Турмс бессмертный - Валтари Мика Тойми (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
— Это всего-навсего сумасшедший грек, который попусту тратит время, путешествуя с востока на запад, чтобы познакомиться с разными народами и их обычаями. Он скупает вещи, которыми давно уже никто не пользуется. Мне кажется, у сиканов он хочет выменять ножи из кремня и деревянные чаши. Ты можешь отдать ему вес, что хочешь, только заплати мне за посредничество. Он не умеет торговаться, и не будет никакого греха в том, если ты его обманешь. Это испорченный человек, который не знает, куда девать деньги.
Грек недоверчиво прислушивался к разговору и, когда наши взгляды вновь встретились, быстро сказал:
— Не такой уж я никчемный человек. Будет лучше, если ты выслушаешь меня, прежде чем ограбить.
И он поступил так, как принято поступать с варварами, которых хотят ублажить, а именно: потряс кошельком, улыбнулся и произнес:
— У меня здесь маленькое кожаное гнездышко с золотыми птичками. Но я взял с собой только несколько, а остальных оставил дома.
Я покачал головой и сказал:
— У нас, сиканов, деньги не водятся. Он развел руками и ответил:
— Тогда выбери, что хочешь, из товаров купца, а я заплачу ему. Он-то знает толк в деньгах.
Я хмуро заявил:
— Не привык я принимать подарков непонятно за что. Ты носишь штаны, и я не верю тебе. Мне еще не приходилось встречаться с такими людьми.
Он пояснил:
— Я служу великому персидскому царю, поэтому и вынужден каждый день облачаться в штаны. Я приехал из Сузы, его столицы. Из Ионии я плыл вместе со Скитом, бывшим тираном Занклы. Но жители Занклы не захотели, чтобы у них опять был Скит, ибо они предпочитают Анаксилая из Регая. Ну вот, а теперь я путешествую по Сицилии ради собственного удовольствия и пополнения знаний о народах мира.
Я промолчал. Он внимательно посмотрел на меня, удрученно покачал головой и сказал:
— Меня зовут Ксенодот. Я иониец, ученик знаменитого Гекатая, но во время войны я попал в плен и стал рабом великого царя.
Заметив, как изменилось мое лицо, он быстро пояснил:
— Я только считаюсь рабом. Не пойми меня неправильно. Если бы Скит вернулся в Занклу, меня возвели бы в ранг его советника. Скит сбежал в Сузы, потому что великий царь является другом всех изгнанников. Но великий царь еще и ученый, его врач, который родом из Кротона, пробудил у него интерес к наукам, в особенности ко всему тому, что касается греческих городов в Италии и на Сицилии. Однако его интересуют и все другие народы тоже — и те, о которых ему рассказывали, и те, о которых он пока ничего не знает. Великий царь хотел бы с ними познакомиться и готов посылать дары их вождям. Ему интересно, что это за люди и как они живут.
Он внимательно посмотрел на меня, погладил кудрявую бороду и продолжал:
— Собирая сведения о разных народах, великий царь расширяет круг своих знаний и таким образом служит всему человечеству. В его сокровищнице хранится копия карты мира, которую Гекатей изготовил из бронзы, и великий царь хочет знать как можно больше, так как боги решили, что он должен стать отцом всех народов.
— Поэтому-то он так по-отечески поступил с ионийскими городами, особенно с Милетом, самым способным из его детей, — ответил я презрительно.
Ксенодот недоверчиво спросил:
— Откуда ты знаешь греческий, сикан? Ты, который рисуешь на лице полоски и ходишь в звериных шкурах? И что тебе известно об Ионии?
Я счел нужным немного похвастаться и сказал:
— Еще я умею читать и писать и плавал во многие страны. Как и почему — тебя не касается, пришелец, но я знаю куда больше, чем ты думаешь.
Тогда он очень заинтересовался мною, и сказал:
— Если дело обстоит именно так и ты действительно много знаешь, то наверняка согласишься с тем, что даже любящий отец вынужден иногда пороть расшалившихся детей для их же собственного блага. Это я о Милете. Но для своих друзей великий царь — самый щедрый господин, мудрый и справедливый владыка. Он навел порядок в своем государстве, и его наместники следят, чтобы во всех его странах царили законы и радость. Одним словом, он подобен дереву, которое бросает тень на весь мир, и в тени этого дерева хорошо живется всем без исключения.
— Ты забываешь о зависти богов, Ксенодот, — вставил я.
— Мы живем в новое время, — ответил он. — Так что оставим разговоры о богах болтунам. Ионийские мудрецы умнее всех бессмертных. Великий царь поклоняется только огню, ибо из огня происходит все сущее и в огонь же превращается. Но великий царь почитает, конечно же, и богов, и людей, над которыми он стоит, и посылает дары в их храмы.
— Разве один из ионийских мудрецов не учит нас, что все течет и изменяется, что все лишь неверное мерцание пламени? — спросил я. — Его имя Гераклит из Эфеса, если мне не изменяет память. Или, может быть, ты считаешь, что он почерпнул свои знания от персов?
Ксенодот с уважением посмотрел на меня и сказал одобрительно:
— Ты ученый и много знаешь. Мне очень хотелось встретиться с Гераклитом, когда я был в Эфесе, но, по-моему, он зол на весь мир, иначе с чего бы ему удаляться в горы, чтобы собирать лекарственные травы? Великий царь отправил ему письмо с требованием подробного изложения всех тонкостей его учения, но Гераклит отказался принять послание, а только блеял, как коза, пугая всех, и бросал камни в посыльного; он даже до даров, которые тот ему оставил, не дотронулся. Однако великий царь не рассердился на поведение Гераклита, сказал лишь, что чем старше он сам становится и чем лучше узнает людей, тем больше ему хочется блеять, как коза, и питаться травами.
Я засмеялся:
— Твой рассказ самый интересный из всех, которые я слышал о великом царе. Возможно, и я захотел бы стать ему другом, если бы не жил в безлюдных лесах и не одевался в звериные шкуры.
Ксенодот погладил бороду и многозначительно проговорил:
— Мне кажется, мы понимаем друг друга. Заканчивай поскорее свои дела с тирреном, и мы с тобой отправимся в твой дом. Извини, что я так бесцеремонен, но мне очень хочется познакомиться с вождями сиканов и продолжить нашу беседу.
Но я отрицательно покачал головой и ответил:
— Если ты дотронешься до закопченного камня в очаге сикана, тебе придется пользоваться его гостеприимством и гостеприимством его племени до самой смерти. Видишь ли, сиканы не привыкли показываться чужим иначе, как только во время войны, но даже тогда их вожди непременно надевают деревянные маски, а воины раскрашиваются до неузнаваемости.
