Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки) - "Kharizzmatik" (полная версия книги txt) 📗
Он установил несколько правил, которые следовало соблюдать, и если кто-то нарушал их, Алек демонстрировал полное отсутствие лояльности, предатели тут же сталкивались с последствиями. Поначалу творилось черт знает что, настоящий круговорот людей, новобранцы приходили к нам, а через неделю исчезали, не способные встать в ряды, но вскоре люди сумели понять, что у них нет выбора, кроме как слушаться его. Он вернул организацию к ее корням, к тому времени, когда ты должен был быть цивилизованным человеком, уважаемым джентльменом на публике, и животным после наступления тьмы.
Он следовал клятве до гребаного фанатизма, наказывая каждого, кто посмел ее нарушить. Все, кто сознательно наносил вред женщине или ребенку, тут же вызывались на совет. Придя к власти, Алек запретил иметь рабов. Он не покупался ни на одно объяснение, почему их стоит держать, постоянно повторяя, что подобные действия лишь усложнят нашу жизнь. Если не можешь позволить себе платить за наемный труд, тогда работай усерднее и получай больше денег. Если переживаешь, стоит ли впускать кого-то в дом и открывать свои секреты, значит, ты стал, на хер, слишком подозрительным. Всех, кто опаздывал на совещания или не платил вовремя, наказывали. Всех, кого замечали поблизости от конкурентов или полиции, тут же вызывали к боссу и требовали объяснений. Б…ь, даже если кого-то заметили трахающим чужую жену, и то его вызывали на совет. Все, у кого он замечал недостойное поведение, и плевать какое, тут же оказывались на чертовом совете.
Я стоял там, на складе, и смотрел на мужчин, контролирующих мою жизнь. И происходящее, б…ь, казалось мне охеренно похожим на гребаный совет.
Я начал нервно бормотать всякую хрень, повторяя, что я не собирался делать то, в чем меня хотят обвинить, но тут Алек поднял руку, прерывая меня. Он полез в пальто и достал пушку, я хаотично пытался понять, какого хера я натворил. Он положил пистолет на край стола, а потом достал из кармана перочинный нож. Он медленно выдвинул лезвия, и я нахмурился, когда он положил его рядом с оружием. Я сконфуженно смотрел на предметы, не зная, что и думать – это выглядело, как подготовка к сраной инициации. Я давал клятву, я несколько раз видел, как принимают присягу, я знал процесс, но понятия не имел, что сейчас творится.
Алек кивнул своему консильери, показывая, что пора начинать. Мужчина прочистил горло.
– Эдвард Каллен, – назвал он, ожидающе глядя на меня.
– Да, сэр, – как бы сильно я не старался оставаться спокойным, голос все равно дрожал.
– Теперь ты женат, – сказал он.
– Да, сэр.
– Ты любишь свою жену?
– Да.
– Если ее жизнь будет в опасности, ты пожертвуешь собой, чтобы спасти ее?
– Конечно, – ответил я, думая, на фига он задает эти вопросы. – Я уже делал это, и сделаю вновь.
– Ты доверяешь ей?
– Абсолютно.
Он повернулся и кивнул Алеку, который указал мне на место за столом.
– Cu e surdu, orbu e taci, campa cent'anni 'mpaci, – проговорил он. – Мы не клуб. Мы – тайное общество… тайное – ключевое слово. La Cosa Nostra, дело нашей жизни, способ нашей жизни. Ты вступаешь в нее единственным возможным способом, таким, каким ты вошел в эту комнату сегодня – по собственной воле. Но выход один, и он лежит на столе. Ты уже принял клятву, ты знаешь правила, и знаешь последствия их нарушения. Если ты предашь наши секреты, ты умрешь. Нерушимо.
Я кивнул, когда он замолчал, чтобы он знал, что я слушаю, даже если я полностью потерялся в гребаной реальности. Голова кружилось, горло горело, желудок подергивался, и мне становилось вся тяжелее оставаться на месте. Я пытался не дергаться, не желая показаться нервным, даже пусть эти мудаки и так не тупы… они знали, что я скоро наделаю в штаны.
