Словарь Ламприера - Норфолк Лоуренс (библиотека книг .TXT) 📗
Вход во внутреннюю часть гавани отмечали две башни. Бросив взгляд на скромные рыболовные суденышки и лихтеры, теснившиеся у причалов, Дюлюк подумал, что трудно поверить, что именно с этой гавани и началась деятельность могущественных партнеров «LesCacouacs ». Ведь именно отсюда бежали члены «Каббалы», и сюда они собирались вернуться. Нет, никто не вспомнит Дюлюка. Ле Мара, Ка де Лиль, Ромийи, Вокансон, Бофф, братья Бла, Ламприер и их предводитель, чью личность Дюлюк так и не установил. Это их имена будут начертаны на стенах Рошели, подобно тому как на стенах Трои — имена греческих полководцев, а на стенах Карфагена — имя Сципиона. Дюлюк же будет предан забвению — жалкий мальчик на побегушках у могущественных повелителей моря. С их возвращением он исчезнет.
В последующую неделю обитатели деревушки Лозьер к северу от города с постепенно утихавшим любопытством наблюдали за двумя приезжими, возившимися с веревками, шестами, компасами и картами на узком мысе, оканчивавшемся мысом дю Плом. Они прибыли из Парижа и, судя по всему, были инспекторами. Приезжие расхаживали взад-вперед по берегу, что-то записывая в маленькие голубые блокноты, что-то измеряя отвесом; они даже наняли лодку, чтобы сделать замеры глубины моря у берега. Результаты тоже были занесены в блокноты.
Два дня спустя по Лозьеру, Ньель-сюр-Мер и Марсийи прошел слух, что господа Дюлюк и Протагор из Управления морских дел хотят завербовать рабочую силу. На мысе дю Плом собирались строить пристань. Она должна была иметь пятьдесят ярдов в длину и оканчиваться причалом, достаточно прочным, чтобы выдержать судно водоизмещением в четыреста тонн. Крестьяне буквально разрывались от любопытства и одновременно чуть не лопались со смеху. Зачем кораблю причаливать у мыса дю Плом, если есть гавань в Ла-Рошели? Эти люди из Парижа со своими картами и расписанием приливов, со своими измерениями и подсчетами, видно, и впрямь потеряли голову. Зачем им нужен такой причал? И почему именно здесь? Одним словом, через день Дюлюк и Протагор набрали ровно столько рабочих, сколько требовалось.
Измерения и подсчеты производились только для вида. Все действия Протагора и Дюлюка были прикрытием. На самом деле план пристани и место ее расположения были продуманы уже полгода назад — когда в парижской резиденции кардинала Жак склонился над столом, а девушка угрюмо смотрела, как он отмечает место на карте. «Вот здесь. Судно водоизмещением в четыреста тонн, вы хорошо меня поняли?» Кардинал кивнул в знак согласия и передал дело в руки своих доверенных помощников. Управление морских дел было идеальным прикрытием.
— Вот здесь есть канал, очень узкий, в ширину человеческих плеч. Там, где он углубляется, берега смыкаются сверху, и канал превращается в пещеру, туннель. — Лицо Жака стало очень серьезным. — Длинный туннель. — Теперь его голос звучал совсем отстранение — Постройте пристань там, где канал впадает в море.
Дюлюк обнаружил канал на второй день; русло его заросло молодыми деревьями и кустами. Вдвоем с Протагором они пробирались через подлесок. Они шли друг за другом, потому что канал действительно оказался очень узким. Постепенно берега канала становились все выше, потом сомкнулись у них над головами, растительность поредела и сменилась каменистой почвой; гравий хрустел под ногами. Они шли все дальше, пока свет у них за спиной не угас, и тогда Дюлюк зажег свечу. Еще несколько шагов, и вот коридор расширился и окончился длинной низкой пещерой. Здесь тропа обрывалась.
Они стояли на берегу озера, и в свете свечи можно было разглядеть потолок пещеры, но ни справа, ни слева, ни впереди не было видно ничего, кроме воды, уходящей в темноту. И тут внимание Дюлюка и Протагора привлекла к себе лодка. Это была маленькая шлюпка, футов десять в длину, стоявшая на каменистом берегу озера. Кто-то уже переплывал этот водоем. Дюлюк достал компас и увидел, что стрелка указывает прямо на него. Они стояли лицом на юг, к городу. Глядя на темное озеро, в мыслях Дюлюк и Протагор вернулись туда, на юг, в Рошель, и на сто шестьдесят лет назад, когда город пылал в огне, а девять человек, которые теперь стали их партнерами, бежали, оставшись незамеченными в общей панике. Стоя на берегу, которого никогда не касались лучи солнца, глядя на шлюпку в неверном мерцании свечи, Дюлюк и Протагор одновременно поняли, что произошло здесь полтора века назад.
