Любавины - Шукшин Василий Макарович (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Утром Родионов вызвал врача к Ивлеву.
Молодой розовощекий врач деловито осмотрел Ивлева, обстукал, обслушал… Посмотрел значительно на Родионова. Тот вышел на улицу. За ним вышел врач.
– Ну?
– Воспаление легких. В самой такой… свирепой форме. Или в больницу надо, или здесь, но обязательно с врачом…
Родионов вернулся в комнату.
– В больницу ляжешь?
Ивлев хмуро смотрел на первого секретаря.
– Что у меня?
– Воспаление легких.
– Здесь можно лежать?
– Лучше в больницу…
– Я не могу в больнице. Мне там хуже будет.
– Давай здесь. Как же ты достукался до этого? В Барнауле-то можно было сходить… Нет, надо какой-то дурацкий героизм проявить.
Ивлев молчал. Смотрел на ковер, который висел над кроватью: Красная Шапочка и Серый Волк на поляне. А вдали, между деревьев, виднеется избушка с красной крышей, а в углу, справа, струится синий ручеек. А на полянке солнечно и много цветов. И волк на редкость нестрашный.
Иван был тут же. Смотрел на Ивлева и думал о Марии:
«Дура ты, дура… От такого мужика отбрыкиваешься».
А вечером к Ивлеву пришла Мария. Он лежал один (старушка-сиделка пошла домой взять вязанье). Коротко скыргнула сеничная дверь… Незнакомые шаги по сеням. Легкий стук в дверную скобу.
Ивлев промолчал – лень было говорить «да!». Нужно было говорить громко, а он громко не мог. Дверь открылась… Вошла Мария.
– Здравствуй.
Ивлев приподнялся на локтях, некоторое время оставался в таком положении – трясся, потом опустился в изнеможении.
– Здравствуй. Садись.
Мария присела к нему на кровать.
– Как дела?
Ивлев усмехнулся, глотнул пересохшим горлом.
– Как сажа бела.
– Ничего, поправишься, – Мария положила ладонь на горячий лоб его… Сухие воспаленные глаза Ивлева зияли из подсиненных кругов глазниц напряженным, до жути серьезным блеском. Мария прикрыла их ладонью, склонилась и начала исступленно целовать Ивлева в губы. Шептала: – Милый ты мой, хороший… Стерженек ты мой железненький… Устал? Занемог…
Ивлев чувствовал, как на лицо ему падают теплые тяжелые капли. Одна капля сползла к губам, он ощутил вкус ее – солоновато-горький.
– Зачем ты плачешь?
– Я тоже устала… Я пришла к тебе совсем.
Ивлев обнял ее, прижал к груди слабыми руками.
– Ну, вот…
– Я тебя выхожу. Мы с тобой будем хорошо-хорошо жить.
К горлу Ивлева подкатил твердый комок.
– Конечно.
– Дураки мы, чего мы мучаемся?… Можно так хорошо жить.
– Конечно.
Пришла старушка-сиделка и ушла.
– Вот и хорошо, – сказала она на прощанье. – Так-то оно лучше.
После старушки пришел Иван с одеялом и книжкой. И тоже ушел. Этот на прощание спросил только:
– Ничего не надо сделать?
– Ничего, – ответила Мария. – Спасибо.
«Вот и все, – думал Иван, шагая от Ивлева домой. – Так всегда и бывает. Мне, что ли, жену свою попробовать вызвать сюда? Не поедет, ведьма…».
И дом расхотелось строить, и о будущем своем расхотелось думать… Захотелось напиться.
С Майей у Пашки так ничего и не вышло. Он не на шутку закручинился. Не радовал новый дом, не веселили мелкие любовные похождения. Опять пришла как будто настоящая большая любовь, и опять ее увели.
Жили они с Иваном пока в одной половине дома. Вечерами, если не ходили в кино или на танцы, сидели дома. Иван читал книги, Пашка крутил патефон. Один раз Иван пожаловался:
– Слушай, я уже озверел от этого «паренька кудрявого». Отдохни ты маленько.
Пашка остановил патефон, долго смотрел в черное окно, думал о чем-то – все о том же, наверно.
– Ваня, – заговорил он грустно, – у меня в кабине под сиденьем лежит «злодейка с наклейкой». Принести?
Иван отложил книжку.
– Неси. Закусить есть чем?
– Посмотри в сенях… Нюрка приносила что-то давеча.
…Выпили бутылку, закусили.
– Ваня, – опять начал Пашка грустно, – у меня в кабине под сиденьем лежит еще одна такая же сволочь. Принести?
