Посмертные записки Пиквикского клуба - Диккенс Чарльз (читаем книги TXT) 📗

Посредине комнаты были сдвинуты два стола, накрытые тремя-четырьмя скатертями разных возрастов и в разное время побывавших в стирке, разостланными так, чтобы они сошли за одну, насколько это было возможно при данных обстоятельствах. На них лежали ножи и вилки на семь-восемь персон. У одних ножей ручки были зеленые, у Других – красные, у третьих – желтые, а так как все вилки были черные, то комбинация красок производила потрясающее впечатление. Тарелки для соответствующего количества гостей согревались за каминной решеткой, а перед нею согревались сами гости, из коих главным и самым важным был, по-видимому, довольно полный джентльмен в ярко-малиновом фраке с длинными фалдами, в ослепительно красных коротких штанах и в треуголке, который стоял спиной к камину и, вероятно, только что вошел, ибо не только не сиял шляпы, но и держал в руке длинную палицу, какую джентльмены его профессии обычно поднимают наклонно над крышами экипажей.

– Смаукер, дружище, вашу лапу! – сказал джентльмен в треуголке.

Мистер Смаукер вложил кончик мизинца правой руки в руку джентльмена в треуголке и выразил свое удовольствие по поводу того, что у него такой прекрасный вид.

– Да, говорят, что вид у меня цветущий, – сказал джентльмен в треуголке, – и это удивительно. Последние две недели я хожу за нашей старухой по два часа в день, а если постоянного созерцания застежки на спине ее проклятого старого платья цвета лаванды мало для того, чтобы на всю жизнь впасть в уныние, пусть мне не платят жалованья три месяца.

В ответ избранное общество расхохоталось от всей души, а один джентльмен в желтом жилете с кучерской обшивкой шепнул соседу в зеленоватых штанах, что Такль сегодня в духе.

– Кстати, – сказал мистер Такль, – Смаукер, друг мой, вы... – Конец фразы был сообщен мистеру Джону Смаукеру на ухо шепотом.

– Ах, боже мой, я совсем забыл! – сказал мистер Джон Смаукер. – Джентльмены, мой друг, мистер Уэллер.

– Простите, что заслонил от вас огонь, Уэллер, – сказал мистер Такль с фамильярным кивком. – Надеюсь, вам не холодно, Уэллер?

– Ничуть, – отвечал Сэм. – Нужно быть очень зябким, чтоб чувствовать холод, когда стоишь перед таким адским пламенем. Вы сберегли бы немало угля, если бы вас посадили за каминную решетку в приемной какого-нибудь общественного учреждения.

Так как этот выпад, по-видимому, таил в себе намек на малиновую ливрею мистера Такля, то сей джентльмен на несколько секунд принял величественный вид, но потом, отодвинувшись от камина, принужденно улыбнулся и заметил, что это было сказано неплохо.

– Очень признателен за ваше доброе мнение, сэр, – отозвался Сэм. – Будем подвигаться не спеша. Дойдем постепенно и до лучшего.

На этом месте разговор был прерван прибытием джентльмена в оранжевом плисе, в сопровождении другого субъекта, в пурпурном костюме и чрезвычайно длинных чулках. Когда вновь прибывшие выслушали приветствия остальных, мистер Такль внес предложение потребовать немедленно ужин, что и было принято единогласно.

Тогда зеленщик и его жена поставили на стол вареную баранью ногу, соус из каперсов, брюкву и картофель. Мистер Такль занял председательское место, а против него за другим концом расположился джентльмен в оранжевом плисе. Зеленщик надел пару замшевых перчаток и поместился за стулом мистера Такля.

– Харрис! – произнес мистер Такль повелительным тоном.

– Сэр? – сказал зеленщик.

– Вы надели перчатки?

– Да, сэр.

– В таком случае снимите крышку.

– Слушаю, сэр.

Зеленщик со смиренным видом исполнил приказание и подобострастно вручил мистеру Таклю нож для разрезывания мяса; при этом он случайно зевнул.

– Что это значит, сэр? – сурово спросил мистер Такль.

– Прошу прощенья, сэр! – ответил смутившийся зеленщик. – Я нечаянно, сэр. Вчера я поздно лег спать, сэр.

– Я вам скажу, каково мое мнение о вас, Харрис, – произнес мистер Такль, принимая внушительный вид. Вы – грубая скотина.