— Вот так они и спаслись, — сказал Дюлюк.
Невдалеке от Вороньего Гнезда, ниже по течению, «Вендрагон», вытеснив четыреста тонн воды, терпеливо дожидался возвращения своих хозяев. Капитан Гардиан сидел на своем посту у окошка и переводил взгляд с газеты на стоящее под окном судно и обратно. Он ждал, когда вернется посланный им разведчик.
— Юному Ламприеру нечего делать на кораблях, — обронил он.
— Приятный парень, — Рой припомнил вечер у Камнееда, представление которого они посетили месяц назад. — А дружок его порядком перетрусил.
Эбен как наяву снова увидел Септимуса, при виде безвредных язычков пламени прижавшегося к стене, побледневшего и зажмурившегося.
— Это огонь, — сказал он, и оба капитана согласно кивнули друг другу, вспомнив похожие сцены, которые им доводилось наблюдать на кораблях. У каждого человека есть свои собственные страхи, и нередко море заставляет их выйти наружу.
— Должно быть, это было его последнее представление, — в следующей колонке Гардиан наткнулся на упоминание о Камнееде. — Теперь за этим зданием наблюдает сэр Джон, а король считает, что Кокспер-стрит неважно выглядит по сравнению с соседними улицами. Он хочет ее снести.
— Камнеед болен, — отозвался Рой. — Вот в чем все дело. Я слыхал, что он консультировался с Бульвером по поводу непроходимости кишечника.
Эбен вспомнил последний номер Камнееда, вспомнил, как в его глотку скользнул молочно-розовый камень, протянутый Ламприером в тот момент, когда люди сэра Джона боролись с приспешниками Фарины. И Ламприер обменялся странными знаками с предводителем этих смутьянов, Штильцем, Штольцем, или как там его… одним словом, с тем, кто считался правой рукой Фарины. Рой стукнул женщину по ноге, да и не раз, и весь вечер превратился в скандал. Сегодня же они собирались пойти в театр. Эбен не мог подавить в себе растущее предчувствие беды. Он снова взглянул на корабль, но ничего не изменилось. Они пойдут в оперу. Он надеялся, что капитану Рою опера понравится не меньше, чем Камнеед. Эбен внимательно разглядывал корабль, но не замечал ни малейшего признака жизни.
В то же утро, сидя рядом с герцогом Камберлендским и герцогом Куинсбери, лордом Браднеллом, леди Креймер, сэром У. У. Уинни и прочими ценителями искусства, Мармадьюк Столкарт мрачно взирал на синьоров Морелли и Мориги, обменивавшихся перед ним на сцене ариями из «LaFrascatana ».
— Добавьте канатоходца, — приказал он Болджеру. — Скажите Рихтеру, или как там его зовут.
Болджер кивнул и записал распоряжение.
— Йоо-ооо-ооо! — тянул синьор Морелли.
— Мээ-эээ-эээ! — отвечал ему синьор Мориги. Леди Креймер помахала носовым платочком мужу, который играл в оркестре первую скрипку. Заметив ее, он помахал в ответ. Музыка умолкла.
— Превосходно, Мориги, — обратился Столкарт к тенору. — Очень хорошо у вас получается.
Мориги пожал плечами и направился за кулисы.
— Можем мы на сегодняшний вечер добавить аллегро? — спросил Столкарт у Болджера. — Какое-нибудь коротенькое?
— «Seserce, sedice », — подсказала леди Креймер.
— Что-нибудь более жизнерадостное, — проворчал герцог Камберлендский.
— Слишком поздно, — ответил Болджер. Столкарт вздохнул.
— Ну что ж, тогда перерыв, всем собраться к одиннадцати!
Он хлопнул в ладоши, поднялся и взял Болджера под локоть. Они прошли вдвоем через полуосвещенный зал.
— Этот театр через месяц прогорит. Взгляните сюда, — Болджер указал на колонки цифр в своей записной книжке. Мармадьюк опустил глаза.
