреннее напряжение. Он все еще оставался настороженным и внимательным, все еще инстинктивно улавливал все, что происходит вокруг него. Со временем я понял, что это у него врожденное, он этому не научился, не привык за многие годы — просто это часть его натуры. Однако сознательная обостренная настороженность, постоянное ожидание неизвестной опасности — постепенно притуплялось.

Но почему бывал он временами таким странным, как будто просыпалась в нем тайная внутренняя горечь? Как в тот раз, когда я играл с револьвером — его мистер Графтон мне дал, это был старый «Кольт» модели «Фронтиер» 14 с лопнувшим барабаном — кто-то вернул его в магазин.

Я смастерил кобуру из обрывка потертой клеенки и пояс из веревки. Я скрытно пробирался вокруг сарая, резко разворачивался через каждые несколько шагов, чтобы не прозевать подкрадывающегося индейца, как вдруг заметил, что Шейн наблюдает за мной из дверей сарая. Я замер на месте, думая о великолепном револьвере у него под койкой и опасаясь, что он поднимет на смех меня и мое жалкое, старое, негодное оружие. Но он и не собирался смеяться, он смотрел на меня очень серьезно.

— Скольких ты уже уложил, Боб?

Смогу ли я когда-нибудь отплатить этому человеку? Мой револьвер стал новеньким и блестящим, а рука — твердой, как. скала, когда я навел мушку на очередного врага.

— С этим будет семеро.

— Индейцев или лесных волков?

— Индейцев. Вот таких здоровенных!

— Тогда лучше оставь несколько другим разведчикам, — сказал он мягко. — Не нужно, чтоб тебе завидовали. А теперь слушай, Боб. Ты это не совсем правильно делаешь…

Он уселся на перевернутую корзину и кивком головы подозвал меня к себе.

— Кобура у тебя висит слишком низко. Нельзя опускать ее на всю длину руки. Держи ее чуть ниже бедренного сустава, чтобы рукоятка револьвера находилась примерно посередине между локтем и запястьем свободно опущенной руки. Тогда ты сможешь схватиться за рукоятку, когда рука идет вверх, и будет возможность вытащить револьвер из кобуры, не поднимая его выше уровня прицеливания.

— Вот это да! Это так делают настоящие ганфайтеры!

В глазах у него мелькнул странный огонек и исчез.

— Нет. Не все. У большинства есть свои собственные хитрости. Кому-то нравится наплечная кобура; другие засовывают револьвер за пояс штанов. Некоторые носят по два револьвера, но это просто показной эффект и лишний груз. Вполне достаточно и одного, если умеешь им пользоваться. Видел я человека, у которого кобура была тугая, с открытым концом внизу, и висела на поясе на небольшом шарнире. Ему не надо было выхватывать револьвер. Он просто поворачивал ствол вперед и стрелял с бедра. Это очень быстро получается, и удобно, когда действуешь с близкого расстояния и по крупной Мишени. Но на десять — пятнадцать шагов выстрел с бедра уже ненадежен, и вовсе никуда не годится, если хочешь положить пулю точно в какое-то место. А тот способ, про который я тебе рассказал, не хуже любого другого и даже лучше многих. И второе…

Он протянул руку и взял револьвер. И вдруг я разглядел его кисти — будто впервые увидел. Они были широкие и сильные, но не такие тяжелые и мясистые, как у отца. Пальцы длинные, квадратные на конце. Так интересно было смотреть: вот руки коснулись револьвера — и как будто обрели свой собственный разум, их уверенные движения совершались без всякой подсказки со стороны головы.

Правая рука сомкнулась на рукоятке, и тут сразу видно стало, что она делает то, для чего создана. Он взвесил на руке старый револьвер, свободно лежащий в ладони. Потом пальцы сжались, большой палец поиграл с курком, проверяя люфт.

Я глядел на него во все глаза, а он быстро подкинул револьвер в воздух, поймал его левой рукой, и в то же мгновение он плотно лег в ладонь. Шейн снова подбросил его, теперь выше, так что револьвер завертелся в воздухе, и когда он начал падать вниз, правая рука метнулась Вперед и поймала его. Указательный палец скользнул в спусковую скобу, револьвер повернулся и оказался в боевом положении — и все это было одно слитное движение. У него в руках этот старый револьвер как будто ожил, теперь это был уже не ржавый неодушевленный предмет, а продолжение самого человека.

— Если ты добиваешься быстроты, Боб, то не разрывай движение на части. Нельзя сперва вытащить револьвер, потом поднять, прицелиться и выстрелить. Взведи курок, пока поднимаешь оружие, и нажимай на спусковой крючок в ту же секунду, как наведешь на цель.

— А как же тогда целиться? Как смотреть на него?

— А никак. Этого вообще не надо. Научись держать оружие так, чтобы ствол располагался параллельно пальцам, если их вытянуть вперед. Тебе не понадобится терять время, чтобы поднять револьвер к глазам. Ты просто направь его снизу, быстро и легко, как пальцем показываешь.

Как пальцем показываешь… Он объяснял — и тут же все делал. Вот он поднял старый револьвер, навел на какую-то цель за коралем, а потом курок щелкнул по пустому барабану. И тут рука, сжимающая рукоятку, побелела, пальцы медленно разжались, и револьвер упал на землю. Рука повисла вдоль тела, окостеневшая и неловкая. Шейн поднял голову, и рот проступил на лице, как свежая рана. Глаза застыли на горах, карабкающихся вверх там, вдалеке…

— Шейн! Шейн! Что случилось?

Он меня не слышал. Он был где-то далеко, на темной тропе, тянущейся из прошлого.

Он глубоко вздохнул, и я видел, с каким усилием он вытащил себя обратно в настоящее, с каким трудом понял, что на него смотрит мальчик. Шейн сказал глазами, чтобы я поднял револьвер. А когда я сделал это, он наклонился вперед и заговорил очень серьезно.

— Послушай, Боб. Револьвер — это просто инструмент. Не лучше и не хуже любого другого инструмента, например, лопаты, или топора, или седла, или печки — все равно. Вот только так о нем и думай. Револьвер сам по себе не хорош и не плох — хорошим или плохим бывает человек, который его держит в руке. Ты это запомни.

Он поднялся и зашагал прочь, в поле, и я понял, что он хочет остаться один. Я хорошо запомнил то, что он сказал, запрятал поглубже в памяти, чтобы никогда не забыть. Но в эти дни я чаще вспоминал, как он ловко орудовал револьвером, и его советы, как им пользоваться. Я все тренировался и мечтал о том времени, когда у меня появится револьвер, который будет стрелять по-настоящему.