Происхождение боли (СИ) - Февралева Ольга Валерьевна (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
— Тоже мне задача! Ты, конечно, победил! Какое торжество может быть у мёртвого?
— Если никакого,… то что и почему в том мальчике так властно требовало смерти? Тот, кто назовёт это слабостью, не удивит меня, назвав луну своим правым ухом… Я сам вызвал полицию. Они, как всегда, констатировали самоубийство; доверчиво спросили, кто я и я ли возьму на себя расходы по похоронам. Он уже лежал на постели, мокрый, смугло-розовый от крови, спокойный и красивый. Никому не пришло в голову накрыть его лицо. Он казался ребёнком, досыпающим последние минуты в рождественское утро, когда самый долгожданный подарок ждёт на соседней подушке…
— Ну, а сейчас-то к чему эти воспоминания?
Серый Жан приподнял голову:
— Да так… Знаешь,… я нашёл… твоего…
— Растиньяка!?… Эа! Это он тебя так разукрасил?
— Почему ты хочешь его убить?
— Я сто раз тебе объяснял: он — собрание и олицетворение всех парижских мерзостей!..
— Ты видел его глаза? слушал его речи? Клянусь обеими руками: это самая нездешняя душа! Ты в нём ошибся. Откажись…
— Нет!!! Я готов помиловать всех этих раззолоченных сучек, всю свору продажных строчил и живодёров-процентщиков, но его — НИКОГДА!!!
— Второй раз в жизни я кого-то недооценил…
— Третий! Ты меня недооцениваешь!..
— Он — последний,… — промолвил англичанин и снова отвёл глаза.
Люсьен понял, что больше для него не существует.
Глава СIII. У Джека нет сведений, но есть принципы
— Куда плывём?
— На остров Фит.
— Так,… — Джек застучал и заводил пальцами по навигационной скрижали.
— Джек, кто это был со мной там?
— Чего?
— Тот человек в железной одежде и маске — ты его знаешь?
— Знаю?…
— Как его зовут?
— Это — нет. Он и сам уж поди забыл.
— Что же, в Уалхолле люди между собой не разговаривают?
— Почему? — бывает…
— Значит, к нему как-то должны обращаться.
— К нему обращаются командир. Он командует европейской фалангой.
— Раз он такой выдающийся полководец, его имя должно было войти в историю!.. Какой-нибудь Аттила?… Но тот бы азиатом, хотя… Но он и прожил, кажется, больше. Этот совсем ещё молод…
— Что он тебе?
— … Он предложил мне остаться здесь… Что ты думаешь об этом?
— Здесь мы, преходящие, и так бываем больше, чем на земле. Успеешь ты сюда.
— … Он мне понравился…
— И никуда он от тебя не денется. Он тут навечно.
— Он сам так решил?
— Конечно… Оу! Гляди! — Джек указал на красноватый дымовой столб вдалеке, — Кто-то сигналит. Надо помочь, — и перенастроил курс.
Лодка подошла к крошечному белопесчаному островку, посреди которого на камне, годном в древние алтари, жёг костёр какой-то старик.
— Здорово, дед! Куда тебе?
— К Изумрудной Скрижали.
— Мы только что оттуда, — раздражённо сказала Анна.
— А чего тебе там надо? — спросил Джек.
Старик открыл рот, но словно онемел, наконец выговорил:
— Это мои дела.
— Не скажешь — не повезу.
— … Мой друг хочет убить одного необычного человека, но не знает как.
— Чем же этот человек вам насолил?
— … Не знаю.
— Ну, так возвращайся ты, некромант, восвояси, а другу скажи, чтоб хоть о чести вспомнил, раз совести нет! — и вскоре старик вновь остался один у огня.
Глава СIV. Стяжатель
— О тоска: ни одного носка! — сетовал Эмиль, роясь в комоде.
— Давай скорей, — говорил Эжен.