– Надеюсь, джентльмены, – сказал Харрис, – что вы не будете строги ко мне, джентльмены. Я очень признателен вам, джентльмены, за ваше покровительство, а также за ваши рекомендации, джентльмены, если где-нибудь требуется лишний человек прислуживать за столом. Надеюсь, джентльмены, вы довольны мною?

– Нет, не довольны, сэр, – сказал мистер Такль, – отнюдь не довольны, сэр.

– Мы считаем вас нерадивым бездельником, – сказал джентльмен в оранжевом плисе.

– И гнусным плутом! – добавил джентльмен в коротких зеленых штанах.

– И неисправимым лентяем! – присовокупил джентльмен в пурпуре.

Бедный зеленщик кланялся самым униженным образом, пока на него сыпались эти эпитеты, порожденные духом самого низкого деспотизма, а когда каждый сказал что-нибудь, долженствовавшее свидетельствовать о собственном его превосходстве, мистер Такль начал резать баранью ногу и угощать гостей.

Едва было приступлено к этому важному делу, как дверь настежь распахнулась и появился еще один джентльмен, в голубом костюме с оловянными пуговицами.

– Против правил! – заявил мистер Такль. – Слишком поздно. Слишком поздно.

– Право же, я ничего не мог поделать, – сказал джентльмен в голубом. – Я взываю к собранию. Долг вежливости, свидание в театре.

– О, конечно, если так! – сказал джентльмен в оранжевом плисе.

– Право же, клянусь честью! – продолжал человек в голубом. – Я обещал зайти за нашей младшей дочерью в половине одиннадцатого, а она такая на редкость милая девушка, что у меня, право же, духу не хватало ее огорчать. Не хочу обижать присутствующую компанию, сэр, но женский пол, сэр, женский пол, сэр, неотразим!

– Я начинаю подозревать, что тут что-то есть, – сказал Такль, когда вновь прибывший занял место рядом с Сэмом. – Я заметил раз или два, что она сильно опирается на ваше плечо, когда садится в экипаж или выходит из него.

– О, право же, право же, Такль, вы не должны так говорить! – воскликнул человек в голубом. – Это нехорошо. Быть может, я сказал одному-двум приятелям, что она очень божественное создание и ответила отказом на одно-два предложения без всякой видимой причины, но... нет, нет, нет, Такль... да еще при посторонних... это не годится, вы не должны. Деликатность, мой милый друг, деликатность!

И человек в голубом, подтянув выше галстук и поправив обшлага куртки, кивнул и нахмурился, словно тут крылось что-то, о чем бы он мог поговорить, если бы захотел, но чувство чести обязывает его молчать.

Человек в голубом, белокурый, развязный лакей, своим чванным видом, негнущейся шеей и дерзкой физиономией сразу привлек особое внимание мистера Уэллера, и когда он начал свой рассуждения, Сэм решил поддерживать с ним знакомство; поэтому он вступил в разговор немедленно, с присущей ему независимостью.

– За ваше здоровье, сэр! – сказал Сэм. – Ваш разговор мне очень нравится. Я его нахожу очень приятным.

Человек в голубом улыбнулся, как будто выслушивать комплименты было для него делом привычным, но в то же время одобрительно посмотрел на Сэма и выразил надежду, что они познакомятся ближе, ибо, без всякой лести, у Сэма, по-видимому, задатки очень славного парня... как раз ему по душе.

– Вы очень добры, сэр, – сказал Сэм. – Ну и счастливчик же вы!

– Что вы хотите этим сказать? – осведомился джентльмен в голубом.

– Эта-вот молодая леди! – отозвался Сэм. – Уж она-то понимает толк. Ого, я все вижу!

Мистер Уэллер закрыл один глаз и помотал головой с видом, который в высшей степени удовлетворил тщеславие джентльмена в голубом.

– Боюсь, что вы хитрый малый, мистер Уэллер, – сказал этот субъект.

– Ничуть не бывало, – возразил Сэм. – Всю эту хитрость предоставляю вам. Это касается гораздо больше вас, чем меня, как сказал находившийся за оградой в саду джентльмен человеку, на которого несся по улице бешеный бык.

– Ну что вы, мистер Уэллер! – сказал джентльмен в голубом. – Впрочем, полагаю, что она заметила мою наружность и манеры, мистер Уэллер.

– По-моему, никак нельзя не заметить, – отозвался Сэм.