– Неси.
Пашка ушел за «сволочью», а Иван задумался. У него на душе было не веселее. Радость, которую принес собственный дом, оказалась недолговечной, прошла. С любовью тоже не вышло. Стала одолевать тоска.
Пришел Пашка, поставил на стол вторую бутылку. Молча выпили ее.
– Ваня, – в третий раз заговорил Пашка, – у меня в кабине под сиденьем лежит хороший провод. Давай удавимся?
– Что же это такое получается, Павел? Ерунда какая-то. Почему мы так живем?
– Ерунда, – согласился Пашка. – Давай в самодеятельность запишемся?
– Пошел ты к черту, я серьезно с тобой… Почему мы так дохло живем?
– Пойдем к Майе? А?
– Зачем?
– А так просто. В гости. Пойдем?
– Пошли. Не выгонит она нас?
– За что? Мы же культурно… Помнишь, я ей проиграл бутылку коньяку?
– Ну.
– Пойдем отдавать. Я уж недели две как купил его, а отнести… все времени нету.
– Хм… Пошли.
Майя жила у стариков Сибирцевых, занимала горницу.
В тот вечер, когда к ней пришли Пашка и Иван, там засиделся парень-учитель. Учителя звали Юрий Александрович.
Юрий Александрович ходил по комнате и очень убедительно доказывал Майе, что дважды два – четыре.
– Пойми: если ты пойдешь работать в редакцию, ты должна проститься с профессией педагога. Навсегда.
– Почему?
– Потому!… Ты что, всю жизнь здесь собираешься оставаться?
– Нет.
– Так в чем же дело?
– Поработаю в редакции, и все. Это интересно, – Майя сидела с ногами на кровати. Была она в простеньком ситцевом халатике… Волосы слегка растрепаны; шпильки лежали на этажерке с книгами, которая стояла у изголовья кровати. Юрий Александрович – без пиджака, галстук – на спинке кровати.
– Ты упустишь время, и тот опыт, который здесь все-таки можно получить, работая в школе, ты не получишь. Тебе трудно будет начинать в городе. Ты приобретешь никому не нужный опыт литсотрудника районной газетки – для чего?
– Это интересно, – капризно повторила Майя.
– Это неинтересно! Это значит – тратить попусту время! – Юрий Александрович заметно нервничал. – Скажите, пожалуйста, ее убедили!
– Меня никто не убеждал!
– Тебя убедили.
– Юрка, ты иногда становишься невыносимым. Меня никто не убеждал. Мне сказали: «У нас очень трудное положение в редакции – нет толкового литсотрудника». И все. Спросили: «Вы не хотели бы пойти поработать туда?». Я сказала: «Можно».
– Тем хуже! У них трудное положение! А у тебя…
Тут вошли Пашка и Иван.
– Здравствуйте! – громко сказал Пашка.
Майя и Юрий Александрович слегка растерялись. Майя опустила с кровати ноги, нащупывала туфли, смотрела на нежданных гостей.
– Здравствуйте. Проходите. Садитесь.
Пашка прошел к столу, достал из кармана коньяк.
– Долг принесли. Должны были Майе Семеновне, – особо пояснил он Юрию Александровичу.
Иван стоял у двери, жалел, что согласился идти с Пашкой.
«Какого черта приперлись. Помешали, кажется».
Юрий Александрович взял коньяк, посмотрел этикетку… Качнул головой, тонко улыбнулся, подал бутылку Пашке.
– Возьмите. Выпейте где-нибудь в другом месте.
Пашка взял бутылку, снова поставил ее на стол. Терпеливо объяснил учителю:
– Мы же не к тебе пришли, верно?
Майе было очень неловко. А Иван – наоборот – успокоился. Тоже прошел к столу, сел, посмотрел на учителя.
– А давайте выпьем, правда! – громко сказала Майя. Сказала – как головой в речку; покраснела, глянула на Юрия Александровича, тряхнула головой: – А что?
Учитель опять тонко улыбнулся, чуть заметно пожал плечами.
– Я не буду, например.
– А мы без тебя, – грубовато сказал Пашка. – Давай, Семеновна! Неси стаканы.
Майя, на ходу оправляя волосы, ушла в прихожую комнату. Учитель прошелся по комнате…
– Все-таки, ребятки, вваливаться поздно вечером к девушке… да в таком состоянии… это, знаете, не очень вежливо.
– А ты сидишь тут – это вежливо? – спросил негромко Пашка.