– Все, кто бежит в полицию за помощью, чтобы справиться с другим человеком – или глупцы, или трусы. Те, кто не может позаботиться о себе, о своей безопасности – тоже. Это признак слабости, ты никогда не покажешь свою уязвимость. Ты никогда не позволишь им думать, что они могут иметь над тобой власть. Ты сражаешься в наших битвах; ты не ждешь, что кто-то решит твои проблемы. Мы не инициировали тебя, чтобы защитить, мы сделали это, потому что ты можешь защитить себя сам, и, защищая себя, ты защищаешь La Cosa Nostra. Понимаешь?
– Да, сэр.
– Изабелла знает наши секреты. Она видела наши лица и слышала наши голоса. Она знает наши имена. Она пережила то, что не должна была. Эта женщина может уничтожить организацию, может уничтожить все, что мы хотим защитить, но ты веришь, что она этого не совершит. Правильно?
– Да, сэр.
– Ты клянешься своей жизнью? Клянешься, что она – не угроза для нас, что наши секреты в безопасности?
– Да.
– Ты хочешь поручиться за Изабеллу?
Уголок моего рта дернулся в улыбке, когда до меня дошло, чего они хотят, я ощутил облегчение и тут же расслабился. Поручительство.
– Совершенно верно, – ответил я, кивнув.
Алек поднял нож и знаком показал мне дать ему правую руку.
– Повторяй за мной… Я, Эдвард Каллен, беру на себя ответственность за Изабеллу Мари Свон. Я клянусь…
– Каллен, – поправил я, прерывая его без лишних мыслей.
Он сощурился, и я напрягся, понимая, что, на хер, не должен был делать подобную хрень.
– Простите, сэр. Просто, понимаете, она теперь Каллен.
ДН. Глава 80. Часть 3:
– Полагаю, так и есть. Каллен, – резко сказал он, очевидно, недовольный, что я открыл свой гребаный рот. – Я клянусь, что она будет почитать Омерту, и сегодня я принимаю клятву за нее, потому что она не может. Я гарантирую ее лояльность и молчание.
Я повторил слова, он держал мою руку.
– Сегодня ты прольешь за нее кровь, демонстрируя свою решительность, и чтобы знать, что, если она предаст нас, остаток твоей крови тоже прольется. Вы с ней – единое целое. Если она расскажет наши секреты, ты умрешь. Нерушимо.
Он взял нож и провел по моей ладони косую линию, я дернулся. Из раны тут же выступила кровь, он свел мои пальцы в кулак, крепко сжимая. Рана стала болеть еще сильнее, боль отдавала в предплечье.
– Совещание закончено и никогда не происходило, – сказал заместитель Алека.
Алек кивнул, и тут же консильери и заместитель открыли двери и вышли, так же быстро, как и вошли. Алек взял с полки салфетку и протянул мне, веля зажать ей порез. Я сжал салфетку в ладони, а он пошел к двери, замирев у выхода.
– Когда ты попросил передать ее тебе на свадьбе, я соглашался не только отвести ее к алтарю, – сказал он, бросая на меня отрывистый взгляд. – Мои поздравления.
ОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоОоО
Я аккуратно перебирал клавиши, мягкая музыка фортепиано разносилась по комнате. Мелодия была знакомой, песня, которую я знал наизусть – «Лунный свет» Дебюсси. Я, на хер, не играл это уже с десяток лет, но сейчас, сидя в сумерках и глядя в огромное окно, которое открывало вид на город, я вдруг захотел услышать эту музыку.
Краем глаза я заметил движение и повернулся, пальцы замерли, когда я увидел Изабеллу. Она стояла в коридоре, все еще держась за ручку двери, ведущей в основную спальню, откуда и появилась. На ней был лишь маленький черный шелковый халатик, завязанный на талии, а на ногах – чулки. Я заметил выглядывающий из-под края халата пояс для чулок и застонал, мой член тут же охеренно затвердел. Ее волосы все еще были влажными после душа и ложились мягкими волнами на плечи, макияж исчез. Она была естественной и такой чертовски красивой, ей не нужно было всякое дерьмо, чтобы завести меня.
– Не прекращай играть, – тихо сказала она, в ее голосе звучало беспокойство.
Я ободряюще улыбнулся ей и вернулся взглядом к клавишам, вновь начиная мелодию. Она сделала ко мне несколько шагов и замерла у окна, приложив ладонь к стеклу.
– Начинается дождь.
– Я знаю. Итальянцы верят, что это хорошая примета, когда на свадьбу идет дождь, – сказал я. – Sposa bagnata, sposa fortunata. Мокрая невеста – удачливая невеста.
