Легион смертников - Скэрроу Саймон (книга жизни txt) 📗
— Будьте осторожны, командир, — сказал Хамед.
— Я пошел, — с улыбкой ответил Макрон.
Перенеся вес, он начал сползать по тоннелю, скользя по его полу подошвами калиг. От потока воздуха факел загорелся ярче, осветив весь тоннель. Соскользнув в следующее помещение, Макрон сделал полшага, вставая на ноги в полный рост. Быстро огляделся по сторонам, водя перед собой факелом. Помещение было куда меньше предыдущего, по стенам стояло всего четыре колонны. На полу валялась импровизированная лестница, брошенные плащи и бурдюки, но — ни души. И никаких проходов в стенах.
Потом он услышал какую-то возню в дальнем углу. Поднял факел и увидел сидящего у стены человека. Он был в одной набедренной повязке и тоже ранен, как и его товарищ в предыдущем помещении. У него был перебинтован живот. В руке он держал кинжал, но даже не попытался поднять его в сторону Макрона. Центурион осторожно подошел к нему и при свете факела увидел, что кожа противника залита потом и капли падают со лба. Грудь подымалась и опускалась рывками, он дышал с трудом. На мгновение закрыл глаза, потом снова открыл, пытаясь сфокусировать взгляд на Макроне.
— Где они? — спросил Макрон. — Где Аякс и остальные?
— Ушли, — прохрипел человек, облизнув губы и слабо улыбнувшись. — Ушли…
— Куда? — резко спросил Макрон. — Они были в этой пещере. Где они?
Человек покачал головой.
— Ты центурион Макрон? — с трудом спросил он.
— И что, если так?
— Он… Аякс сказал, чтобы я передал тебе. — Человек снова улыбнулся. — Сказал передать, что он трахал тебя раньше, трахнул тебя сейчас и будет трахать, пока жив.
Макрон мгновение глядел на умирающего, и его сердце наполнилось слепой яростью. Он выронил факел и выхватил меч раньше, чем сам осознал это. Издав крик ярости и ненависти, разодравший ему горло, замахнулся и рубанул мечом противника по голове с такой силой, что прорубил ее от макушки до нижней челюсти. В стороны полетели ошметки кожи и мозга и осколки костей. Выдернув меч, Макрон скривился в жуткой гримасе и снова замахнулся, но противник был уже мертвее мертвого.
Меч центуриона замер над мертвым телом, с лезвия капала кровь. Сделав вдох и выдох через нос, ветеран постепенно успокоился и попятился от тела. Еще раз оглядел пещеру, надеясь увидеть хоть что-нибудь, хоть малейший намек на присутствие Аякса, но ничего не увидел. Вернулся к входу и окликнул Хамеда.
— Бросьте мне веревку. Все кончено. Здесь больше никого нет.
— И Аякса?
— Аякса? — переспросил Макрон. — Нет его здесь. Будто растворился…
Глава 32
— Жить будет? — спросил Катон.
Хирург ответил не сразу, неподвижно сидя на табурете рядом с ложем легата и оглядывая пациента. Снаружи светало, трубили буцины, подымая солдат в лагере в Карнаке. Макрон и Катон стояли рядом с хирургом, с покрытыми песком и пылью лицами. Они вернулись с противоположного берега Нила с двумя ранеными еще ночью. Аврелия принесли к реке на носилках, которые соорудили из двух кавалерийских копий и плащей. Как только судно подошло к причалу, легата быстро отнесли в лазарет; лучник же дошел туда сам, чтобы ему промыли и перевязали раненую руку.
У хирурга ушел час на то, чтобы вправить сломанные руку и ногу легата и наложить шины. Травма головы была делом более серьезным и сложным; надо аккуратно смыть кровь, прежде чем осматривать и чистить ее. Аврелий лежал на боку, обложенный со всех сторон валиками, не дававшими ему шевелиться. Его дыхание было прерывистым, и Катон разглядел, что затылок под тонкой тканевой повязкой неестественной формы и сквозь ткань медленно сочится кровь.
— Выживет? — переспросил хирург, отводя взгляд от пациента. — Сомневаюсь. Потерял очень много крови и небольшую часть мозга. Она вывалилась, когда я удалял осколки черепа. Я наложил бронзовую пластинку и зашил кожу головы. Но надежда очень слабая. Даже если он выживет, у него серьезная травма головы, от которой он не оправится. Всю оставшуюся жизнь он будет дурачком. Так что было бы милосерднее, если бы он умер.
