Стрелок (СИ) - Мажарин Сергей (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Пританцовывая, приседая и раскачиваясь, Матушка кружилась вокруг столба, бормоча:
Юбки взлетали и опадали. Аннейблинда и Киша затянули какую-то песню с повторяющимся припевом, помогая себе хлопками в ладоши. Дребезжание старухи, сопрано молодой и низкий голос Луа, шлепки босыми ступнями плели какую-то мрачную мелодию.
Пламя отражалось и дробилось золотыми высверками в хрустальных шариках, вставленных в глазницы черепа. Мелькала чёрная козлиная нога в руке Луа, сливаясь с чернотой её кожи. Куда-то всё пропало осталось только красное, золотое, чёрное, белое в диком крутящимся калейдоскопе. Звуки они стали другими…Аккордеон и скрипки, ворчание барабанчика. Полосы красок стали дробиться, распадаться и вновь соединяться в новую картинку.
Кроваво-красное платье. Белизна кожи и кости. Золото волос и оправы очков.
Чернота фрака и цилиндра. Скелет и белая женщина. Они танцевали, переплетшись в тесных объятиях, щека к щеке, она прижималась, выскользнувшими из под выреза платья, напряжёнными сосками к его груди, их ноги проникали между ног друг друга, а трость зажатая между его ног касалась промежности партнёрши. Он опрокидывал её навзничь и удерживал, а она старалась обхватить ногой его талию и скользила вниз. Стучали каблучки и шаркали подошвы об пыль, дико отдаваясь эхом в голове.
Стрелку казалось, что тело его приподнялось над полом и зависло, тихо покачиваясь в струях сквозняка. Исчез пол и чудилось, что под телом стал вырисовываться прямоугольник вынутой земли, а по краям полоска, насыпанного кладбищенского праха, стала отвалом выброшенного грунта с комками, кусками дёрна и камнями, и яма росла и росла, как колодец, пока не обнажилось дно с открытым гробом, из которого тянуло смердящим тленом и запахом белой сосны.
Эти двое встали у него над головой. Тот, в костюме мастера похоронных дел что-то спрашивал у красотки, а она грязно и цинично ругалась, размахивая холёными руками. Что-то он спрашивал и у него, но вот что Стрелок не понимал, но чувствовал, что ответы этот находит прямо у него в голове. Шевеля нижней челюстью, череп нечто шептал на ухо блондинки, а она иногда прерывала его взрывами брани. Наконец она улыбнулась и достала прямо из воздуха грязноватый свёрточек. Тряпичная кукла из лоскутков, растрёпанных верёвочек и с клоком волос, вся пронзённая кривыми тонкими булавками. Длинными ногтями красавица поддевала их ногтями, вырывала их из тряпиц, кривя губы. Она вытягивала, а тело Стрелка пронзала выворачивающаяся боль, заставляя корчиться в судорогах. Брошенные в сторону булавки с тихим хлопком опадали вниз крупицами ржавчины. Вот наконец была выдернута и последняя. Кукла распалась на грязные клочки ткани, бечёвки и волокна пеньки.
Сорвалась галечка и, звонко ударившись о доски, покатилась в угол домовины. С тихим шипящим шуршанием ринулась вниз горсть песка, а за ним обрушились куски земли, разбиваясь и раскидывая свои кусочки в стены могилы. Обвалилась глыба глины и подкинула вверх смолистые и пахучие щепки. Ящик для упокоения дробился и корёжился под потоками грунта и исчезал, перемолотый в щепки потоками скатывающимися сверху. Осыпавшиеся конусы росли по стенам ямы. Засасывающая дыра под Стрелком стремительно мелела, и вот она пропала, поверхность пошла волнами, рябью, мелко задрожала и затвердела. И вновь зашевелилась. Стали пробиваться травинки, тянуться вверх и сливаться в один ковёр.
Женщина склонилась над телом. Тонкий аромат лилии и сладкий запах разлагающейся плоти, теплота груди. Розовым влажным язычком она провела по сухим потрескавшимся губам Стрелка. Откинувшись назад, засмеялась и толкнула ладонями его в плечи.
Сквозь прикрытые ресницы брезжил свет. Стрелок открыл глаза. Рядом сидела Матушка Луа с окурком сигары в углу рта, прихлёбывала из кружки горячий самогон и закусывала острым перцем.
