Росстань - Гурулев Альберт Семенович (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt, fb2) 📗
— Смотри-ка, вроде Ольга бежит.
Алексей приподнял голову.
— Она, кому еще.
— Быстро бежит.
По небольшой лощине, чистой от леса, движется темная фигурка. Впереди несколько собак. Обогнал всех рослый широкогрудый пес.
— Карам!
Пес прижимает уши к голове, машет круто гнутым хвостом, трогает Алексея тяжелой лапой.
Петр хотел было погладить собаку, но Карам вопросительно повернулся, и парень отдернул руку.
— Не бойся. К людям он добрый. — Бородатый, краснолицый Алексей треплет пса по загривку.
Вскоре подъехала Ольга. Она сняла широкие, подбитые лосиным камусом лыжи, поставила к дереву тозовку.
— Одну только белку и встретила.
Девушка бросила понягу с привязанной за голову дымчатой белкой с пышным рыжеватым хвостом.
— Краснохвостка.
Одета молодая охотница не в серый суконный зипун, а в короткую оленью парку. Вместо олочей — высокие, расшитые разноцветными кусочками кожи унты.
— Медленно же вы едете, — голос Ольги звонкий и прозрачный, как ледяная сосулька на солнечном ветру.
— Тебя ждем, — засмеялся Семен. — А где «здравствуй»?
У Ольги розовое от холода и смущения славное лицо, чуть вздернутый нос, милая улыбка.
— Ой, здравствуйте! А я и забыла.
Мужики бросили в снег окурки, легко поднялись на ноги.
— Идти надо. Так просидеть до вечера можно.
— И мне пора, — объявила Ольга.
— Я, пожалуй, тоже по закрайку леса пробегу, — сказал Касьян и снял с вьюка широкие лыжи.
— Красивые у тебя лыжи, — похвалил Петр. — Я еще никогда на таких не ходил.
— Наука нехитрая. Хочешь, так я тебе свои дам. — Алексей подошел к лошадям, снял притороченные к вьюку лыжи. — Вот!
Крепление лыж пришлось впору.
— Вот теперь ты похож на настоящего охотника. Ружья только не хватает.
Но нашлась и тозовка: Семен отдал свою.
— А вы меня берете? — шутливо спросил Петр Ольгу.
— Пойдемте, — Ольга засмущалась, отвернулась и быстро пошла, раскачиваясь в такт шагам.
Собаки, лежавшие в снегу, вскочили на ноги и, обогнав девушку, кинулись в чащу.
Алексей хотел что-то крикнуть вслед, он уже набрал полную грудь воздуха, но потом махнул рукой.
— Увела девка парня, — хохотнул Касьян и не спеша пошел следом.
Петр нагнал девушку нескоро, одновременно с Касьяном. Да он бы и не догнал ее, если бы Ольга сама не остановилась.
— Пойдемте медленнее. Задохнулся.
Ольга с удивлением посмотрела на него: парень, а признается, что сразу устал. Но ничего не сказала.
По лесу на лыжах идти трудно. Завалы колодника, путаная чаща подлеска сдерживают бег. Да и нельзя назвать бегом ходьбу на охотничьих лыжах. Не проваливаешься в снег — и то хорошо.
Касьян пошел теперь чуть в стороне от молодежи, будто он сам по себе, а они — Ольга с Петром — сами по себе.
В чащу ветер не прорывается. Молодой сосняк и ельник стоят в снегу. На одной широкой еловой лапе, пригнутой к земле, Петр и Ольга увидели рысь. Снег причудливо вылепил фигурку зверя, и нужно совсем немного воображения, чтобы увидеть не ком снега, а рысь. Даже уши у снежной кошки есть и один глаз.
— Оля, смотрите. Забавно, правда? На рысь похоже.
— Похоже. Я видела. Только вам не стала говорить, думала, смеяться будете.
— Что вы, разве над этим смеются?
Ольга оживилась, обрадованно посмотрела в лицо парню.
И Касьяну опять от чего-то радостно и чуть грустно. Давно в Чапинге никто так не разговаривал. Да и некому так разговаривать. А для Ольги сегодня праздник, видно. Мало девке надо: идет рядом хороший парень, и праздник уже.
Касьян сам себе не понятен: стал замечать то, на что раньше бы и внимания не обратил, думать о том, что раньше бы и в голову не пришло. Вот эта Оля Коробова… Сыта, одета — значит, хорошо живет, думалось. А чего хорошего? Первый раз так Касьяну подумалось: чего хорошего в одной еде? — и не показалось кощунством.