Только вчера они опубликовали объявление ((через газету бесплатных объявлений Гектора Мерлена «С рук на руки». Она была очень популярна, несмотря на то, что редактор в каждый номер подсовывал несколько приколов типа «Для распространения английской косметики требуются девушки с опытом работы на улице», «Молодая, целеустремлённая, творческая личность приглашается на должность санитара в хоспис N2», «Не дадим погибнуть национальному достоянию! Пожертвования на ремонт Бастилии принимаются по адресу…», «Продаётся бурая корова. Площадь Звезды. Дом 48, квартира 71 (пентхаус)», «Приглашается гувернёр для воспитания четырнадцати детей боярина Лобоносова из г. Углища (Россия)» и т. п… По указанным в этих липовых объявлениях адресам Гектор разносил предупреждения с двумя бутылками шампанского: одну для снисходительных хозяев, приглашённых в соучастники, другую — для купившихся простаков, буде такие окажутся. В большинстве случаев, конечно, обе бутылки выпивали хозяева)) об обмене хорошей кровати на старый, но большой ковёр, и уже сегодня пришла какая-то тётка. Она ждала у подъезда, на радостях готовая обеспечить всю транспортировку.
— А Рафаэля чего не позвал? — спросил по пути Эмиль.
— Он вчера поздно вернулся.
Забрали одну размонтированную кровать из Дома Воке и покатили на улицу Сен-Дени.
Хозяйка собирала приданное для дочери, и в её доме как нарочно на виду лежало всё до последнего шнурка. Мещанка извинилась, но далеко не так прочувствованно, как извинилась бы графиня за пушинку, приставшую к спинке кресла, велела какому-то парню вытащить ковёр. Эжен сделал жалобно-смущёное лицо и долго молчал, глядя на предложенный предмет.
— Чего-то не так? — спросила тётка.
— Маловат, сударыня.
— Да и затоптан чуть не до дыр! — вставил Эмиль.
— Другого нету.
— Как же нам быть? — и новое молчание анаконды… — А вот этот таз вам очень нужен?
— Да не особо…
— А эту мыльницу вы, наверное, собрались выбрасывать?
— Да нет, но уж…
— А можно ещё вот эту табуретку?
— Ну…
— А вот этот стаканчик?…
За три ходки три человека снесли в грузовую карету всё, что удалось выпросить в придачу к забракованному ковру. Всю дорогу до Дома Воке Эмиль хохотал, а Эжен бормотал, уже по-настоящему сконфуженный: «Надо же, как получилось!.. Что такое на меня нашло!..».
Те же сокрушения он вынужден был повторять после операции со второй кроватью. После третьей он поклялся не брать ничего, кроме ковра (или ковров), но и сбыт четвёртой напоминал русскую сказку про суп из топора; и на пятый раз Эжен не совладал со своими инстинктами захватчика. Шестую кровать он отдал какой-то стареющей гризетке, которую обязал за это шить кое-что простое, типа наволочек, бесплатно в течение года.
Хозяйство Дома Воке комплектовалось быстро.
Ковры Эжен разрезал на спальные подстилки для ночлежников, жестковатые, но тёплые. Из парусины, которую в суеверном трепете и тоске по Корали раздобыл для него Камюзо, были вскоре сделаны продолговатые подушки; набили их сеном. Одеялами не разжились, но к Рождеству Нусинген вдруг подарил Эжену пакетик акций угледобывающей компании, обладатель которого мог либо получать небольшие дивиденды раз в квартал, либо покупать топливо с тридцатипроцентной скидкой. Вскоре ко двору со странной вывеской «Абсолют. Торговля углём» подъехало пять телег… Теперь в приюте было так тепло, что люди могли и сидеть, и спать полуголыми.
Их набралось почти полтысячи за неделю, в основном стариков и детей.
Затевая своё благотворение, Эжен опасался беспорядков. Какое там! Он ходил по Дому, как по зимнему муравейнику… Если какое-то его распоряжение не выполнялось моментально, то только из-за немощи исполнителя. А он-то надеялся набрать армию для борьбы со злом мира!.. Что он ещё мог для них? запретить семилетним малышам чистить трубы и прислуживать в стеклодувном цехе, а сгорбленным, трясущимся старухам — сидеть на паперти в мороз… Избывая уныние, он сам ходил за водой к ближайшему фонтану со вновь изобретённым коромыслом, выструганным за полчаса из отстволья яблони. А то гнал на окраину, на сельский рынок, откуда вёз мешки шерсти, и вот уже три нищенки у камелька изображают мойр, а безумная Жизель вяжет кому-нибудь серую обнову…
Глава СV. Условие
— Что тебя кручинит, милый зверёк?
— Серый Жан меня предал! Я велел ему найти одного негодяя и заманить на растерзание мне, а он, найдя, очаровался им и теперь в тайне хочет меня убить тому в угоду!.. Ах, господин колдун! Мне больше не на кого надеяться! Защитите от вероломства и помогите отомстить!