— А где она?
— Кто?
— Эта женщина в красном.
— Так ты видел?… Манман Бригитту и её спутника?
— Видел, матушка. Не знаю кто это, но они отпустили меня. Он передумал класть меня в могилу, а она меня вылечила.
— Ты ему нужен. Барон Самеди любит детей и сдаётся мне ты их никогда не забижал. Вот и за моего внука вступился. В этот раз его бы умучали, — Пыхнула клубком дыма, — И дом Господина Кладбища справно заполняешь новыми жильцами. Господин Смерти покровительствовал и другому с головой похожей на череп в очках и всегда с утра выпимшему. У того было заклятие от смерти от ножа, пули и руки. Ты обошёл это заклятие. Твой враг умер странной и жуткой смертью… Порчу наслал этот лысый…Сдаётся мне, что ты сам великий колдун вооду, хотя не знаешь об этом и можешь говорить с Хозяином без Легбы…Даже я не могу так…
— Если бы не ты, миссус, то я бы уже сдох как паршивый пёс. Ах, ты жирная тупая ниггерская сучка.
Луа даже поперхнулась дымом от обиды.
— Жентмуны, так не говорят, сар….
— А, если бы это тебе сказал какой-нибудь нигги, ты бы не решила, что над тобой надсмехаются, матушка? [5]
Она заулыбалась, захихикала и засмеялась, давясь от хохота, слёзы потекли из её глаз. Мягкой тёплой ладонью толкнула его в бок. — Ну, ты проказник, снежок. Снаружи белый, а внутрях чёрный, хитрый ниггер.
Краплёные карты
«Гнилая» холодная весна выдалась в этом году. То моросил мелкий противный дождик, то мохнатыми рождественскими хлопьями валил снег. Дороги раскисли от грязи и не думали подсыхать…
День медленно перевалил за полдень и медленно полз к вечеру.
Стрелок открыл дверь в конюшню и подошёл к стойлу. Жеребец не был похож на того замученного одра каким был совсем недавно. Бока округлись и снова лаково залоснились. Конь потянулся к карману, мелко двигая ноздрями и кося влажным глазом. Коротко всхрапнул. «Ну..He балуй… Надоело? Вторую неделю торчим тут.» Стрелок достал, завёрнутый в тряпицу солидный ломоть хлеба, густо обсыпанный крупной зернистой солью, и протянул на ладони своему любимцу. Осмотрел ноги вороного, покрытые струпьями, тонкой корочкой кожи, смутно мелькавшей по краям ссадин.
Заняться было нечем. Валяться на кровати и тупо смотреть в потолок гостиничного номера не хотелось. Все городские лавки были осмотрены и все покупки сделаны. Оставалось зайти в салун и послушать новости, а если повезёт, то и добыть газету.
Не смотря на то, время было не позднее, в зале «Розового слона «было многолюдно. Опилки на полу потеряли первоначальный цвет и стали грязно серыми от грязи, что принесли на ногах, и от табачного пепла… Около плевательниц они покрылись коричневой комковатой коркой. Стоящая посреди зала громадная чугунная, печь на рахитичных ножках изнемогала теплом. У стойки бара было тесновато, виднелись лица знакомых, но стоять не хотелось да и не мешало бы чего-нибудь пожевать.
Стрелок подошёл к столику, за которым сидели двое. «Разрешите?». Парочка испугано уставилась на него, молча и судорожно допила свой виски и ушла. «Вот так всегда…Стоит пристрелить ублюдка, как порядочные люди начинают шарахаться от тебя, думая, что они будут следующей жертвой».
Заметив Стрелка, из-за стойки к нему метнулся бармен. «Что прикажите, сэр? Виски, бренди, бурбон?»
— Двойной бренди, стейк и газету.
За соседним столиком играли в карты и видно играли уже долго. Лежали засаленной кучкой банкноты, тускло отсвечивали серебром и золотом монеты, большие карманные часы поверх всего скорбно отсчитывали время. Двое из картёжников, судя по одежде были состоятельными фермерами, в третьем Стрелок узнал помощника управляющего местного банка, а вот четвёртый, сидящий к нему спиной, был не знаком и вероятнее всего был приезжим.