— Понимаю, — кивнув, сказал Катон. — Буду признателен, если вы сделаете письменное заключение на этот счет и внесете его в журнал легиона.
Хирург встал и поглядел Катону в глаза.
— Командир, у меня в лазарете полно раненых после боев последних двух дней. Я должен тратить время на них, а не составлять отчеты.
— Понимаю, — вежливо ответил Катон. — Однако вы должны сделать то, что я сказал. Легат, даже если он и выживет, более не в состоянии исполнять свои обязанности. Следовательно, командование легионом и остальными частями армии переходит к следующему за ним по субординации офицеру.
— А именно — к вам, командир.
— Точно. Не должно быть никаких сомнений в том, что я соблюдаю все требования армейского распорядка, вступая в командование. Я не могу позволить, чтобы мое право командовать армией могло быть оспорено. Ради блага всей армии.
— И, без сомнения, чтобы прикрыть себе спину, на случай, если боевые действия окончатся не слишком удачно для Рима.
— Думайте что хотите. Но мне необходимо, чтобы ваше заключение было занесено в журнал, — твердо сказал Катон. — Сейчас же, если не возражаете.
— А если возражу? — после короткой паузы спросил хирург.
— Тогда сейчас же, без разговоров. Это приказ.
— Есть, командир.
Катон повернулся к Макрону:
— Пойдемте, центурион. Нам надо поговорить.
Он развернулся и вышел из комнаты, обустроенной для лечения легата. Макрон пошел следом и поравнялся с Катоном, когда они вышли из лазарета. Прошли через храмовый комплекс к южному входу и штабу.
— Очень смелый шаг, — сказал Макрон. — Я не уверен, что губернатор будет доволен тем, что ты возглавил армию. Она — всё, что отделяет принца Талмиса от низовий Нила.
— Губернатор не здесь, не в гуще событий, — ответил Катон. — И не в том положении, чтобы судить, как следует действовать. В любом случае, согласно последним докладам, нубийцы в дневном переходе от нас, не дальше. И что ты хочешь, чтобы я сделал? Послать запрос губернатору, испросив совета, как поступить, и сидеть на заднице ровно, ожидая ответа? Тогда нас точно опередят, и принц Талмис выйдет к Мемфису и дельте. А это будет настоящая катастрофа, ты знаешь.
— Конечно, знаю, — с улыбкой ответил Макрон. — Поэтому я не тот, кто берет на себя командование армией. Одно это доказывает, что у тебя железные нервы, друг мой.
— Да? — повернувшись, спросил Катон. — Даже и не думай, что я единственный, кто подставит плечи. Я возглавлю армию, и первым моим приказом станет назначение тебя префектом лагеря. Так что будем надеяться, что выйдем из всего этого во славе, поскольку другой вариант пахнет слишком дурно.
— Меня до сих пор мучит вопрос, как, мать его, Аяксу удалось сбежать от нас, — проворчал Макрон, усаживаясь на удобный стул в штабе легата. — Мы пошли в нужную усыпальницу. Его люди были там, он оставил двоих раненых. Мы не пропустили никаких проходов и выходов. Значит, он выбрался оттуда раньше, чем мы захлопнули ловушку.
— Очевидно.
— Но как тогда он выбрался из долины? Он не мог забраться в горы так, чтобы его не увидели, не мог пройти мимо нас.
Катон немного помолчал.
— Он и не прошел. Это мы мимо него прошли.
— О чем ты? — хмуро спросил Макрон.
— Подумай сам, Макрон. Как только мы узнали, в какой из усыпальниц он спрятался, мы пошли прямо к ней. Через всю долину, свернули на боковую дорогу и в ту усыпальницу, которую ты обыскал. Как ты думаешь, что произошло?
Макрон призадумался, а потом резко выдохнул.
— Не может же быть все так просто, а?
— А как бы еще он смог сбежать? — пожав плечами, спросил в ответ Катон. — Он наверняка слышал, как мы протопали мимо. Во имя богов, Аякс настолько нагл, что я не удивился бы, узнав, что он смотрел из входа в другую усыпальницу, как мы идем мимо него. Как только мы скрылись из виду, он и его люди вышли наружу, пробрались обратно к Нилу и скрылись.