Кто-то, Петр или Ольга, тронул нечаянно ветку, рысь скользнула вниз и рассыпалась в сверкающую пыль.
— Жалко.
— А знаете, в лесу часто такие фигурки встречаются. Иногда старичка с палкой, сгорбленного такого, увидишь, то медведя на задних лапах. А вот сегодня рысь. Вроде просто снег лежит, а приглядишься…
Ольга говорила, смеялась, а голос ее вызывал в памяти Касьяна солнечный день ранней весны, сосульки, свисающие с крыши к наличникам окон, разрисованных русской деревянной вязью, ветер и серебряный звон, который вот-вот должен раздаться. Вот-вот, сейчас.
Чаща неожиданно кончилась, и они вышли к низине, заросшей ерником. Посредине круглой ядрицы небольшой островок высокого леса: темнели хвойные деревья, а над ними голые вершины тополей. На тополях несколько черных точек.
— Пальники, — шепнула Ольга. — Далеко больно.
В ерниках на лыжах совсем плохо идти. Пришлось их снять. Жесткие кустарники не пускают, царапают лицо. Искали обход по замерзшим болотцам, изредка поглядывали на вершины тополей: сидят еще тетерева, не улетели.
Когда подошли настолько, что птицы стали крупными и четкими, Касьян, шедший впереди, остановился. Он уже хотел поднять винтовку к плечу, но, увидев, каким азартом светится лицо Петра, чуть отодвинулся и шепнул одними губами:
— Стреляй.
Сухо щелкнул выстрел, словно сучок под неосторожной ногой переломился, а птицы продолжали сидеть как ни в чем не бывало. Только шевельнулся один пальник и замер снова.
— Теперь ты стреляй.
— Все втроем, — снова одними губами сказал Касьян.
Три выстрела слились почти в один. Птицы тотчас сорвались с голой вершины, но одна из них, перевертываясь в воздухе, врезалась в снег. Петр, не разбирая дороги, напролом через замерзшие кусты кинулся к деревьям. Следом — Ольга.
На выстрелы прибежали собаки. Раскрыв пасти, они тяжело прыгали, проваливались в сыпучий снег, обгоняли людей.
— Назад! Карамка, назад!
Петр поднял убитого косача, а Ольга отшвырнула ногой молодую собачонку, которая, азартно взвизгивая, прыгала вокруг парня, стараясь вцепиться в бок птицы.
Подошел Касьян. Прикинул птицу на руке.
— На варево хватит. Ну, а теперь пора к нашим на след выходить.
Одолев ерники, вышли в чистый кедровник и снова стали на лыжи. Солнце рыже просвечивало из-за верхушек деревьев и клонилось к западу, и Касьян решил спешить. Пока догоняли своих, Петр взмок и теперь просился сесть отдохнуть, но Касьян строго сказал, что садиться сейчас ни в коем разе нельзя и надо хоть как, но идти.
— Да тут уж близко совсем, — сообщил он успокоительно. — Километр, не больше. Озеро-то, вот оно уже.
Вскоре увидели зимовье. Оно спряталось в снегу у самого края леса на небольшом мысочке. Над зимовьем — слабая полоска синего дыма.
— Кто бы это мог быть? — Касьян, шедший теперь впереди, остановился и подождал, когда поравняется с ним Алексей. — Из Чанинги кто ушел в эту сторону?
— Никто не уходил. Затесовы, что тот, что другой, дома. Да и следы бы увидели. А то ведь никаких следов не пересекали.
Когда подошли ближе — удивились еще больше: следы крутятся только у самого зимовья и не отходят они дальше чем на десять метров. Самая набитая тропка — к поленнице дров, которую заготовили Касьян с Алексеем еще прошлой весной. Поленница была большая, а теперь от нее осталось всего ничего. В наметанных с заветренной стороны сугробинах ямины — брали отсюда, видно, снег для воды.
Алексей снял с плеча ружье.
— Неладно что-то.
Касьян сделал крадущийся шаг вперед, но в этот момент заскрипела дверь зимовья. В дверном проеме человек. Черный, заросший щетиной. Человек сказал хрипло:
— Я знал, что вы все равно придете.
На человека смотрели с изумлением.
— Не узнаете меня, что ли?
Семен шагнул вперед, словно не доверяя себе, дотронулся до одежды мужика, посмотрел пристально.
— Ты, Степан?
На лицо Степана наползла улыбка.
— Признал, значит.
— Признал. А о тебе в Беренчее уж беспокоиться начали.
